Здесь, конечно же, возникает один каверзный вопрос: откуда известно, что почва раскисла? Во всех фильмах, освещающих тему войны 1812 года, – глубокий снег вокруг и жуткий холод. А ларчик открывается просто: и очевидная информация зачастую бывает не совсем достоверной. Подтверждения добыла Наталья Воркунова, случайно заскочившая на книжную ярмарку. К счастью, она не ограничилась темой рукоделия и прошлась по другим прилавкам. Результатом ее любопытства стала покупка только что вышедшей в свет книги с многообещающим названием «В поисках сокровищ Бонапарта». Нечего и говорить, что через два дня я уже держал ее в руках и даже отыскал очень интересные исторические свидетельства о той далекой войне.
19 ноября.
«19-го на рассвете около 7 часов была тревога; за городом показались казаки и заставили бежать 5-6 тысяч отставших солдат, которые ворвались в город с криком: "К оружию! Неприятель!".
Гвардия приготовилась к битве. Они готовились отбивать нападение тысяч двадцати человек; все ограничилось дюжиной казаков.
Капитан артиллерии 1-го корпуса, Караман, не имея больше ни канониров, ни пушек, потеряв своих лошадей и свои вещи, пришел к нам просить убежища. Я дал ему одежду, генерал Нарбон – лошадь. Мы едим рис и шоколад – это событие! Остатки артиллерии переместили за ручей. 19 ноября утром подморозило, и вновь настала гололедица».
«Мы переходим Днепр и приходим в Оршу. Дорога обсажена прекрасными березами, местность изрезана оврагами. На пути мы переходим два ручья. Император помещается в большом монастыре. Мои планы потеряны. Нападения врасплох казаков ежедневны».
«В 2 часа дня Наполеон прибыл в город Орша и встал у самого моста, там, где стоял пост жандармов. Наполеон с тростью в руке лично около двух часов руководил переправой. Пропускал одних, некоторые повозки приказывал сжечь, а лошадей передавал в артиллерию.
Ночью все, желающие проехать, миновали мост, так как переправой командовал простой офицер».
Расклад по силам французов, вступивших в Белоруссию и сосредоточившихся в Орше, был таков: Императорская гвардия – 7000 человек;
1-й корпус – 5000;
4-й корпус – 4000;
6-и и 8-й кавалерийские корпуса – 2000.
Итак, можно с уверенностью утверждать, что к 20 ноября, то есть к началу завершающего этапа отступления, под ружьем у Наполеона было никак не менее 18 000 боеспособных солдат и офицеров. И, кроме того, с армией тащились примерно 50 000 тысяч бросивших оружие военнослужащих, отставших от своих полков солдат и беженцев. И, самое главное, – два больших и очень ценных обоза! К последней декаде ноября было потеряно не менее трех четвертей всех вывозимых из России трофеев (по массе), но все же оставшаяся четверть сокровищ по стоимости превосходила все понесенные утраты.
20 ноября.
«Император приказал генералам распорядиться сожжением всех повозок, фургонов и даже всех упряжных экипажей. Лошадей – в артиллерию. За нарушение приказа – расстрел. Генералы Жюно, Заончик и Клапаред принуждены сжечь половину фургонов и колясок. Император дал разрешение брать лошадей, лично ему принадлежавших. Были истреблены понтоны, а 600 лошадей из-под них переданы в артиллерию. Днем главная квартира перенесена в Бараны. Вечером Наполеон покинул Оршу и ночевал в Беренове (имеется в виду современный городок Барань. – Прим. авт.), поместье немного вправо от дороги в восьми верстах от Орши».
«Вечером в Бараны (Барань) прибыл офицер Генерального штаба де Бриквиль». «Но тут у Наполеона было едва 6000 солдат, несколько пушек и расхищенная казна. В Смоленске оставалось все-таки 30 000 строевых солдат, 150 орудий, казна».
21 ноября.
*Сыро, местность изрезана оврагами вперемешку с лесом. Дорога от местечка Бараны (Барань) до Толочина обсажена по обе стороны березами. Незадолго до прибытия императора казаки с пушкой показались впереди пути: они атаковали нескольких пеших кавалеристов, выступивших им навстречу и считавших их (казаков) малочисленными. Казаки показались в небольшом количестве по своему обыкновению, чтобы заманить нас. Полковник 12-го кирасирского полка был взят в плен со многими офицерами».
«Утром Наполеон, гвардия и обозы выступили в Коханово. Пройдя 20 км, остановились на ночлег. Погода теплая, днем таяло, ночью подмораживало».
Эти строки, написанные неведомыми мне прежде авторами, как мне казалось, полностью подтверждали мою могилевскую гипотезу. Морозы, терзавшие отступающую армию во время ее продвижения по Смоленщине, неожиданно резко ослабли. Наступила оттепель, что в принципе позволяло говорить о том, что бочонки могли быть именно зарыты, а не, допустим, сброшены в прорубь на какой-то реке. И второе. Положение с лошадьми в армии стало столь плохим, что для сохранения минимальной боеспособности войск Наполеон вполне мог отдать приказ выбрасывать даже такие непреходящие ценности, как золото.
Но возвратимся на дорогу Могилев – Шклрв. Возможно, будь у командира головного обоза несколько больше времени, он придумал бы что-то более оригинальное, но в тот момент ему было не до отвлеченных размышлений. Тяжеленные вспомогательные фургоны следовало срочно разгрузить и отогнать в сторону от дороги, чтобы можно было быстро пропустить вперед артиллерию, которая, заняв господствующую высоту на левом берегу все той же Ульянки, могла отразить неминуемое нападение. Надо заметить, что голова французской колонны как раз втянулась в небольшую рощу, обозначенную на плане как «G», и у солдат имелось некоторое время на скрытную разгрузку и захоронение ценностей. Одного гренадера из числа охраны майор срочно послал на вершину стоящего неподалеку ветряка «в», чтобы тот подал сигнал всем остальным, если казачий разъезд подъедет слишком близко. По стечению обстоятельств, именно тот, кто забрался на ветряную мельницу, и был тем человеком, который впоследствии остался жив после всех сражений и в какой-то момент был завербован Семашко для проведения первой кладоискательской авантюры. Со своего наблюдательного пункта он прекрасно видел не только своих товарищей, спешно сгружающих и зарывающих ценности, но и Днепр, стоящую на его берегу церковь, разлившуюся дельту Ульянки, которую он принял издалека за мельничный пруд «F».
Казаки же, казалось, совсем и не торопились. Убедившись в том, что французов в Шклове нет, они расслабленно трусили по дороге на юг, лузгая на ходу семечки и перебрасываясь немудреными солдатскими шутками. И по мере того как они приближались к роще, на опушке которой затаилось боевое охранение обоза, французским дозорным становилось ясно, что вслед за этой группой из города больше никто не выдвигается. Следовательно, либо это была просто немногочисленная разведка, либо… точно такое же боевое охранение, но высланное из Шклова, по всей видимости, только что занятого крупным отрядом русских войск.
