из-за столь печальных вещей. Мы можем погулять на крепостных стенах.
Леди Она махнула рукой.
– Ты иди, дорогая Шоли. Возьми с собой нашего нового друга Кеса, пусть подышит воздухом. Я устала, но присоединюсь к вам позднее.
Теперь, когда я оглядываюсь назад, у меня не возникает сомнений, что обе женщины вели тщательно продуманную кампанию, но, к сожалению, как часто бывает в подобных случаях, я слишком медленно понимал правду. В любом случае мы с Шоли впервые за долгое время остались вдвоем.
День выдался ясный, но ветер оставался свежим, и наши плащи развевались у нас за спиной, когда мы шли по стенам. Под нами раскинулись замерзшие окрестности Маяка, а за ними виднелись холмистые луга, расходившиеся во все стороны и покрытые буйной зеленью Обновления.
– Ты выглядишь мрачным, Кес, – сказала Шоли. – Ты подавлен из-за твоего господина и его брата?
Я так и не привык к тому, что она обращалась ко мне по имени, что казалось мне особенно странным из уст женщины, которая занимала более высокое положение, чем я.
– Конечно, я боюсь за них обоих, леди Шоли – и за себя, ведь я должен повсюду следовать за лордом Хакатри.
– Почему? – спросила Шоли.
На миг я не понял ее вопроса, ответ казался мне совершенно очевидным.
– Почему? – наконец заговорил я. – Потому что я поклялся ему служить, конечно. Я навсегда связан с его семьей. Он избрал меня, оказав высокую честь.
– Быть слугой, – сказала Шоли.
– Оруженосцем. – Я чувствовал, что должен защитить свое положение. – Я стал первым представителем нашего народа, получившим такую привилегию – ко мне стали относиться почти как к зида'я. Я никогда не смогу этого забыть. – Меня огорчало, что она меня не понимала. – А вы? Вы можете покинуть леди Ону?
Она бросила на меня обиженный взгляд, словно я без предупреждения изменил правила игры.
– Ей будет одиноко, если я уйду, и никто из представителей ее народа не разделит ее ссылку. Ксанико во многих отношениях хороший муж. Но он полон мрачного молчания, которое может продолжаться в течение целого времени года.
– Что ж, получается, наше отношение к лорду Хакатри и леди Оне не слишком отличается, – сказал я и в тот момент еще верил, что она говорит об обязательствах по отношению к нашим покровителям.
Затем, когда мы стояли под порывами свежего ветра высоко над землей, она спросила:
– Значит, ты всем обязан своему господину, Кес, – и даже отказался от личного счастья ради него?
Удивленный тоном Шоли, я посмотрел на нее и внезапно увидел то, что мне следовало понять раньше: Шоли интересовалось мной не только потому, что я пришел из Асу'а и гостил в их замке, который находится в глуши, и мог рассказать о великим дворе.
Мной овладели самые разнообразные чувства, похожие на слияние нескольких противоположных течений, мутных, а некоторых – прозрачных. В прошлом несколько женщин моей расы смотрели на меня с интересом, но всякий раз я приходил к выводу, что их расположение связано с моим положением сквайра Хакатри. Здесь ситуация была иной. Конечно, внимание Шоли мне льстило, но одновременно и печалило, потому что я сказал ей правду: я не мог покинуть лорда Хакатри, не изменив законам своей чести.
Конечно, я был молод и лишен опыта, но даже в тот момент сумел заметить противоречие.
«Такая же честь по отношению к Инелуки привела моего господина в столь ужасное положение, – напомнил я себе. – Такая же честь приведет к гибели нас троих, но она будет немного другой».
– Сад далеко не всегда дает нам то, чего мы желаем по-настоящему, леди Шоли, – только и сказал я в ответ.
Мы замолчали, каждый из нас погрузился в собственные мысли, о которых было бы нелегко говорить вслух. Леди Она не присоединилась к нам, и мы стояли вдвоем на ветру.
– Вы многому научились у лорда Ксанико? – спросил я у своего господина третьим вечером, проведенным на Маяке.
Как вы понимаете, мне очень хотелось отвлечься.
– Да, Памон. У него тысячи историй о дворе хикеда'я, как забавных, так и ужасных.
– У меня создалось впечатление, – осторожно сказал я, – что мы пришли сюда, чтобы узнать, как убить одного из Великих Червей.
Хакатри улыбнулся.
– О да, мы об этом много говорили, и на самом деле я узнал то, что мне требовалось. Полагаю, завтра мы покинем замок, так что будь готов до восхода солнца к долгому возвращению в М'йин… – тут он поправился: – в Эрн.
– Значит, мы направимся туда, – сказал я, не в силах скрыть мрачных предчувствий. – Тогда я пойду на кухню замка, чтобы взять то, что нам потребуется для путешествия. Как долго мы будем оставаться среди смертных?
– Надеюсь, достаточно долго, чтобы убить дракона. – И хотя голос Хакатри прозвучал небрежно, между нами повисли его тяжелые слова.
Сначала я не знал, что сказать, – такой жуткой была мысль об охоте на Червя из Долины Змея и о том, чтобы снова приблизиться к его логову.
– Да хранит Сад вас и вашего брата, – только и сумел сказать я.
Последние несколько дней отдыха и комфорта позволили мне сделать вид, что мы всего лишь отправились в очередное путешествие, на новую охоту, но мой господин, да и я сам, прекрасно понимали, что это неправда.
Когда я заканчивал последние приготовления к отъезду, я встретился с леди Оной – случайно, так мне показалось. Она шила в комнатке перед главным залом замка и, когда я вошел, встала.
– Оруженосец Памон Кес, – сказала она. – Я слышала, что вы и оба лорда Са'онсерей покидаете нас.
Я поклонился.
– Да, так и есть, миледи.
– Мы получили удовольствие от знакомства с вами. – Словом «мы» она подчеркнула, что речь идет о ней и Шоли, догадался я, ведь едва ли Ксанико меня запомнит. – Возможно, мы можем рассчитывать, что вы еще появитесь в Вороньем Гнезде.
Она слегка склонила голову, словно пыталась разглядеть какой-то секрет, о котором узнала только что.
Я поклонился, внезапно почувствовав усталость от неразберихи своих чувств.
– Если служба моему господину приведет меня сюда, я буду счастлив, леди Она.
Это была не просто вежливость с моей стороны. То, что кто-то искал именно моего общества, ради меня самого, а не из-за того, что я служу лорду Хакатри, являлось редким и очень приятным для меня переживанием.
В последние темные часы один из воинов Ксанико принес моему господину глиняный кувшин, который держал невероятно осторожно, словно в нем находилось опасное живое существо. Хакатри положил его в кожаный мешок и подвесил к седлу. Он и его брат были еще более молчаливыми, чем обычно, как если бы оба не спали ночью. Очень скоро, с рассветом, мы покинули замок, и я любовался вечнозелеными деревьями на вершине горы, искрившимися в ранних солнечных лучах, точно перевернутые сосульки.
Пока мы ехали вдоль подножия горы, братья
