- Нельзя отдыхать, французы сейчас пристреляются, - сказал Дирк нетерпеливо. Он знал, что сейчас должен был быть двигателем маленького отряда, его механическим сердцем, постоянно толкающим вперед, - Идем дальше. Сейчас выскакиваем и бежим еще метров двадцать до траншеи. Прыгаем в нее. Больше укрытий не будет, место гладкое, что паркет. Прыгаем в траншею, разбираемся с теми, кто в ней, если там вообще кто-то есть. Потом очередь «Пикардии». Она здесь – главный замок всей обороны, маленькая крепость, стоящая у нас на пути. После этого все.
- Безумная затея, - пробормотал Мертвый Майор, - Как есть, безумная. Только полный кретин мог составить такой план. Даже зеленый ефрейтор придумал бы лучше.
- Можете не участвовать, - сказал ему Дирк, - Я не мейстер, силой в атаку не потащу. Если считаете, что отвоевались, сидите здесь. Сегодня мы умираем добровольно.
Мертвый Майор усмехнулся, глаза весело и зло сверкнули в прорези шлема.
- Сопляк ты, унтер. Я уже плац шагами мерил, когда ты свой первый деревянный пистолет выстрогал. Я сам виноват в том, что здесь очутился. А теперь ты хочешь забрать у меня главное веселье? Нет уж. Я с вами, отсюда и до гроба. В сторону, унтер, пойду первым!
Низинка с разбитым капониром была последним укрытием перед участком ровной земли, и Мертвый Майор знал это. Как и то, что невидимая отсюда «Пикардия», несомненно, ждет их появления. Она – и еще Бог знает сколько французских стволов.
Двадцать метров пустого пространства.
Двадцать мгновений единения лицом к лицу с самой Госпожой.
То же самое, что двадцать раз спустить курок, держа у виска заряженный револьвер. И тот, кто пойдет первым, рискует больше прочих.
- Майор! Не лучше ли вам держаться в арьергарде?
«Висельник», уже зацепившийся рукой за кусок арматуры, торчащий из капонира, обернулся к Дирку.
- Что, думаешь, ваша Госпожа не встретит меня с распростертыми объятиями? Она меня долго ждала. Очень долго. А заставлять даму ждать – свинское дело, что для живого, что для мертвеца…
- Никто не торопится увидеть Госпожу раньше срока, - сказал ему Дирк, уже понимая, что его слова бессильны что-либо изменить.
- Дурак ты, унтер, - сказал Мертвый Майор и покачал головой, - Как был дураком при жизни, так и остался… Ну, с Богом, покойнички!..
Одним плавным движением, удивительным для человека в тяжелом доспехе, Мертвый Майор скользнул вверх, ловко упираясь локтями в крутой склон.
- За ним! – резко приказал Крамер остальным, - А ну лезь живее! Вперед, мертвецы!
Наверху ухнула пушка, ударил где-то вблизи пулемет. Еще одна мина шлепнулась в низинку, тяжело, как большая толстая жаба. Ее осколки выбили сноп желтых искр из груди Дирка, заставив отшатнуться. Все тело после этого удара звенело, как гвоздь, по которому, не жалея сил, ударили молотком. Но двигаться было необходимо. Дирк потряс головой, пытаясь прогнать из нее гудящие оранжевые сполохи. Пора убираться из этой крысиной ямы, пока французы не навели на нее все свободные стволы. Наверх!
Крамер и Варга уже вскарабкались наверх, туда, где за неровным осыпающимся краем стучали без умолку пулеметы, а земля вздыбилась целым рядом разрывов. Тяжелее всего пришлось Классену, с его единственной рукой путь наверх мог занять несколько часов. Дирк подсадил его, Крамер наверху помог подняться. Кажется, все…
Оглянувшись на всякий случай, Дирк вдруг заметил фигуру в сером, привалившуюся плечом к стене. Номер на плече был знаком ему лучше прочих.
- Шеффер!
«Висельник» даже не пошевелился. Замер, укрываясь за капониром. Совсем непохоже на Шеффера, который неотступно следовал за своим командиром, при случае прикрывая его собственным телом.
- Рядовой Шеффер!
Шеффер молчал, даже не пытаясь взглянуть на Дирка. Голова безвольно опущена вниз, словно позвоночник устал удерживать ее на весу. Неужели Шеффер сломался, не выдержав последней, той самой, минуты? Тот Шеффер, с которым они вместе хлебали жидкую глину и грязь Фландрии столько времени? Его привычный молчаливый спутник, к которому он привык больше, чем к весу собственных доспехов?
- Эй, дружище… - Дирк шагнул к нему, тряхнул за плечо, - Не время дремать.
Шеффер вдруг завалился на спину. Молча, как и все, что он делал. Ни на что не жалуясь, как оловянный солдатик, опрокинутый случайным толчком, покорный судьбе и вечно терпеливый.
- Ты что, шутить со мной вздумал, а?
На доспехах Шеффера не было новых повреждений. Часть панциря была изрешечена пулеметным огнем, но подобные повреждения не могли остановить мертвеца, его тело способно передвигаться даже с измолотыми костями и вывороченными наизнанку внутренностями. Только на глазнице шлема серебрились две крошечные канавки – как если бы кто-то тончайшим надфилем чиркнул по стали.
Но Дирк умел различать прикосновения Госпожи. Повозившись, он стянул с безвольно лежащего Шеффера шлем и понял, что ошибки не было. Осколок, пробивший голову денщика, был совсем невелик, может, с пуговицу размером. Отразившись от бетонного остова капонира, он прошел сквозь глазницу шлема, лишь слегка задев ее край. Один осколок из нескольких тысяч, один шанс из миллиона. Под закатившимся глазом Шеффера, пустым и равнодушным, тянулась небольшая изогнутая полумесяцем рана. Но силы в этом маленьком куске железа было достаточно, чтобы, ударившись изнутри о свод черепа, выбить затылочную кость так же легко, как дно из рассохшейся бочки. Дирк осторожно отпустил Шеффера, позволив тому принять прежнюю позу.
- Вольно, рядовой Шеффер, - сказал он беззвучно, - Отправляйтесь на покой. Вы заслужили небольшой отдых.
- Унтер! – донесся сверху встревоженный голос Крамера, - Унтер!
- Извини, старый приятель, - сказал Дирк молчаливому, как и прежде, Шефферу, - Придется тебе посидеть в одиночестве. Если можешь, подожди меня пять минут на пороге чертогов Госпожи. В компании идти всегда веселее.
На поверхность он выбрался легко, когда-то отвесный край низинки несколькими близкими попаданиями был обвален настолько, что не представлял собой проблемы. Разве что глубоко увязали в свеже-разворошенной земле стальные подошвы. Он снова окунулся в безумный океан грохочущего огня и, странное дело, даже обрадовался этому. Яростный, с надрывом, рев французских снарядов и оглушающее шипение буровящих воздух мин вернули его мысли в нужное русло.
Тоттмейстеры. Приказ Бергера. «Оттар».
«Висельники» бежали вразнобой, нарушив обычную цепь. Впереди всех бежал Мертвый Майор. Он двигался через силу, ноги заплетались, а ритм шагом был неровным – судя по всему, близкий разрыв фугасного снаряда серьезно нарушил его координацию. Но Мертвый Майор не собирался падать. Он бежал вперед, немного кренясь на бок, потеряв где-то свой боевой топор, в руке у него была связка гранат. «Пикардия» замерла совсем близко, на таком расстоянии, что можно было разглядеть неровности на ее металлическом боку, тяжелые барабаны опорных катков, тонкий хлыст антенны, торчащий из прямоугольной туши и беспокойно ворочающиеся пулеметы.
