что мы строим вокруг себя — это просто информационный пузырь, то его можно перепрограммировать. Понимаешь? Любая более-менее сложная информационная структура рано или поздно становится мишенью для информационных паразитов. Это правило даже более фундаментальное, чем скорость света для нашего мира.
Я задумался на минуту. В этом правда что-то было. Та штуковина не просто так поглощала энергию ядерных взрывов, используя её в своих целях. Она «переформатировала» окружающее…
— Думаешь, к нам проник вирус? Извне? — спросил я. — А знаешь, в этом что-то есть.
— Это многое объяснило бы. Исходя из того, что мы там видели, — кивнул Ваня, — если продолжать проводить аналогию с вирусами, то, что творили эти нелюди в своих лабораториях, сильно ослабило «иммунную систему» нашей информационной конструкции. Из-за них мы сами себя оголили.
— Тогда можно предположить, чего добивается эта штуковина, — кивнул я, — ей нужна энергия, чтобы переформатировать информационные конструкции. И начать реплицировать себя. Так?
— Так, — кивнул Ваня, — продолжая аналогию, наша конструкция должна лопнуть. Чтобы выпустить наружу несчётное число копий того, что пролезло к нам…
— Знаешь… не ожидал от тебя, — заметил я, с уважением поглядев на подчинённого, — что так глубоко нырнёшь. Я даже вспомнил Михаила и других научников. Помнишь, как они спорили между собой?
— Помню, — грустно улыбнулся Ваня, — жаль, что с ними так… что выжгло напрочь…
— Не совсем, — заметил я.
Старлей глянул на меня, подняв бровь.
— Что имеешь в виду?
— Я навещал их регулярно. И Михаил, похоже, пришёл в себя. Он, кажется, даже предупредить меня пытался. О том, что будет.
— Серьёзно? Вот так новость… хоть что-то хорошее…
— Есть такое… будет обидно, если возвращаться им будет некуда. Понимаешь? — Сказал я, подавив тяжёлый вздох.
— Понимаю, — кивнул Ваня, — но что мы можем поделать прямо сейчас?
— Молиться на скорость. Или на рацию в надежде, что она заработает.
— Там автоматический режим есть если что, — заметил старлей, — даёт оповещение сразу, как сигнал ЗАС появляется. Ты активировал?
— Естественно, — кивнул я, автоматически глянув на радиостанцию. Основной дисплей не горел, но светодиод автоматического приёма кодированного сигнала мерно мигал жёлтым.
— Ясно, — кивнул Ваня, — перекусить надо бы. Время вроде как.
— Вот что мне в тебе нравится, так это твоя невозмутимость, — хмыкнул я, — давай, перекусим. Чего уж. Взрыв в любом случае не пропустим.
— Серёг, я не всегда таким был. Ты же понимаешь…
Я кивнул. И потянулся за ближайшим сухпайком.
16
На фоне тёмного неба электрическое зарево было видно издалека. Я сверился с навигатором. Так и есть: впереди Енисейск, небольшой городишко на Красноярщине. Сам город находился на другом берегу реки, но напротив него, с нашей стороны, судя по карте, расположено село Епишино.
Рация так и не заработала, значит, единственный шанс выйти на командование через гражданские сети. Я старался максимально ускориться, сожаления, что у нас с собой не было смартфонов — возможно, тут уже был сотовый сигнал, и связаться можно было скорее.
Через несколько километров мы выскочили на дорогу. Скорость увеличилась; я гнал тяжелую машину близко к расчётному пределу, рискуя покрышками низкого давления, которые не очень хорошо переносили гонки.
Вот, наконец, указатель населённого пункта. Городское освещение работает, но других машин не видно. Как и народа на улице.
Посёлок был совсем небольшим: буквально несколько домов, магазин и, вероятно, местная администрация.
Я остановился возле дома, в котором горел свет.
— За телефоном? — спросил Тревор, когда я открыл дверцу с водительской стороны, готовясь спрыгнуть.
— Ага, — кивнул я.
— Будет артачиться — не стесняйся, — он достал из оружейного гнезда мой АК-15 и протянул мне.
— Разберусь, — ответил я и махнул рукой отказываясь от оружия, — это на крайний случай. Места тут дикие, народ может и отпор дать.
Я вошёл в открытую калитку, миновал двор и остановился возле двери. Дом был новый, сборно-щитовой, но довольно прочный на вид. Видимо, разработан с учётом здешних погодных условий. Над крыльцом горела яркая светодиодная лампа.
Постучав в дверь, я отошёл в сторону, чтобы меня могли легко разглядеть из дома.
Внутри послышалось шевеление. Где-то с другой стороны двора залаяла собака. Мне оставалось только надеяться, что она на цепи.
Я почувствовал взгляд. Ощущение длилось пару секунд, потом из-за двери послышалось:
— Ща! Секунду!
Щёлкнул замок. Дверь открыл здоровый бородатый мужик с густыми волосами на груди, одетый только в широкие боксеры.
— О, служивые, — сказал он, глядя мне в глаза, — чего случилось? Эвакуация, да?
— Добрый вечер, — вежливо ответил я, — нет. Нам очень связь нужна. Без рации остались. У вас телефона не найдётся?
— А-а-а, вон оно что! — кивнул мужик, — эт можно. Внутрь не зову — мои уже спят, так что не обессудь, начальник.
— Спасибо, — кивнул я, — это очень важно и срочно.
— Да ясно, — кивнул мужик и скрылся в доме.
Он вернулся через минуту с древним китайским смартфоном в руке.
— Вот, — протянул он, — тут вроде нормально ловит, но может сорвать. Если что — перенабирай, кого надо.
— Спасибо! — ответил я, принимая телефон.
Куда звонить? Военным или своим? Городской штаба округа я навскидку не помню — но, вероятно, помнит Ваня. Можно его кликнуть. Эти вроде должны быстрее разобраться.
Или телефон конторы? У нас есть специальный открытый номер, для экстренной силовой поддержки сотрудников. Но там пока информация дойдёт до моей управы… и потом — насколько они в курсе реально происходящего? Всё ведь развивается стремительно. Они просто могут быть не в теме!
И всё же я рискнул набрать своих.
— Слушаю, — ответил приятный женский голос.
— Красный тридцать два, — я назвал код «сотрудник в опасности», который не предусматривал указание источника этой опасности.
— Назовите обращение, — ответила девушка.
Имелся в виду месячный пароль — но его не должны были запрашивать по этому коду! Актуальная верификация предусматривалась только по ряду ситуаций, которые не предусматривали непосредственную угрозу жизни. Что-то поменялось с момента моего увольнения?
— Повторяю: код красный тридцать два, — настойчиво сказал я.
— Подтверждаю красный тридцать два, — ответила девушка чуть раздраженно, — назовите обращение.
— Блин, соедините с открытой линией! С приёмной! — в отчаянии сказал я. Номер приёмной, открытый для обращения граждан, я не помнил; просто не считал эту информацию достойной запоминания.
Вместо ответа в трубке послышались короткие гудки.
— Твою ж налево! — не сдержался я.
— Начальник, а у меня неприятностей не будет? — спросил хозяин телефона.
— Ни в коем разе! — уверенно ответил я, — секунду, ещё один номер попробуем. Ваня!
Старлей сразу выпрыгнул из вездехода,
