– Вещь будет обладать и теми, и другими свойствами… – медленно повторил Дэвид. Эта фраза его чем–то зацепила. Где–то он уже слышал похожее. Потом вспомнил – где. – Это все равно как… Ледяное Пламя? Правильно? Сжигает и замораживает одновременно?
– Да, именно. И я думаю, что…
Но что думает по этому поводу увлекшийся философствованием Лийеман, осталось неизвестным, потому что из коридора прозвучал злой и холодный голос Идэль:
– Господа, если вы уже закончили, то, быть может, соблаговолите помочь вашей принцессе перенести до портала два мертвых тела?
Но прежде чем заниматься мертвыми, следовало закончить дело, ради которого они пришли. Из кабинета Севегала Идэль уже смогла подключиться к центральному узлу местной магической системы безопасности. При входе в систему она ожидала сопротивления, новой атаки, но ничего подобного не произошло. В рабочем состоянии находились только заклинания слежения, и продолжало оставаться активным заклинание, которое удерживало сейгов до появления в подземелье Идэль и ее спутников. Последняя часть системы была теперь уже совершенно безвредной и бесполезной: вроде открытой клетки, из которой только что выпустили двух тигров. И все.
Отсутствие вспомогательных заклинаний удивляло. Никаких подавляющих чар, никаких подсистем, генерирующих боевые заклинания. Никаких ловушек или датчиков, передающих сигнал о вторжении куда–то еще, за пределы подземелья. Либо Севегал был настолько уверен в безопасности своего убежища, что просто поленился сделать все как следует… правда, если он был так в этом уверен, для чего оставлять двух демонов?.. Либо – и эта версия выглядела куда убедительнее – демонов оставил не Севегал. Кто–то уже побывал здесь после исчезновения Координатора Мостов. Грамотно удалил систему безопасности, взял то, что хотел, после чего ушел, оставив в качестве маленького «сюрприза» двух сейгов в запакованном состоянии. Из разрушенных чар неизвестный восстановил только заклинания слежения: при появлении любого постороннего лица они посылали сигнал в центральный узел системы, а та – вскрывала заклинание, удерживающее сейгов.
– Здесь был кто–то из высокорожденных, – сообщила Идэль после того, как закончила чародействовать. – И ловушку он ставил на равного себе…
– Ты думаешь? – усомнился Дэвид. – Даже мы справились…
– Но какой ценой!.. – тихо произнесла она. – Конечно, подготовившись, любой из моих родственников – и даже я – способны противостоять даже и большему числу демонов. Но здесь расчет был на скорость и внезапность атаки. Если бы первой целью для атаки сейг выбрал бы не Минкарда, а меня, я, скорее всего, была бы уже мертва. Просто не успела бы ничего сделать. У меня такое чувство… – Она ненадолго замолчала. – Такое чувство, что оставивший сейгов, почему–то был уверен в том, что тот, кто явится за ним следом, будет один.
– Ты хочешь сказать, что тут ждали кого–то другого? Не тебя?
– Да, похоже… Чуть позже я более тщательно исследую узел – может, там остались какие–то указания на приоритетную цель… Хотя сомневаюсь.
– Хм, есть еще одно предположение. Сейги могли «предназначаться» самому Севегалу. Что–то вроде запасного плана на случай, если ловушка с поддельным порталом не сработает. Он ведь мог и увидеть, что узор бинарного портала немного не тот, что должен быть. Если кто–то всерьез хотел устранить Координатора в тот день, когда должно было состояться покушение на Джейбрина, этот «кто–то» должен был предусмотреть и такой вариант.
– Да. Очень может быть, что ты прав… – грустно кивнула принцесса. Ее тошнило при мысли о том, с какой тщательностью шла подготовка убийства двух самых дорогих для нее людей.
Она помолчала, а потом сказала:
– В этом случае тому, кто все это сделал, приходилось трудиться в очень большой спешке. А значит – можно надеяться на то, что не все, представляющее хоть какой–то интерес, отсюда вынесено…
Эта мысль всех немного обнадежила, но дальнейшее изучение подземелья пришлось отложить. Следовало позаботиться о погибших. Тело Минкарда отдали его семье, Далина положили в склеп, расположенный неподалеку от замка Авиар.
В Кильбрене не хоронят умерших: считается, что земля – это тело богини Ёрри; нельзя осквернять мать, скармливая ей ее же детей. Предают земле только животных, атта и чужаков, поскольку их захоронение не имеет, с точки зрения кильбренийцев, никакого религиозного аспекта: похороны такого рода не более соотносятся с богиней, чем вскапывание грядок. Тела простолюдинов обычно сжигают, но даже такой вид обращения с мертвыми не считается чистым, поскольку остатки плоти, превращенные в пепел, разносятся по воздуху и рано или поздно оседают на земле. Для дворян и высокорожденных сооружают склепы; считается, что это – единственный способ уберечь богиню от осквернения.
Культ Ёрри наиболее распространен среди знати: это сравнительно новая религия, появившаяся в Кильбрене всего около двух тысяч лет тому назад или чуть больше. Сама Кион, родоначальница правящего дома высокорожденных, была жрицей богини; и лишь благодаря покровительству Ёрри смогла одолеть Меддиля – своего единокровного брата, предавшего себя Преисподней и получившего взамен власть над жуткими нечеловеческими силами. С тех пор Ёрри утвердилась в Кильбрене, и хотя распространение ее культа поначалу встретило некоторое сопротивление со стороны других домов, семья Кион приложила все усилия к тому, чтобы сделать данную религию доминирующей. По большей части их усилия увенчались успехом, хотя в среде простых людей Ёрри часто сливалась с более древними божествами земли, порождая весьма странные представления, в которых старые мифы перемешивались с новыми самым причудливым образом.
Полноценной жрицей богини могла стать лишь женщина, родившая, как минимум, одного ребенка. Нерожавшие женщины и мужчины–евнухи также могли принадлежать к жречеству, но исполняли по отношению к подлинным жрицам второстепенную, служебную роль. Они больше заботились о светской стороне религии, о хозяйстве и повседневных мелочах, в то время как полноценный мистический дар могла вместить лишь женщина, сама давшая кому–то жизнь. В этом смысле истинные жрицы уподоблялись самой Ёрри, которая беспрестанно порождает живое – людей, птиц, зверей, рыб и насекомых… Особенно хорошим знаком считалось, если ребенок женщины умирал во время родов или вскоре после них: полагали, что таким образом Ёрри высказывает свое благоволение, забирая – непосредственно в свой удивительный рай – чистую, еще не оскверненную злом душу. Умерший ребенок мог стать – если женщина, оправившись от горя утраты, выбирала путь служения богине – ее мистическим проводником в царство Ёрри, святым спутником, посредником между этим миром и тем, между умом верующей и безграничным сознанием богини. Потеря ребенка создает во внутреннем мире матери дыру; в большинстве культур эту дыру пытаются затянуть; как–то исцелить, хотя бы отчасти, женщину от внутренней боли. В религии Ёрри шли другим путем, превращая образовавшуюся трещину – в дверь, через которую человек мог проникнуть в мир божественного бытия.
