что?..
— Надо посмотреть, — мысленно прикинул я. — Но никаких препятствий не вижу — если прикинуть, до этого они занимались примерно тем же самым, так что…
— Вот и нам так кажется, — опять кивнул он. — Вопрос только в субординации и в рациональном использовании потенциала батюшек. А то знаю я наших дипломатов под прикрытием — начнут пользоваться новыми предоставленными возможностями без особой оглядки на последствия, особенно после рыков требовательного начальства… Короче, на родине все обсудим и выработаем оптимальное решение задачки.
— Договорились. Кстати, в Монако хотел с тобой поговорить по поводу того шестого колдуна из Сен-Тропе, которому удалось скрыться.
— Что с ним? — родитель заметно подобрался.
— Дело в том, что я на него сегодня ночью случайно… настроился, когда прилегающую территорию около мэрии контролировал.
— Местоположение определил?
— Не рискнул так глубоко лезть, — поморщился я. — Вспугнем тварину.
Отец понял меня правильно:
— Он тебя точно не засек?
— Гарантий дать не могу, — опять поморщился я. — Это был спонтанный порыв, аккуратно работать начал уже в процессе, но колдун все же напрягся и попытался закрыться во всех диапазонах.
— Плохо, сынок, — теперь скривился отец, — очень плохо. Дело-то серьезное, и на спонтанные порывы мы права не имеем. Вечером обсудим более подробно.
— Договорились.
В вертолеты для перелета в Монако загружались по возрастному критерию — старшее поколение в одну вертушку, младшее в другую.
— Деда, ты же будешь вести себя прилично? — не удержался я от того, чтобы указать с улыбкой князю Пожарскому на его слегка провисающий на левую сторону пиджак с явными очертаниями фляжки во внутреннем кармане. — Не забывай, на борту один король, один принц и двое великих князей.
Старик демонстративно нахмурился:
— Иди давай, внучок, — он указал мне на остальную молодежь. — Будет он меня еще жизни учить! И вообще, к твоему сведенью, Бланзак уже загрузил к нам на борт ящик коньяка под предлогом заботы о комфортном перелете гостей рода Бурбон. Так что… — и изобразил неопределенный жест рукой. — Вам, кстати, французскую шипучку доставили. Смотрите, сами не переусердствуйте!
— Есть, ваше высокопревосходительство!
Что характерно, шампанское мы решили не открывать и ограничились французской же минералкой, а потом и вовсе стало не до алкоголя — ослепительные Альпы, представшие днем под солнцем во всей своей красе, отнимали все наше внимание.
— Лешка, я хочу сюда вернуться! — затаив дыхание, вещал сидевший со мной рядом Сашка Петров. — Бескрайние снежные просторы, отсутствие цивилизации, только ты и нетронутая природа! Первобытная, завораживающая красота!
— Женишься на Гримальди, договоришься по-родственному с Бурбонами о постройке бунгало в Альпах — и наслаждайся впечатлениями, — улыбнулся я и решил «приземлить» друга: — Только вот дети пойдут… другие разные заботы… Может, по старинке? Смоленщина, наши имения, дети под присмотром мамашек и нянек с ледяных горок катаются, а мы с тобой и Прохором на лыжах в лесу пятнашку по старой трассе мотаем?
— Но в Альпы надо как-нибудь на пару неделек съездить! — кивнул Петров, заметно растерявший весь романтизм. — Обязательно. — И тут же мечтательно зажмурился. — Но ты прав, родные места ничто не заменит. Правильно говорят, где родился — там и пригодился. — Он нахмурился. — Только вот разделит ли нашу с тобой патриотическую тягу к малой родине Кристина, особенно если учитывать ее происхождение? Она же урожденная принцесса и привыкла к совершенно другому образу жизни в времяпрепровождению…
— Любит — поймет, — безапелляционно заявил я, хотя, как и Шурка, уверенности не испытывал. — Не переживай, достойный образ жизни ты будущей супруге обеспечить сможешь, а все наши с тобой простенькие причуды Кристиной будут восприниматься как экзотические терзания загадочной русской души, и переводы произведений графа Толстого и господина Достоевского на иностранные языки тут нам сыграют на руку.
— Ты уверен?
— К бабке не ходи, — отмахнулся я, решив на затронутую тему переговорить с родителем — может, он сумеет что-то посоветовать.
И одновременно спроецировал подобную ситуацию на себя, придя к выводу, что сие в моем случае маловероятно — слишком я уверен в себе, в хорошем смысле, конечно же, чтобы мне запрещали отдыхать, как мне нравится. Хотя личность будущей супруги тоже следовало учитывать, как и ее интересы. И мои отношения с Алексией и Викторией, пусть земля ей будет пухом, здесь показатель — вы доверяете и не ограничиваете меня, я же доверяю и не ограничиваю вас. И одновременно вы должны быть вместе, являть собой пару. В идеале должен быть достигнут некий негласный компромисс, границы которого не преступают обе стороны, уважая, разделяя и поддерживая интересы друг друга. А если учитывать слова родителя о матримониальных планах Романовых на мой счет…
Мой взгляд невольно перенесся с красот заснеженных Альп на Аню Шереметьеву и Женю Демидову, и я пробормотал:
— Да, старания родичей, в том числе и отца с дедом Мишей, по вбиванию кандидатуры будущей невесты в мою голову не прошли даром…
— Что ты сказал? — повернулся ко мне Петров. — Не расслышал.
— Красота! — улыбнулся я. — Ты прав, надо будет сюда обязательно вернуться.
Друг кивнул и снова уставился в иллюминатор, а я тяжело вздохнул — вот было бы здорово, если мне все-таки разрешили жениться на Алексии! Но подобный вариант был абсолютно исключен — в нашем сословном обществе этот мезальянс грозил далеко идущими негативными последствиями в первую очередь для самой девушки, которую вряд ли бы приняли в обществе. И плевать всем было на звездный статус Алексии, а от откровенного выражения пренебрежения спасла бы только личность ее одиозного супруга, принадлежность к роду Романовых и мстительность Пафнутьева, коему девушка приходилась хоть и приемной, но дочерью. А наши с Алексией дети? Уверен, невысокое происхождение матери тоже скажется на их восприятии обществом, и мое собственное происхождение тому прямое подтверждение. Вспомнить, к примеру, как я знакомился с Долгорукими и Юсуповой: «Алексей, а что это у вас за герб такой на сумке?» И реакцию на то, что я не только из рода Пожарских, но и еще один князь Пожарский! При том, что Андрей только княжич, а Наталья с Ингой княжны, и когда они станут, соответственно, князем и княгинями — неясно. Понятно, мое мутное происхождение на тот момент тоже вызывало много вопросов, и не только у молодых людей, но и у их старших родичей, но княжеский титул, принадлежность к роду Пожарских и близость рода Пожарских к самим Романовым снимали большинство из них, так что это никак не помешало мне попасть в малый свет. То же самое касалось и Отдельного корпуса жандармов, в котором всегда ценили семейные традиции. И ничего, что старшие родичи до меня посвящали себя армии
