— Совсем не против, — сказал Мерсерон, утирая пот рукавом мундира, — я не буду против, даже если вы скажете, что вы теперь командуете «Глорией».
— Нет уж, спасибо. А вот если позволите занять место комендора — не откажусь.
— Ради бога, мистер Полубой, только сначала я бы хотел заморозить этого парня, — он кивнул на Мелори, — до ближайшего госпиталя.
Сандерс освободил команду, объяснил ситуацию и побежал в рубку. Карл стоял на коленях возле тела Юджина, Эльжбет с Паоло в ужасе смотрели на трупы, не в состоянии двинуться с места. Анжела сидела прямо на полу возле привалившегося к стене Ахмет-Гирея и рыдала, не в силах остановиться. Он гладил ее по плечу здоровой рукой, шепча что-то на ухо. Мелори уже унесли, Петреску капитан приказал запереть в его каюте. Сандерс, обходя трупы, подошел к Карен, стоявшей в дверях каюты.
— Организуй уход за ранеными. Доктор сейчас подойдет, только перевяжет парней из команды, которые сидели в ангаре. Им тоже досталось.
— А ты? — спросила Карен, кусая губы.
— Я в рубку. Рядом два боевых корабля, и внезапность — наш единственный шанс.
Полубой уже сидел за пультом управления огнем, проверяя фокусировку «тарантулов» и переводя энергию из накопителей на орудия. Мерсерон и два офицера пытались оживить силовое поле и наладить связь.
— Механик, что с реактором?
— Они вывели его на холостой режим. Через пятнадцать минут могу дать ход.
— Как? — Мерсерон обернулся к Полубою.
— А черт его знает. Я не навигатор, — проворчал тот.
— Что с защитой? — спросил Сандерс.
— Выбор невелик: либо орудия и процентов сорок защиты, либо один залп из орудий и попытаемся уйти, — ответил капитан, — несколько датчиков слежения уцелели, — он показал на экран.
Два корабля висели в полумиле от «Глории».
— Уйти не дадут, — покачал головой Сандерс.
— Они не будут стрелять, — Полубой крутанулся на кресле, поворачиваясь к нему лицом, — не забывай — они не знают, что здесь произошло. Но уйти не дадут, это точно. Разобьют двигатели и снова возьмут на абордаж. Сейчас надо сидеть тихо, стоит немножко потянуть время, пусть думают, что здесь все в порядке. А вот если начнут нервничать… — Полубой покачал головой, — хотя стрелять на поражение они тоже станут в последнюю очередь. Пока не будут окончательно уверены в том, что абордажная команда и этот их главарь мертвы. Вот тогда нам придется туго.
В этот момент тоненько запищал зуммер вызова. Похоже, оставшимся на кораблях надоело ждать, а может, истекло некое контрольное время. Все замерли. Потом капитан повернулся в сторону Полубоя.
— Что будем делать?
— Есть у нас такая песня, — задумчиво сказал Полубой, — «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает».
— «Варяг», — Мерсерон наморщил лоб, — кажется, это ваш тяжелый крейсер из состава третьей ударной группы?
— Вы почти угадали, полковник, — усмехнулся Полубой, — так что двум смертям не бывать, а одной не миновать? Дик, ты что скажешь?
Все посмотрели на Сандерса так, будто от него одного зависело принятие решения. Он огляделся, покрутил головой. Да-а, кто бы знал, что придется сдохнуть не от пули и от ножа…
— Давай, Касьян…
«Ганимед» упал на пиратские корветы, как орел на зазевавшихся сусликов. К тому времени один из них был почти недееспособен — Полубой показал, что как комендор он ничуть не хуже, чем абордажник, и корвет, выбрасывая струи ледяного пара, беспомощно висел в пустоте. Команда пыталась заделать пробоины, от второго пирата только-только отвалили абордажные боты, направляясь к яхте, когда залп главных орудий фрегата накрыл корветы. Обломки абордажных ботов еще кружились вперемежку с телами десантников, а не добитый Полубоем пират уже распадался. Корпус, вспыхивая частыми взрывами, разваливался на глазах у Сандерса, Полубоя и Мерсерона, сгрудившихся у единственного живого экрана.
— Виват, Жилмар! — заорал Мерсерон, забыв, что совсем недавно грозился приложить все силы, чтобы уволить капитан-лейтенанта в отставку.
Оставшийся корвет попытался прикрыться силовым полем и даже успел ответить фрегату из «онагров», но силы были слишком неравны. «Ганимед», почти не маневрируя, за полчаса превратил корвет в исходящее паром решето. Еще час ушел, чтобы высадить абордажную команду на сдавшийся корвет, и только потом два бота направились к «Глории». Мерсерон поворчал для приличия, мол, могли бы сначала и нас посетить, но после признал действия Жилмара правильными.
Во время последнего боя яхта потеряла способность двигаться, и «Ганимед», сцепившись с ней силовым каркасом, повел «Глорию» к Хлайбу. Тела Юджина и трех погибших в схватке членов экипажа заморозили, чтобы предать земле на Таире, на яхте осталась лишь аварийная команда, все остальные проделали оставшийся путь на фрегате.
Сандерсу и Полубою освободили офицерскую каюту. Риталусов капитан Жилмар хотел было отправить в ангар, но тут уж воспротивились и пассажиры, и Мерсерон, и, естественно, Полубой. В каюте он осмотрел животных, перекатывая их по полу, как младенец плюшевые игрушки. Сандерс, присевший рядом на корточки, только головой покачал, не обнаружив на чешуе ни одной царапины.
— Черт возьми, по крайней мере одному несколько раз досталось саблей, — недоумевал он.
— Для них это — семечки, — буркнул Полубой. В мирной обстановке он опять стал угрюм и немногословен. — А вы неплохо дрались, Дик.
— Куда мне до вас, — отмахнулся Сандерс.
Он подошел к столу, куда Полубой положил захваченную саблю Юсуфа. На трофей не покусился даже капитан-лейтенант Жилмар, несмотря на то что иметь на военном корабле оружие разрешалось только членам команды. Добытое в бою оружие остается победителю — таков закон абордажников. Сандерс взял клинок в руки. Витая гарда была вызолочена, навершие имело форму головы ястреба. Сам клинок едва заметно изгибался в верхней трети, кромка лезвия и обоюдоострый утяжеленный наконечник были покрыты матовым напылением. По клинку шла надпись арабской вязью.
Полубой отпустил риталусов и подошел к Сандерсу.
— Он раскроил череп Юджину, словно лист бумаги, — сказал Сандерс.
— Я видел, — кивнул Полубой.
— Что за напыление, как думаете?
— А черт его знает, — Полубой поднес клинок к глазам, — никогда не видел, чтобы за тридцать секунд перерубили три абордажные сабли. Здесь даже зарубки не осталось.
— Возможно, на Хлайбе удастся сделать анализ металла.
— Это вряд ли. — Полубой, умиротворенный и сонный после обеда и душа, положил саблю на стол и улегся на койку. — Времени у нас не будет анализы делать.
