Спасу тебя. А дальше ты всё знаешь, ква. На север, но уже без меня. Вопросы, ква?
Дикобраз: Один вопрос, брр.
Квакер: Ну?
Дикобраз: Сами не можете?
Квакер: О, ты какой! Дерзкий, ква. Я солдат, ква. Я выполняю приказы. Будь моя воля, я б вас сразу к стенке поставил. Но это я, ква. А есть не только я. Не только и не столько. Вот сегодня, перед своей благополучной кончиной, мишка, царская морда, про «страшный грех» говорил. Мол, «всем вам будет», ква. И «никуда не денетесь вы», ква. Так вот там наверху – где не я, ква – тоже думают про «страшный грех» и всё подобное. Вот и не берут они греха на душу, ква. Зачем? Если есть Квакер, а у него есть Дикобраз. Ещё вопросы есть, ква?
Дикобраз: Вопросов нет, начальник.
Квакер: Ну вот и хорошо, ква. Вот и хорошо… Держи свой нож, «умелец» (Квакер подошёл к дикобразу сзади, вложил нож в рукав рубашки.)
Дикобраза вывели из чёрной комнаты и сопроводили в камеру.
«Ну что, заяц… посмотрим теперь, ква, чего ты стоишь. Доживёшь ли ты до завтра? Или не доживёшь? Путёвка на север у меня одна, ква ква.»
Глава IV: Побег
I
Дело шло к ночи. В лесу орали песни, а в камере сидело двое. Оба играли «обычное равнодушие» ко всему, скепсис и сарказм, натужную улыбку – всё то, что должно быть в беседе 2-ух потерявших всё заключённых. Они пристально следили друг за другом, подмечали каждый жест. Они вслушивались в малейшее дребезжание голоса.
Все чувства напряжены. Эта камера станет гробом для одного из них. Ночь переживёт другой.
Дикобраз: Эй, дикий!
Заяц: Чего? Я собираюсь спать.
Заяц не собирался спать. Он собирался лечь и притворяться спящим. «Чем быстрее, тем лучше».
Дикобраз: Скажи мне, дикий… Ты как хотел бы жить, брр?
Заяц: Ты издеваешься? Помечтать захотелось, на ночь глядя?
Дикобраз: А ты помечтай, брр. Можешь помечтать?
Заяц: А я не знаю. О чём я могу мечтать? О том, чтобы время назад вернуть и всё исправить? Время назад не возвращается.
Дикобраз: Значит нельзя мечтать о прошлом, брр. Ты о будущем помечтай.
Заяц: Не могу. Не получается. О чём я – вот здесь и сейчас – мечтать могу? Лук хочу и стрелы, 9 штук. Перестрелять всех и каждого.
Дикобраз: Ну а дальше, брр?
«К чему он ведёт?»
Заяц: Сбежать отсюда. Ты как буд-то о чём-то другом мечтаешь?!
Дикобраз: А дальше что?
Заяц: Дальше? Царь наказал мне счастье житейское. Говорит, будь счастлив. Он каждый раз мне про счастье что-то говорил. Или спрашивал. Семья, очаг, все дела.
Дикобраз: Ну а ты?
Заяц: Я же сказал тебе, дикобраз. Не мечтается. Не могу. 15 лет мечтал о доме родном. Вернулся, а дома нет. Тюрьма есть, а дома нет. И никогда уже не будет, понимаешь? Я не хочу жить в их раздолье! Помнишь, что царь сказал перед казнью?
Дикобраз: Откуда я могу помнить, дикий? Я тут сидел, иголки гладил! Бррр!
Заяц: А, ну да. Я думал всех вывели.
Дикобраз: Да нет, дикий. Тебя только. Ты ж особенный.
Заяц: Интересно узнать почему.
Дикобраз: Ты меня спрашиваешь?
Заяц: Нет, мне правда интересно.
Дикобраз: Наверно потому, что ты символ, дикий. Не просто так, а «символ», брр. Ты – враг народа. Контра.
Заяц: Для ритуальной казни значит готовят? Эх, и про всё про это царь сказал.
Дикобраз: Царь это сказал, царь то сказал, брр! Бррр! Нет больше твоего царя, дикий! Убили его! Убили. Убили.
Заяц: Я ЗНАЮ!
Дикобраз: Не ори!
Заяц: Я знаю, что его убили. Я… сам видел… что его убили.
Дикобраз: Ты пойми, дикий, что ты теперь один. Как я один. Папку убили, брр. Папка не вернётся, брр! Ты теперь сам должен придумать о чём тебе мечтать.
Заяц: Мои мечты преступны.
Дикобраз: О, так что же, брр? Мечты проявились? А где ж они были минуту назад, брр?
Заяц: Тебе чего надо, дикобраз? Что от меня услышать хочешь? Что я теперь такой же как и ты? Да. Для них я ещё хуже тебя.
Дикобраз: Не понимаешь ты меня, заяц.
Заяц: Так ты не юли! Хоть раз скажи прямо то, что сказать хочешь!
Дикобраз: Да немного я тебе сказать хочу, дикий. Юлю? Юлю, брр. Просто так разговоры длиннее. А срок короче. Смекаешь, дикий?
Заяц: Смекаю, смекаю. Не привык я ещё к твоему времени. Мы в горах по-другому разговаривали. Иногда вообще не разговаривали. Я как-то дал обет молчанья, представляешь?
Дикобраз: И чё ж ты не молчишь, ха ха хабрр?!
Заяц: Так я год молчал. Один год. Ровно.
Дикобраз: И как это помогло тебе?
Заяц: Как это помогло? А я не уверен, что это должно было мне помочь. Учитель Орикс хотел, чтобы я жил… по-разному. Чтобы я не скучал. Я всё равно скучал, но старался не подавать виду. Старался походить на них хоть в мелочах, подражал им.
Дикобраз: Но домом горы тебе не стали, брр.
Заяц: Нет, не стали.
Дикобраз: Не хочешь в горы?
Заяц: Не знаю. Но я думаю об этом.
Дикобраз: И что ты думаешь, брр?
Заяц: Да ничего хорошего я не думаю. Я не хочу бежать. Я набегался. Моё место здесь. С моим лесом.
Дикобраз: Да. Да, ты прав, брр. Моё место здесь…
Дикобраз замолчал, погрузился в собственные мысли. «Ну и чего он хотел от меня? Как-то он резко оборвал разговор. Странно даже для дикобраза. Таким его не видел.»
Заяц: Я – спать.
Дикобраз не ответил. Даже не двинулся. «Непохоже, чтобы он что-то замышлял. Но перемена в нём очевидна. Что именно изменилось в нём? Что он понял?»
Заяц лежал мордой к стенке; закрыл глаз и вслушивался в тишину. У сердца держал лапу со своим рукоделием. Оно и сейчас не было закончено – иголка держалась плохо, при сильном ударе пойдёт назад, вопьётся в лапу.
Шло время. Медленно, тоскливо, опасно.
Через час заяц уже начинал подрёмывать. Ещё чуть-чуть и он заснёт глубоким сном. Вероятно – «очень вероятно» – последним сном в своей жизни.
«Нельзя. Нельзя засыпать! Слушай… слушай его. Он должен что-то сделать. Он не может камнем сидеть на одном месте! Или он встал уже, а я не слышал? Неужели я проспал? Э, если так и дальше пойдёт – конец мне! Что делать?
Ещё пол часа или час я могу притворяться, но какой в этом смысл? Пройдёт этот час, а он так и будет сидеть. Потом я встану, буду делать вид, что у меня бессонница. День придётся помучаться. Он заснёт – надо будет облазить всю камеру ещё раз. Если ему передали оружие, я должен его найти. Но это если он заснёт. А если он тоже будет притворяться? Тогда победит тот, кто дольше продержится без сна. Но у него оружие, а у меня «держалка». Он
