Вот как! Оказывается, у Бугера был когда-то отец, не из яйца он вылупился, как говорил Ризз, не в помойке найденный. Как трогательно.
— Так что, может, там что-то и было… с этим кораблем…
— Страшно-то как! — хлопнул я в ладоши. — Верните меня назад! Хочу к мамочке! Страх! Трепет!
На меня эта история почему-то произвела неприятное впечатление. Я вообще человек впечатлительный. Помню, когда совсем маленький был, прочитал книжку про колдуна, который каждый год набирал себе учеников, и в конце года один из них рыл себе могилу… И хотя отец предусмотрительно из книжки все картинки вырезал, она все равно меня очень напугала. Мне снился этот колдун. Нет, я его никак не мог представить, видел просто такое черное пятно, от которого исходил ужас. А тут история про то, как в экипаж внедряется человек… Или уже и не человек вовсе…
Такое неприятно представлять.
Наверное, остальные подумали приблизительно то же. Мы замолчали и устроились по койкам. Хитч достал откуда-то маленькую книжку и тонко отточенный карандаш, немножко подумал и принялся в этой книжке черкать что-то быстрое. Бугер лежал с закрытыми глазами, думал, кажется, а Джи мне видно не было.
Лежали молча долго. Я все собирался уснуть, но не получалось, то ли Хитч слишком громко скрипел карандашом, то ли Джи сопел, а скорее всего, от волнения.
Вдруг Джи перестал сопеть и спросил:
— Как называется эта штука, в которую видно отражение?
— Зеркало, — ответил Хитч, не отрываясь от записок. — Такая вещь, в которой видно отражение, называется зеркало.
— Зеркало — запрещенная вещь, — напомнил Бугер.
— Там полно зеркал, — отмахнулся Хитч. — В каждом поселении несколько, есть совсем маленькие, а есть во всю стену. Глупо запрещать зеркала… Я так считаю… То есть они могут быть полезными…
Хитч понял, что болтает поперек устава, и поправился:
— А вообще, конечно, правильно. Зеркало опасная вещь, правильно их запретили. И если встретятся, то в них лучше не смотреть.
— Почему? — спросил Джи.
— Они затягивают. Как высота примерно. Стоит только начать смотреть, как остановиться уже нельзя, все смотришь и смотришь…
Хитч поморщился и потер подбородок.
— Я знал одного парня, — Хитч поморщился глубже, — парень этот привез тайком зеркало и все смотрел, а через два дня его затянуло в ножи дробилки.
— Бывает… — грустно сказал Джи. — После рейдов многое случается… Хорошее тоже случается. Знаете Добера? Он один раз всего в рейд сходил, а как вернулся, так сразу на иридиевую жилу наткнулся. Ему за эту жилу полтора года двойную дозу капсул выдавали.
— Двойную? — спросил с завистью Локк.
Я слышал историю про этого Добера. Иридий-то он, конечно, нашел, только от двойной дозы капсул у него сделалось прободение внутренностей, и прожил он совсем недолго.
— Двойную, — подтвердил Джи. — Повезло…
— Это не повезло, — усмехался Хитч, — это ерунда. Вот одному повезло, это да. Он провалился в канализацию и стукнулся головой. Его нашли и вытащили, не сразу, но вытащили. И в руках у него была подкова.
— И что?
— Если находишь подкову, то тебе дальше в жизни только везет. Тебя ничто не может взять. Ты находишь самородки, находишь гелиевые ведра, надо только подкову с собой носить. Этот носил. Однажды их партию направили в Железную Лощину за рудой. И у них прямо там лопнул реактор. В танке погибли все, а у него всего руку обожгло, да и то до локтя. И потом еще несколько раз он в гиблоту влипал — и ничего, ни одной царапины, палец оторвало, и все. И что самое главное — у него дети нормальные.
— Все? — с недоверием спросил Джи.
— Абсолютно, — кивнул Хитч. — Все до одного. Ни одного виндиго, все хорошие. Вот так. Подкова — это счастье и везенье. Так что если увидите подкову — вам на всю жизнь повезло.
— Что такое подкова? — серьезно спросил Джи.
— Ты что, не знаешь? — усмехнулся Хитч.
— Не знаю.
Хитч пожал плечами и нарисовал карандашом на стене подкову. Загогулина, ничего необычного.
— Я таких в кузнице могу за двадцать минут десяток сделать, — пожал плечами Джи.
— Молчи, дурак, в кузнице… В кузнице не годится, надо, чтобы само нашлось…
— А про детей это точно? — спросил Джи. — Ну, что дети нормальные получаются?
Джи живет в четырнадцатом секторе, далеко от нас, но я слышал, что с детьми в его семействе проблемы. Сам Джи четвертый по счету, все предыдущие были неудачными. И велика вероятность, что у него тоже будут неудачные. А каждый неудачный — это уменьшение шансов на выживание колонии, это перерасход ресурсов, перерасход площадей, ну и так далее.
— Абсолютно точно, — заверил Хитч. — Все дети здоровые. И, кроме того, он мог в кости у любого что хочешь выиграть. Любую вещь.
— Во что выиграть? — не расслышал Джи.
— В кости.
Хитч сунул руку в карман, вытащил жестяную коробочку. Потряс ее, в коробочке прогремело.
— Откуда это у тебя? — подозрительно спросил Бугер.
— Откуда-откуда — оттуда, — нагло ответил Хитч.
— В рейде разрешено иметь только одну личную вещь, — прошептал Бугер.
— Это тебе одну. А мне две можно, я начальник, за это мне полагаются облегчения. Вот я могу с собой две вещи взять в рейд. А кости я, кстати, нашел в прошлом.
— И как в них играть? — Бугер свесился со своей полки.
— Просто. — Хитч подкинул кости и ловко их поймал. — Очень просто. Ты берешь одну кость, я беру другою. Сначала ты кидаешь, затем я. У кого больше точек, тот и выиграл. Я же говорю, все очень просто.
Все оказалось на самом деле просто, скоро Бугер и Джи проиграли Хитчу по две дневных нормы капсул каждый. Я не играл, я раньше видел мультфильм, там один проиграл другому все, даже свои полосатые штаны.
Стал я рассказывать сам себе сказку, больше-то некому было. Про мужика, который поймал рукавицей золотую рыбку и стал у нее разных разностей выспрашивать. Мне эта сказка нравилась, потому что она про глупость. У мужика всего три желания, а он всякую ерунду себе заказывает. А рыбка всю эту ерунду выполняет, а в конце ничего хорошего не получается: мужик без штанов, а рыбка в море-океан нырк и только хвостиком махнула.
Вот такая, однако, ихтиология, такое, кажется, слово.
Четыре раза эту сказку рассказал, туда-сюда, и бросил, не помогло. Только кручина еще больше закручинилась, оптимизм прохудился, настроение просело. Никакого. Я потерял почти все, что мог, и теперь надо было определяться со своей дальнейшей судьбой. Надо было что-то делать, а я не знал что, ничего в голову не приходило. Поэтому я решил поступить так: пойду бродить целый день между деревьями куда глаза глядят, и в течение этого дня наверняка мне будет какое-нибудь указание. Хромой вот сверялся с полетом птиц и всегда в этом полете видел указания. Мне тоже какая-нибудь перепелка просигналит, подаст знак крылом иволга… Если они не улетели куда-нибудь на юг, куда они улетают обычно, глупые стрижи…
