заморским пойлом.
— Похоже не вышло разбогатеть, — хмыкнул я, и заграбастав монеты, повернулся к лестнице, ведущий на первый этаж.
В этот момент снизу снова раздались звуки открываемой входной двери.
— Мейстор? Ты дома? — послышался тонкий, но властный женский голос.
— Представляешь, только мы доехали до Кротового Уса, как впереди прорвало дамбу — говорят диверсия Союза. Дороги начисто смыло — проехать невозможно!
— Мейс? Ты где? Я видела твой мобиль! Ты что уже нажрался скотина? Стоило оставить тебя всего лишь на день и ты опять взялся за старое!
Мы с Бринером принялись осторожно спускаться по лестнице:
— Жена что ли? — шепотом спросил я.
— Похоже на то, — кивнул Бри.
— С ней нужно поаккуратнее, отключим как Мейстора и свяжем, — сказал я.
— Только семейство за порог, а он пьянствовать! Ну, где ты? Прячешься что ли? — она продолжала кричать.
— Мейс? М-мейс? — неожиданно ее голос задрожал, женщина зашла в гостиную и увидела распластанное на столе тело своего мужа. Тот как бешенное животное дергался в своих путах и беззвучно ревел, пытаясь выплюнуть кляп.
— Папа! Папа! Что с тобой? — следом раздалось два тонких детских голоска.
Увидев детей, мы с Бринером замешкались, а вот вынырнувший из подвала Фелин действовал как спецагент тайной канцелярии. Подбежав к детям, он что есть мочи стукнул их головами друг об друга, раздался сухой треск и те, как кегли повалились на пол. В ту же секунду он прыгнул к жене Мейстора и попытался обхватить ее сзади, одновременно зажав ладонью рот. Однако женщина оказалась слишком резвой и, несмотря на сковывающее движения длинное платье, смогла воткнуть свое колено в пах Фелина. Тот завизжал, как свинья и согнулся пополам. В следующий момент в женской руке блеснул тонкий стилет. Воспользоваться им она уже не успела — подоспели мы с Бринером и выбив оружие из рук, повалили на пол. Через несколько секунд я смог добраться до её сонной артерии и женщина потеряла сознание.
— Вот тебе и тихая операция! — устало произнес я, ложась на забрызганный кровью ковер и закладывая руки за голову.
— Профессионалы все подготовили… — пробормотал я, вспомнив слова Фелина.
— Да кто же знал, что они вернутся! Форсмажор! — возмутился Бринер.
— У мясника что людей не хватает? Так сложно было отрядить одного на слежку за этой семейкой? — вздохнул я.
Фелин был на своей волне, он стоял над женщиной и пускал слюни на открывшиеся виды — в результате борьбы, платье задралось оголив длинные стройные ноги, затянутые в белые чулки.
— А она ничего, вы только посмотрите какая цаца! — он едва не хрипел от вожделения.
— Ты что, бабу в первый раз увидел? Снимешь себе вечером шлюху, да развлечёшься. — сказал я, невольно отметив, что девушка и правда была весьма привлекательна. Значительно младше Мейстора, она имела отличную фигуру и дерзкое веснушчатое лицо с пухлыми губами.
— Не-е-ет, эта особенная, — завороженно пробормотал Фелин.
Мне бы стоило обратить внимание на странный блеск в его глазах, но адреналин от короткой схватки, притупил мыслительные процессы. Мы связали неожиданных гостей веревками, найденными в подвале, и отнесли их на второй этаж, разместив в спальне.
— Я послежу за ними, мало ли что, — сказал Фелин, оставшись с пленниками.
Не чуя подвоха, я согласился и, вместе с Бринером, вернулся к допросу Мейстора.
— Что вы с ними сделали мрази? — из его голоса пропал страх, были только ненависть и злость. Жирный подбородок яростно колыхался, делая его похожим на квохчущую жабу.
— Всё в порядке, жить будут. Давай по-быстрому закончим наше маленькое дельце и сможешь вернуться к своей обычной жизни, — криво ухмыльнувшись, сказал я.
Боюсь это приключение еще долго не выветрится из его памяти.
— Я нич…
— Мейс, я и сам не рад сложившейся ситуации. Но если ты вздумал заартачиться — я могу привести сюда твою дочку и немного с ней поиграть, — глубоко вздохнув, сказал я.
— Н-нет! Не нужно, я всё расскажу, — его глаза потухли, он снова вернулся в нужное мне состояние.
— Вот и славно. На чем мы остановились? — я развернул список и пробежал взглядом по строчкам.
Допрос продолжился: нам удалось узнать, что груз Эдвина Мясника действительно пал жертвой крысятничества профсоюзника, а также кто и в каком размере из жандармских чиновников получил взятки. Создавалось впечатление, что подобные дела здесь вообще поставлены на поток. Как же бедные бандиты существуют в такой обстановке? Не покладая рук воруют у простых людей, а все сливки снимают высокопоставленные жандармы. Возникает резонный вопрос: кто здесь больший вор….
Когда Бринер записывал ответ на последний вопрос, сверху раздался приглушенный женский вопль.
— Что происходит? — немедленно насторожился Мейстор.
— Очнулась наверное, — я пожал плечами. — Не отвлекайся.
Через минуту вопль повторился, что-то с шумом упало, женщина завизжала так, будто ее режут. Я побежал наверх. Успел к самому моменту кульминации:
На кровати лежала обнаженная жена Мейстора с разведенными в стороны ногами, а между ними, стоя на коленях, конвульсивно дергался Фелин. Его возбужденный член извергал белую склизкую массу на ее живот, та перемешивалась с темной, почти черной кровью и стекала в уютную ложбинку между женских ног. Густой кармин сочился из проломленного в нескольких местах черепа Фелина, будто свежее вишневое пюре. Алая краска зигзагами стекала по белым простыням, рисуя страшный пейзаж, напоминающий закатный еловый лес. Над насильником стояла десятилетняя девочка, держа в руке тяжелый чугунный подсвечник и безумно улыбалась. Второй ребенок, мальчик — лежал с другой стороны кровати и не двигался. Его голова была выгнута под неестественным углом.
Я замер в неопределенности, женщина перестала кричать и впала в ступор, Фелин упал набок, маска съехала с его головы, позволив всем присутствующим рассмотреть его жирное потное лицо.
— Нам пиздец, — констатировал подошедший Бринер.
— Да уж… Пизда вообще никогда до добра не доводит, — хмыкнул я, вспомнив еще одну присказку Агеона.
— Мясник не простит нам гибели своего сына, — схватившись за голову, продолжил рыжий.
— Ну, молодец. Ты еще им еще свой адрес скажи.
— Да какая теперь разница? Свидетелей всё равно нельзя оставлять в живых! Рожу этого жирного пидора все кому не лень знают!
Когда мы собрались спускаться вниз, живых на втором этаже не осталось. Дом профсоюзного лидера медленно, но верно превращался в семейный склеп.
Внизу нас ждал очередной сюрприз: любовница Мейстора, которую мы считали мертвой, стояла с ножом в руке возле стола и срезала последнюю веревку, удерживающую хозяина дома. Едва мы
