— Ты все это еще на форуме десять лет назад рассказывал.
— Тогда включи логику, адмирал. У нас в десяти метрах над головой прошла серия термоядерных взрывов. Не килотонных, конечно, но в радиусе десятка километров от такого праздника электрические устройства не выживают. Катушки от наведенного напряжения взрываются, контакты проводов плавятся, аноды ламп выгорают начисто. На пятьдесят километров вокруг скачки напряжения убивают все микросхемы, поскольку дипольные переходы не выдерживают повышенной нагрузки, километров на сто окрест нарушена радиосвязь, а на триста — наведены сильные помехи. Ну, и для радаров на этой дистанции кранты. Сообразил?
— Ну, чтобы заэкранироваться от магнитного импульса, много ума не надо, — покачал головой Тумарин и указал на сейф. — Достаточно спрятать электронику в толстостенный железный ящик.
— А как она сможет из ящика работать? Любые антенны, кабели питания, просто отверстия в стенках станут дырой, через которую импульс вломится внутрь, как фугасный снаряд через пробоину. Ну, давай, умник, излагай! Тебе нужно управлять устройством, снабжать его энергией и выстреливать наружу два луча лазера. Как ты это сделаешь, скажи?
— Как? — зачесал в затылке Тумарин. — Да, ты прав. Серьезная проблема.
— Которую я, — вскинул палец Сизарь, — разрешил всего за месяц!
Довольный собой, он опять нырнул вниз, закрутил вентиль. Видимо, таким нехитрым способом включалась и выключалась оросительная система, которая осаждала и склеивала коллагеном радиоактивную пыль — основную опасность, возникающую вблизи источников проникающей радиации.
— Между прочим, при первых пусках все схемы и узлы этого паровоза становились одноразовыми. — Он красноречиво кивнул в сторону микросхемной свалки. — И две машины мы спалили, когда слишком близко от полигона припарковали. Катушки зажигания рвались, как бомбы! Это потом догадались на дизелях ездить. Они ведь чисто механические аппараты: раскрутил — и езди, пока топливо не кончится.
— А можно ближе к теме?
— Этап первый, — снова вскинул указательный палец Сизарь. — Всю электронику с электрикой собрать в один блок в одном месте и запаять в толстый и прочный герметичный ящик. Этап второй: заменить блоки управления на оптику. На волокно никакие магнитные импульсы не воздействуют. Этап третий: входные отверстия закрыть металлизированным стеклом, прозрачным для оптики, но непрозрачным для магнитных полей. Как раз с линзами пришлось мучиться больше всего. ЭМИ просто сжигало металлическую пленку на них, а потом убивало систему управления. Но я догадался сделать этот слой изолированным. Чем короче проводник, тем слабее наведенное напряжение. Под него вторую линзу такую же — и только третий слой выполнен единым с внутренней экранировкой. До него импульс доходит уже ослабленным, и напыление «держит». Тройная экранировка всех направлений — вот мой секрет, адмирал. Дался, между прочим, не сразу. Система выгорала целиком раз пятнадцать, не меньше.
— Откуда поступает питание?
— Генератор тоже в экранированном блоке. Азот греется от тепловых аккумуляторов и крутит турбину. Снаружи работает чистая химия, этому процессу ЭМИ не вредит. А медные трубки сами по себе — экран.
— Управление?
— Механика, — демонстративно подергал Сизарь деревянную ручку на веревочке. — Нет, в летающем прототипе все будет сделано более цивильно: сектор управления, красивые рычажки из керамики. Вперед толкнешь: число взрывов увеличится, назад оттянешь — прекратятся вовсе. Все пойдет через автоматическую систему безопасности, разумеется. Ну, сложные команды и настройки, прочая рабочая информация пойдет по оптоволокну. Системы управления «Клипером» тоже придется прятать за общий «экран», на пульте оставить только блоки управления.
— Ага, — кивнул Тумарин. — Вот только эти блоки тоже набиты микросхемами и нуждаются в электропитании. Как с этим?
— Никак, — пожал плечами Сизарь. — Все провода отключаются, отверстия закрываются. Это относится ко всем электросистемам. Каждый узел должен быть спрятан в железный ящик, который механически подключается и отключается, а любые отверстия всех приборов должны закрываться металлическими экранами. Никаких мониторов, лампочек, датчиков, передатчиков — ничего. Когда работает импульсный ядерный движок, в радиусе полусотни километров ничего электрического, электронного или просто намагниченного существовать не может.
— Что? — переспросил Денис.
— Что слышал! Сперва выключаем все, что есть снаружи, потом запускаем двигатель. Останавливаем двигатель — открываем и включаем внешние системы. И никак иначе.
— Прокля-ятье! — Схватившись за голову, Тумарин осел на пол и привалился спиной к стене. — Черт, черт, черт! Что же ты раньше ничего не говорил?!
— А чего такого? — не понял Сизарь. — Все же работает! Как швейцарский хронометр. Эту развалюху забудь, это просто стенд. Движок мы сделаем — новье, с иголочки, на новой опорной плите, в новом корпусе с новыми отражателями и новыми лазерами пускателей. Смонтируем на «Клипере» качественно и не торопясь. Что можно — перенесем в общий блок, остальное заэкранируем, протестируем, отладим. Управление авионикой там на гидравлике, ЭМИ не боится. Так что за месяц управимся. Главное, центровку удержать. Уж очень много лишней массы ему на корму добавится. Даже с учетом того, что поставим нашу систему вместо старого агрегатного отсека. А он железяка еще та, не маленький.
— Плевать на центровку, Леша. И на экранировку тоже плевать… — Денис глубоко запустил пальцы себе в волосы. — Ты понимаешь, что РЦ «Макеева» под твой «Клипер» воздушный старт готовит? Что тебя должны затащить на двенадцать тысяч метров и уже оттуда пустить в дальнейший набор высоты? Ты только что мне сказал, что при включении твоего движка самолет-буксировщик превратится в неуправляемый мусор. И что вместе с ним будет угроблен весь экипаж. Ч-черт! — Тумарин с силой ударился затылком о стену: — До презентации Топоркова осталось всего два месяца, до планового старта — четыре. А у нас вся программа лопнула, как воздушный шарик. Заэкранировалась медным тазом. И что мне теперь делать?
— Забрось нас «Протоном», — непринужденно пожал плечами Сизарь.
— Ну да, большое счастье. «Протон» — это четыре миллиарда рублей за пуск, «Воздушный старт» — полтора миллиона за вылет. Как говорится, почувствуйте разницу. «Протон» — это штучная, разовая вещь, «Воздушный старт» — неприхотливый извозчик. «Протон» — это космодром, стартовый стол, уникальные системы, каждый взлет как маленький подвиг. «Воздушный старт» — аэропорт, поток пассажиров и билеты в кассе. Пока в полетах на орбиту не появится будничной повседневности, Леша, освоению Солнечной системы не бывать. Парой экипажей в три человека новых миров не покорить. Ты, конечно, молодец. Но ты старался зря.
