Я отпускаю Аннету и быстрым шагом иду налево, в сторону лестницы. Но не поднимаюсь наверх, к медицинскому крылу. А спускаюсь вниз, в подвал. Тут темнее. Технический коридор. Тусклый дежурный свет, толстые кабели вдоль стен. Иду вперёд, через десяток метров сворачиваю, захожу в небольшое помещение, служащее хранилищем для инструментов и технического инвентаря.
Тут меня уже ждет Патрик Эдвайс. Одет он в не в привычный парадный фрак, а в удобную спортивную форму в черных тонах. Длинные волосы он зачесал в пучок и скрыл под кепкой. На лице медицинская маска. Широкие очки. Узнать его невозможно.
— Дело сделано? — спрашивает он.
Киваю.
— Во имя Пяти, я надеюсь, что не пожалею об этом. Ты уверен, что этот Всеволод и есть пазл? Может уже скажешь, кто твой источник информации? Можно ли ему доверять?
Когда я рассказал о Севе, Патрик удивился. Якобы, Вальты его проверяли по каким-то косвенным признакам, но ничего не обнаружили. Видимо, Исталы скормили им дезу. Может, подложили другой биоматериал, не знаю. Молодец Элеонора, рассказала о Севе только мне. И я знаю, что рассказала правду. Ведь я побывал в ее голове. Да и не только голове.
Смотрю на Патрика не самыми добрыми глазами:
— Говори, как нам забрать из него пазл.
— Нам нужен его костный мозг.
Вздергиваю бровь:
— Не кровь?
— Нет. По крови можно понять предрасположенность и некоторые вероятности. Но не более. Таких людей называют ключами. Их родственники, близкие или дальние, с большой вероятностью являются или еще будут являться пазлами.
Ага, ясно. Это не противоречит тому, что рассказывал Магнар. Получается, что ключи — это дальние родственники Пятерых Старцев — Старейшин Ордена Закатной Звезды. А Пазлы — это те, кто больше всех унаследовал гены этих старцев. И если я правильно всё понимаю, то чем больше времени проходит, тем меньше пазлов будет рождаться в будущем. Они будут появляться на свет, вырастать, заключать браки, смешивать свою кровь с кровью обычных одаренных или вообще лишенных. Может случится так, что лет через пятьдесят вообще не останется ни одного пазла.
— Тогда что надо? — спрашиваю я.
— Запомни — за разглашение этой информация нас обоих могут убить.
— Говори.
— Костный мозг. Только по нему можно определить наверняка пазл одаренный или нет.
Хм, про субстанцию в костях я знаю, но не более. Изучать такие специфические вопросы у меня не было времени.
— И… его сложно добыть?
— Не особо. Процедура не самая быстрая и простая, но и не особо сложная.
Удивленно вздергиваю бровь:
— Тогда я не понимаю, почему нельзя проверить всех одаренных?
— Потому что костный мозг это и есть сосуд, Константин. В наших костях зарождается жизнь из стволовых клеток. Это фундамент для тела. Клетки, которые еще не определились, каким материалом для организма они станут. После появления суммы в мире, вмешиваться в этот биологический процесс стало опасно. В лучшем случае, сосуд повреждается, а в худшем — человек умирает от выплеска суммы. Чаще всего происходит второе. Посуди сам, что произойдет, если проверять каждого, учитывая, что пазлом может быть лишь один из миллиона одаренных.
Так-так-так…
А ведь мой сосуд как раз поврежден.
Он, гниль подземная, протекает!
Так вот значит, в чем причина…
Вспоминаю обстоятельства, при которых я узнал о своем сосуде…
Это было в особняке Мацуо. После пробуждения в лесу я здорово ударился головой и очнулся уже в палате Джунов. Как же звали того япошку, который исследовал меня? Точно! Ичиро! Это он рассказывал мне о моём дырявом сосуде, как о вполне нормальном явлении… Он не мог не знать, что это значит… А если бы Ичиро не рассказал мне о сосуде, то я бы рано или поздно стал задавать вопросы всем подряд, почему это у меня сумма вытекает со временем, а у остальных нет. Тогда некоторые бы поняли, в чем со мной дело.
Разворачиваюсь спиной к Патрику, опускаю голову. Он не должен видеть изменений на моем лице.
Хидан… Хитрый ты лис. А ведь он убеждал меня не болтать о моих особенностях, иначе меня порежут на куски на лабораторном столе. Убедительно так убеждал. Оказывается, он просто не хотел, чтобы кто-то узнал, что они во мне поковырялись…
Школьная тревога ударила по ушам.
— Константин, что такое? — озабоченно спрашивает Патрик. — Нам пора. Стражи заняты, лучшего шанса не представится.
Значит ли, что я и правда пазл, а не обычный ключ? Или из меня выковыряли костный мозг просто, чтобы это проверить? Чем мотивировался Хидан, пустив меня под нож, рискнув убить? Почему сохранил мне жизнь? Что вообще знает Хидан об мне такого, чего я сам о себе не знаю?
Киба Рио… Киба Рио…
Мой отец? Нет… отец этого тела. Связана ли эта история с ним? В особняке Мацуо я старался не вестись на провокацию Хидана, когда он говорил это имя, чтобы не подставиться лишний раз. Мало ли что он хотел от меня услышать… Ладно, думаю сейчас самое время заняться своим мутным прошлым. И побеседовать с Хиданом Мацуо по душам.
Ладно, сейчас не до этого…
Разворачиваюсь:
— Где моя одежда?
Переодеваюсь в такую же одежду, как у Патрика. Напяливаю шапку, маску, очки. Теперь мы серые безымянный личности.
Выходим в технический коридор, идем вдоль него до железной двери. Вижу отверстия для турелей в потолке. Но пока они неактивны. Обычно на входе на этот этаж стоят стражи, но Патрик с ними «разобрался». Еще с той поры, когда мы с ними воевали, я заметил, что у него есть доступ ко многим функциям школы. Камеры, школьные правила.
Патрик стучится в дверь. Три удара, пауза, еще четыре, пауза, один. Запомнил.
Дверь открывается, высовывается страж в маске без всяких опознавательных знаков, кивает на меня:
— Кто это?
— Свой.
— Мы так не договаривались.
— Деньги лежат там, где мы условились. Мне их забрать?
Пауза.
— Ладно, заходите. У вас… — смотрит на наручные часы. — Тринадцать минут. Это вы этот дурдом устроили? У меня могут возникнуть проблемы.
— Слишком много вопросов, — сурово отвечает Патрик.
Хм, похоже отношения с этим стражем у Патрика весьма своеобразные. Он не знает, кто этот страж, а страж не знает, что это Патрик. Они даже голоса стараются менять.
Заходим в просторное помещение. Тут все иначе. Полно оборудования, компьютеров, мониторов. Все пищит, мигает, регистрирует. Справа еще одна дверь, и я замечаю там огромное количество металлических шкафов. Слышу монотонный гул. Вроде, это называется серверная.
Патрик подходит к стенду с десятками мониторов, страж стоит за его спиной:
— Ну? И что вам надо, господин Инкогнито?
Хмыкаю про себя. А ведь правду говорят, что Исталы — самый коррумпированный клан из всех. Мне тяжело представить, что в Джунах творится такое безобразие. Крысы пригрелись за шкиркой, прямо у сердца.
Пытаюсь запомнить все, что вижу, но картинок слишком много. Камеры следят за всеми кабинетами, коридорами, жилым крылом, медицинским, «детским садом» и многим другим. Кабинета директора, ожидаемо, нет.
— Это, — Патрик тычет пальцем в отдаленный монитор. — Больничное крыло. Палата номер семнадцать. Мы идем туда, и записей быть не должно.
— Э-э-э, вот уж вряд ли, мистер Инкогнито. Давайте-ка выбирайте что-то другое.
Патрик резко оборачивается, его голос тяжелеет:
— Видимо, мы неправильно друг друга понимаем, господин Страж. Я плачу, вы делаете. Давние взаимодоговоренности просты для понимания даже таким, как вы.
Страж выпячивает грудь:
— Вот давайте без этого, а? Хотите — идите. Но я предупреждаю, что эта область под особым контролем. Камера палаты семнадцать ведет вещание еще на компьютер директора и записывает всё на резервный жесткий диск, к которому у меня нет доступа. Не знаю почему, но тот пацан важен. Хотите подставляться — вперед. Но заменять записи я не буду. Это верная подстава. А еще вот, — тычет в соседний монитор пальцем. — Трое стражей патрулируют рядом с этой палатой. Что бы не случилось, они не имеют права покидать сектор.
