– Спасибо. Мне действительно не хотелось ни с кем говорить. – Да уж. Координатор обещал, что здесь меня потревожить не решатся. Потревожить меня действительно не решились, но зашли окольным путем. – А кто проявлял большую настойчивость?
– Советник Ринальд Озли. Очень настойчиво хотел поговорить с тобой. Сказал, что готов к разговору в любое время суток.
– Вот как? Что ж… – Я задумался. Вся эта возня уже начинала меня раздражать, хотя пока лично никак не задевала. – Тогда не будем выяснять какое время суток там, где сейчас находится советник. Вы позволите воспользоваться вашим кабинетом?
– Конечно, – директор заинтересованно глянул на меня.
– Спасибо.
Я откинулся на спинку дивана, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза и послал мысленный вызов.
– Да, – тут же пришел отклик. – Кто это?
– Советник Озли, с вами говорит магистр Альвандер Морозов. Мне передали, что вы очень настойчиво хотели со мной поговорить?
– Магистр? – И тут же обрадовано. – Да–да, конечно! Я чрезвычайно рад, что вы связались со мной. Мне бы очень хотелось с вами встретиться и обсудить проблему преодоления Барьера. Насколько я понял, именно вы занимаетесь ею?
– Если верить Центральному Вычислительному Центру, то проблема в теории почти решена.
– Вот именно. Ваш проект первый, которому вычислитель дает такую высокую вероятность успеха. Но мне кажется, вы не совсем понимаете, возникающие проблемы. Мне хотелось обсудить с вами как это все отразится на судьбе Солнечной.
– Советник, вы меня извините, но я слишком незначительный человек, чтобы думать о судьбе Солнечной. Предпочитаю более мелкие масштабы. Семью, друзей, соседей. Их судьба меня интересует больше.
– Так про это я и говорю. Вы подумали о последствиях?
– Подождите, советник. Давайте определимся, чтобы избежать недопонимания. Как я понял, вы представляете тех, кого называют изоляционистами. Я прав?
– Значит, Координатор вам все объяснил?
– Не все. Только о существующем в Совете раскладе сил. Выводы я предпочитаю делать сам.
– Тогда нам просто необходимо встретиться.
– Согласен. Давайте сделаем так. Завтра мы уезжаем с Марса и прибываем на Землю в семь утра. Вы можете приехать ко мне домой к девяти?
– Одну минуту… Да, я свободен в это время. Завтра в девять. До свиданья, Альвандер.
Даже когда связь оборвалась, я еще некоторое время сидел с закрытыми глазами, обдумывая разговор. Но тут же вспомнил где нахожусь и поспешно поднялся.
– Огромное спасибо, что позволили мне поговорить отсюда. Извините за беспокойство.
– Да никакого беспокойства. Рад был чем–то помочь.
Покинув кабинет, я в глубокой задумчивости отправился к себе. Интересно, советник действительно полагает, что может в чем–то повлиять не меня? А с другой стороны… вообще всегда правильно выслушать обе стороны. Наверное… Что ж, завтра и послушаем изоляционистов. Пока о них я слышал только от Координатора и при всем моем к нему уважении, но он представляет только одну сторону в Совете.
Чтобы успеть к назначенному времени мне пришлось вставать в четыре утра. Феола обругала меня болваном, но нехотя согласилась, что лучше прибыть на Землю утром, если мы хотим успеть сделать все дела. Родители же решили остаться в санатории еще на два дня. Правда мама, позевывая, вышла в коридор проводить нас. Пожелав удачи, она вернулась к себе в комнату.
К моему удивлению с нами отправилась и Машка. Узнав, что нам утром нужно быть на Земле и потому мы собираемся уехать так рано, она тут же загорелась идеей вернуться с нами и отправиться к дедушке. Ее родители только плечами пожали в ответ на блажь дочери, но спорить не стали. Феола же подруге только обрадовалась, заявив, что со мной в дороге можно умереть со скуки.
В космопорт мы прибыли за полчаса до рейса. Я хмуро поглядел на Машку – именно она настояла на столь раннем прибытии, заявив, что можем опоздать. Вот каким образом можно опоздать в космопорт, объясните мне? Резко изменятся физические свойства локального пространства и луч гиперпортала доставит нас на базу с опозданием на четыре часа? Другого способа куда–либо опоздать я не знаю. Феола же заявила, что это очень романтично и тут же отправилась с Машкой в оранжерею. Я, сдав вещи на хранение и сообщив рейс, на который их надо доставить, присоединился к ним.
Вопреки опасениям Машки, на корабль мы так и не опоздали. Решив, что сидеть всё время полета в каюте совершенно неинтересно, мы сразу отправились в зону отдыха и расположились под роскошным дубом. Рос он чуть в стороне от проложенных троп и поэтому никто нас не тревожил.
– Дедушка обещал меня встретить, – трещала Машка без умолку. – Вы не представляете, какой он замечательный. И очень талантливый.
Дедушку ее я хоть лично и не знал, но о нем слышал. Действительно очень неплохой мастер–кристалловед, хотя и гораздо ниже меня по рейтингу. Тем более, что после защиты я поднялся в первую десятку. Но какой рейтинг пока неизвестно – комиссия еще считала.
– Альвандер, ты ведь тоже мастер–кристалловед, дедушка говорил, что у вас рейтинги есть. У него пятьдесят седьмой. А у тебя какой?
– Не знаю, – буркнул я, отрываясь от наблюдения за муравьем. – Я недавно проходил переквалификацию. Еще не сообщили. Оценивают мою работу.
– Понятно. А на какой рейтинг ты надеешься?
– Честно говоря, мне совершенно до Барьера, какой там мне рейтинг присвоят. Пусть хоть десятитысячный.
– Такой и присвоят, – хихикнула Феола. – За все муки, которые претерпели от тебя комиссии.
Я махнул рукой, улегся на траву и отвернулся, постаравшись заснуть.
– Да ну его, этого зануду, – услышал я сквозь дрёму Феолу. Зануду, значит? Ну я тебе это еще припомню. Дальше я уже ничего не слышал – уснул.
Дедушка встретил Машку уже в космопорту. Он оказался мужчиной весьма солидного вида. Короткая стрижка, круглое лицо, вокруг глаз сеть морщинок, которые ему очень шли. Наверное, он знал об этом, потому и не убирал. Или, что скорее всего, ему просто не было до них никакого дела. Среднего роста, хотя довольно плотного телосложения. Но больше всего мне с первого взгляда понравилась его манера держаться. В каждом жесте мужчины ощущалась некоторая обстоятельность. Каждое его движение словно обдумывалось заранее, но сразу становилось понятно, что это не игра, а именно такой он и есть на самом деле. И эта обстоятельность сразу располагала к нему.
Машка, увидев дедушку, взвизгнула и тут же повисла у него на шее. Потом за руку подтащила к нам. Тот, улыбаясь глазами, обнял внучку за плечо, прижав к себе.
