— Прошу прощения, просто никогда не видел живой лошади, только по телевизору. А здешних зверей с рук не покормишь.
Надо было разрядить обстановку. Поэтому я не стал улыбаться, а развел руки в стороны в знак своих сугубо мирных намерений, показывая, что ничего, кроме сухаря, не держу. Плюс постарался придать своей маловыразительной физиономии сугубо нейтральное выражение.
— Хм, и где же такое место, что живых лошадей уже не осталось?
Тон голоса девушки сменился на более спокойный, жесткие нотки из него пропали. Поняв, что я не представляю угрозы для нее и ее лошади, она передумала в меня стрелять. Женщина есть женщина, любопытство — это их основная слабость.
— Это далеко отсюда, я из Сибири. Кроме бурых медведей, у нас по городским улицам больше никакая живность не бегает. Старики говорят, что раньше в городских скверах водились соболя, но злые бородатые охотники извели все поголовье на воротники и шапки. Остались только медведи, они лучше уворачиваются от пуль.
Хотелось именно отшутиться, хотя начало разговора и получилось напряженным. Ссориться не имело смысла. Любой человек, с которым удалось расстаться мирно — это потенциальный источник информации или агент, так меня учили в школе телохранителей, и принцип этот пока всегда срабатывал. По-любому, пристрелить девчонку труда бы не составило, но лучше все же подружиться, или хотя бы свести все к словесной перепалке. Не убивать же всех подряд?
Тактика возымела успех, смысл быстро стал доходить до селянки. Лицо ее утратило суровое выражение, а рука оставила рукоять пистолета и непроизвольно метнулась ко лбу, чтобы поправить прическу. Наконец она улыбнулась, потом, загнав смешинку куда-то внутрь, милостиво разрешила:
— Ну, коли так, помоги консервы загрузить в телегу, тогда даже порулить дам, ежели до заставы проводишь…
Ну и дела! Оказывается, в глубине Зоны есть места компактного проживания людей, возможно, находящихся вне группировок. Очень занятно. И весьма обнадеживающе. Значит, и для меня место найдется. Слухи об этом до меня доходили, но всегда лучше убедиться самому, поглядеть и пощупать. Нечаянная встреча сулила много интересного, потому что было в девушке что-то такое…
Короче, придя с ней к обоюдному соглашению, я принялся грузить на телегу коробки и ящики с тушенкой, консервированными фруктами и жестяные пятидесятилитровые бочки с вином. Все это было затем надлежащим образом образом закреплено нейлоновым шнуром, какой используют альпинисты и минеры-любители вроде меня. Простой и незамысловатый физический труд — моя давняя слабость: руки делают, а голова свободна. Мысли какие-то особенно ясные приходят в голову, и вообще, жизнь кажется проще и приятнее; ведь вот он, результат приложения сил — аккуратно уложен и закреплен. Хозяйка осталась довольна и сказала, что если я все еще хочу порулить, то она отправляется через пятнадцать минут. Я попросил ее немного подождать, сославшись на необходимость собраться в дорогу, и девушка дала мне двадцать минут на сборы.
Это была удача. Я, ни у кого не вызывая подозрений, смогу довезти припасы, куда мне нужно. Получилось сто пятьдесят кило в общей сложности, по семьдесят пять в каждом контейнере — совершенно неподъемная тяжесть. Если с помощью этой селянки мне удастся проехать большую часть пути до блокпоста, то я спокойно перетащу все за одну ходку. Телега с провиантом одновременно была транспортом и снимала проблему маскировки, поскольку я заполучил совершенно легальное прикрытие. К тому же я сэкономил до двух суток времени, которые были бы потрачены на челночное курсирование.
Теперь осталось только забрать мешки, благо все было проверено и собрано еще вчера ночью. Самое ценное я всегда носил с собой, только автомат и незначительная часть трофеев остались в номере гостиницы. Попросив девушку подождать еще чуть-чуть, я поспешил к Одесситу, чтобы скинуть лишнее «железо».
На мое счастье, возле входа в его подвал никого не оказалось. Серый куда-то запропастился, у бочки с «вечным огнем» сидели только двое уставших старателей, пришедших из рейда с неплохим наваром. Впрочем, они жаловались, что им пришлось оставить два ценных артефакта («звездочка» и «огневка») в загребущих руках прапора Дичка.
Я спустился вниз и неожиданно стал свидетелем битвы двух капитанов местного бизнеса. Попович и Михаил Анатольевич сошлись в смертельном поединке за некую флеш-карту с информацией о месторождении артефактов. Торг к моему приходу уже миновал стадию блицкрига, и сейчас противники перешли к позиционным боям. Попович, призывая на голову «хитрого жида» всех черносотенцев мира и напоминая представителю племени Израилева о том, кто распял «нашего Христа», перемежая это заоблачными по своей высоте матерными тирадами, старался сбить цену. Михаил Анатольевич держался стойко, через слово сбивался на идиш в его нецензурном варианте, обрушивал все казни египетские на голову «наглого гоя», уступая с боем по миллиметру от заломленной им цены.
Победила дружба и целесообразность: припомнив нечаянно некоего Меченого, оба замолчали и, молча ударив по рукам, выпили не чокаясь перцовки, разлитой в изящные маленькие стопочки.
Попович кивнул мне и, утерев покатый загорелый лоб, вышел вон, унося в кармане предмет неслабого торга. Одессит повернулся к бумбоксу и тронул клавишу. Зазвучала композиция «Strange Days». Неизменный Джим Моррисон.
— И что вы хотели, молодой человек? — Видно, что обычная вежливость и сила привычки мешают ему закрыть заведение и остаться наедине со своими воспоминаниями.
Я положил пистолеты и магазины к ним на прилавок и назвал цену:
— Триста рублей за все, и я откланиваюсь, Михаил Анатольевич. Я немного спешу…
— Знаю я предмет вашей спешки, — усмехнулся оружейник, превозмогая крайнюю степень минорного настроения. — Имейте ввиду, Даша непростая девушка. Она с родителем живет в самом глухом углу Ржавого леса. Теперь еще только «Теремок», да и тот верст через восемьдесят… очень неприятное место, должен вам сказать. Лесникова дочка неплохо стреляет, а уж повадки местного зверья знает лучше, чем другие бабы знают мужнин кошель на предмет потратить наличные. Не советую делать больших глупостей. Хотя, когда я был в вашем возрасте, только глупости меня и интересовали…
Последовал занимательный экскурс в историю авторынка города Одессы восьмидесятых годов прошлого века и некой Софы, благосклонности которой оружейник добился, подарив ей автомобиль BMW кофейного цвета: «…я же буквально вырвал этот тарантас у какого-то шлемазла с Винницы. А какую цену он давал! Боже, какую цену!.. На эти деньги персидский шах не постеснялся бы пристроить еще одно крыло к своему дворцу. Но вы же меня знаете: я своего не упущу…».
