Среди жителей переулка было несколько молодых лоботрясов, которые целыми днями ошивались на рынке и вокзале, в надежде «срубить на халяву» малость денег. На серьезных мазуриков им вытянуть не светило, но мелкой фарцой не брезговали. В общем, обычные босяки. Отзывались они на клички Буня и Куня. Кто в детстве их так прозвал – никто не помнил, но клички приросли к ним намертво.
Утром на рынке их поманил пальцем местный бригадир Кривой. У него в какой-то разборке выбили левый глаз. Не оборачиваясь, он прошел в подсобку мясного павильона и, спустившись в подвал, подтолкнул их к двери кабинета заведующего.
За столом, вполоборота к ним, сидел Паук. Они знали его в лицо и немало наслушались баек о его жестокости и коварстве, но лично знакомы не были. Не тот уровень! У него «шестисотый мерин» и двое бойцов для декорации, с пушками под мышкой, а у них – старый «зупер» и поллитра под полой.
Паук молча показал взглядом на стулья у стенки. Мысленно перекрестившись, Буня и Куня присели у стеночки, гадая про себя, чем они не угодили столь авторитетному человеку. Все молчали. Под сверлящим, немигающим взглядом Паука парни почувствовали, как по спине потек пот. «Чего ему, аспиду, надо?» – думал каждый из них. Еще немного погипнотизировав их, как удав кроликов, он, наконец, заговорил.
– Чем промышляем, пацаны? – Паук с удовлетворением читал на их лицах страх и смятение. Они молчали, не зная, что ответить. – Языки проглотили или говорить со мной не хотите?
– Так як шо бы знать, шо вы от нас хотите? Так мы бы с дорогой душой!
Хмыкнув, Паук приподнял свой длинный нос с загнутым к верху кончиком:
– Шо я хочу? А ну-ка, расскажите мне, кому вы «долю» на базаре и вокзале отстегиваете?
– Все по-честному, Паук! – Буня первым решился говорить с ним, понимая, что нужно четко «следить за базаром». – Долю законную Кривому сдаем! Все без обману! Шож мы, без понятия? – Не зная, что говорить дальше, насупившись, уставился в пол.
– Ладно! Слушайте здесь, босота задрипанная! – Паук резко повернулся к ним всем корпусом. – Сделаете дело грамотно, больше «долю» платить не будете. Лажанетесь, сам лично на шнурки порежу! Въезжаете?
– А шо, можно отказаться? – тихо пробубнил Буня и тут же получил чувствительный подзатыльник от одного из быков.
– Хочешь попробовать? – Паук с ласковым удивлением посмотрел на парня – Та шо вы! Это ж я так, от переживаний ляпнул! Вже вся срака мокра! – он заерзал на стуле, думая, что сейчас на гвоздях было бы уютней сидеть, чем у Паука на приеме.
– Вот вам фотка! Нужно тихо пошуровать в хате у Колобка! Ищите эту телку! Если она там, сразу мне шепнете! Дальше мои бойцы сами разберутся! Врубились?
– Та шож тут непонятного? Конечно, врубились! – парням не терпелось скорее выскочить на улицу, подальше от этого Паука.
Когда за ними закрылась дверь, Паук молча кивнул одному из бойцов. Тот понятливо кивнул в ответ и молча вышел вслед за парнями.
– Во, блин, влипли! – Куня с Буней уставились друг на друга. – Чем ему-то Колобок насолил? Вроде бы живет тихо, больших бабок у него отродясь не бывало. С крутыми дружбу не водит! Лично я Яшку всю жизнь уважал! Может, он эту телку у Паука увел? – Куня почесал макушку, разглядывая фотографию Алины. – Да, тогда я ему не завидую!
– Чё делать-то будем? – Буня нервно выдернул из пачки папиросу и, ломая спички, прикурил. – Паук с нас живых не слезет! И дернул же хрен Колобка на эту телку позариться! Че ему, в Одессе баб мало? – от расстройства он плюнул под ноги.
– Ладно, не ерепенься! – Куня почувствовал острую необходимость выпить. – Поехали домой! Посидим с пузырем, может, чего и надумаем!
Когда их желтый, видавший виды «Запорожец» вырулил с площадки у рынка, за ними не спеша двинулась белая «девятка», с наглухо затонированными стеклами. Она двигалась за ними в отдалении, но Куня имел привычку поглядывать в зеркало заднего вида после того, как ему в зад въехала «шестерка». Бабок они тогда срубили с мужика немного. Приехавший из села дядька так убивался над своей разбитой фарой, что им его даже жалко стало. Но ради принципа деньги на пузырек с него слупили. Вот и сейчас Куня поглядывал в зеркальце заднего вида. На белую «девятку» он обратил внимание только после того, как она в который раз замаячила на пустых переулках, где движение машин было очень редким.
– Буня, бля буду! Эта «девятка» у нас на хвосте висит! Только башкой не верти! – Куня неожиданно заложил крутой вираж так, что старенький «Зупер» развернуло в обратную сторону, и поехал навстречу преследователям. Там явно не ожидали такого финта и, растерявшись, остановились. Кто был в машине – не разглядеть, но парни окончательно уверились в слежке, когда увидели, как «девятка», разогнавшись задним ходом по улице метров двадцать, тоже лихо развернулась юзом. Гоняться по городу на старом драндулете друзья не стали. Махнув рукой на соглядатаев, поехали домой. Загнав машину во двор, выглянули на улицу. «Девятка» скромно приткнулась у соседнего забора на противоположной стороне улицы. Над слегка приопущенными стеклами вился дымок от сигарет.
– Ну и хрен с ними! – Буня потянул друга за дом, где у него в огороде был обустроен свой летний столик. – Наливай, а то трубы горят! – Куня дунул в свой стакан, выгоняя оттуда вездесущих муравьев. Налив каждому на два пальца, они чокнулись стаканами. Опрокинув по первой, захрустели молоденькими сладкими огурчиками, сорванными тут же на грядке. Молча махнули по второму. Закурили папиросы.
– Шо делать будем? Если Яшку сдадим Пауку, последними пидорами будем. Меня еще его батя на руках носил! – Куня сплюнул откушенный кончик папиросы.
– Ну, а че мне тогда говорить, когда покойный дядька Степан мне крестным приходится? – Буня сам удивился, что давно не вспоминал об этом. – Это что ж мне, родака сдавать? – он вдруг почувствовал в себе прилив отваги и жажды справедливости. – Если эта баба сама к Яшке слиняла от Паука, и не побоялась, значит, любит его!
– Да, от Паука любая к черту на рога забежит! – Куня опять разлил по стаканам самогон. – Давай за то, чтоб у Яшки все было, и ему за это ничего не было!
– Одобрям!
Похрустели огурчиками. Опять закурили.
– Нужно с Яшкой поговорить! Он мужик башковитый! Сам разрулит эту проблему! – Буня, прищурив правый глаз, поднял к небу указательный палец.
– Точно! Колобок – это голова! Только нужно, чтобы эти говнюки с улицы не видели! Давай задами обойдем! – Куня взял на себя роль Сусанина, хотя оба знали здесь любую дырку в заборе, с тех пор как только научились ползать.
На всякий случай через бузину решили ползти по-пластунски, потому что дальний угол огорода был виден с улицы. В карманах позвякивали стаканы и иногда хрустели раздавленные огурцы. Ну не с пустыми же руками в гости! Тем более обстановка сейчас – приближенная к боевой! В целях маскировки было решено не подниматься и следовать еще через два огорода скрытно, на карачках. После преодоления второго огорода было решено сделать привал. Естественно накатили еще по пятьдесят грамм. Перекурили и двинулись дальше.
