— Роджер, если вы мне не скажите сейчас же, в чем дело! То я не знаю, что я сделаю!
Роджер помолчал, достал портсигар, закурил.
— Знаете, дорогой друг, я думаю, вам будет неприятно узнать то, что я сообщу. Наверно, очень неприятно. Я хотел сказать вам это раньше, чтобы вы вели себя иначе. Но потом понял, что это немыслимо.
— Роджер, к чему эти занудные рассуждения? — перебил зло Фрэнк. — Говорите начистоту. Я выдержу, у меня крепкие нервы. А ваши загадки и тайны меня бесят.
— Хорошо. Я скажу вам. Потому что вы ведёте себя в высшей степени неразумно. И все больше подставляете меня под удар. Эдварда не интересовали женщины. Вы понимаете, о чем я? Не интересовали. Он предпочитал мужчин. Он ухаживал за Камиллой, чтобы заполучить наследство её отца. Он сорил деньгами, а я ограничивал его. Кроме того, этот брак придал бы ему респектабельности. Она влюбилась, но накануне свадьбы все-таки узнала правду и разорвала отношения. Сейчас она может понять, что видит перед собой другого человека. И поделится этим откровением с мужем.
— Роджер, почему, черт возьми, вы раньше не сказали об этом! — взорвался Фрэнк.
— А что бы это изменило? Вы — мужчина, настоящий мужчина, не смогли бы играть подобную роль. Никогда. Но я представить не мог, что вы увлечётесь Камиллой. Так сказать, ответите на её страстное желание, которое, думаю, в ней не угасло окончательно.
— Пусть она думает, что Эдварда там вылечили от этого, — проворчал Фрэнк.
— Чепуха. Она не поверит в это. Ваша слишком откровенная мужская любовь и опытность может навести её на определённые мысли. Вы понимаете, о чем я.
Фрэнк услышал в трубке взволнованный голос Берты и нахмурился.
Бросив трубку на рычаг, он выбежал из особняка и, свернув с улицы в переулок, быстро перенёсся через портал в штаб — лабораторию Берты.
— Что случилось, объясните толком? — бросил он нетерпеливо.
— Копы схватили Дока и Майло. Шон и Боб хотели их вытащить с помощью порталов, но Шона схватили, Боб еле успел вырваться, — объяснила срывающимся голосом Берта.
— Они что не взяли документы, что я им сделал?! — возмутился Фрэнк.
— Мы пока этого не знаем, — бросил Боб, молодой парень с тёмными волосами, чью повышенную лохматость компенсировали аккуратно постриженные бакенбарды. — Хотели выдернуть. Но их держат не в камерах, а в зале и там пытают. Они прикованы к стенам, мы не успели ничего сделать! — воскликнул он в отчаянье.
— ОК. Боб, придумаем что-нибудь! — попытался ободрить его Фрэнк.
— А если сделать так, — воскликнул Питер. — Возьмём самое мощное оружие, ворвёмся в участок, перебьём охрану и всех освободим?
— Молодец. Копы вручат тебе медаль супергероя за это. А чтобы она хорошо держалась на твоей шее, выберут верёвочку потолще, — проронил Фрэнк, изобразив жестом, как будто затягивает удавку на шее. — Как ты не понимаешь. Копы ждут именно того, что мы ворвёмся туда, как стадо бизонов, и попадём в вырытую ими «яму».
— А что ты, черт возьми, предлагаешь? Представь, что с ними сделали. Наша трескотня — идиотизм. Может их уже повесили, пока мы треплем языками! — буркнул Боб.
— Я так не думаю. Копы хотят выбить из них всю информацию. Поэтому будут держать как можно дольше.
— Правильно. Они из них «выбивают» показания, а мы сидим в теплом местечке, и ведём душеспасительные беседы.
— Я думаю, Боб, думаю, — Фрэнк нахмурился. — Я не вижу, чтобы кто-то предложил дельное.
— Надо опять организовать портал. Если не получится, сделать ещё раз! И ещё раз! — воскликнул Боб.
— Боб, ну зачем повторять бессмысленную операцию, которая наверняка провалится? — возразил Фрэнк миролюбиво. — Надо придумать что-то другое.
— Надо рискнуть! Не можем же мы здесь сидеть сложа руки и ждать?!
— Боб, заткнись, дай подумать, — буркнул Фрэнк, закрыв лицо руками и погрузившись в свои мысли.
И вздрогнул, услышав озлобленный вопль Боба:
— Ты ничего не сможешь сделать! После того, как погиб Бутч, и ты решил всем заправлять, все пошло наперекосяк, потому что ты — трус и тряпка! Я это всегда знал!
Фрэнк ощутил, как ярость подступает к самому горлу и пытается вырваться наружу, но досчитав до десяти, холодно возразил:
— Боб, я не сам решил. Меня выбрали вы все. Если ты считаешь, что я плохо это делаю, предложи, чтобы выбрали другого. Можешь сам этим заняться. Мне плевать!
— Конечно, тебе всегда было наплевать на нас! — сказал язвительно Боб. — Ты сам-то живёшь прекрасно со своим дядей! Вкусная еда, мягкая постель, красивые девки! А мы тут гниём.
Боб, бросив разъярённый взгляд, развернулся, чтобы выйти из зала, но его остановил голос Фрэнка:
— Подожди, Боб, у меня появилась идея, очень ненадёжная, но другого у нас нет. Я сейчас расскажу, что вам с Бертой надо сделать, и как можно быстрее. От тебя это будет зависеть в первую очередь!
Райзен сидел в своём кабинете, нахмурившись. Утром звонил Каваллини и, не стесняясь в выражениях, громко возмущался. Вначале он не мог понять, чем так взбешён темпераментный артист, тот выкрикивал отдельные слова, совершенно не связанные между собой, соединяя их нецензурными выражениями.
Из этой мешанины звуков Райзен ясно разобрал только одно словосочетание — «Городские новости», и вспомнил, что это газетёнка, которую он не воспринимал всерьёз, ставя её на тот же уровень, что и плохую туалетную бумагу. Владелец Юджин Коллинз влачил жалкое существование и еле сводил концы с концами, в основном существуя за счёт объявлений о продаже и покупке предметов обихода, которые публиковали люди из низших слоёв. В газете появлялись статьи, вызывавшие зачастую смех безграмотностью и совершенно нечитабельным стилем.
Но на этот раз Коллинз опубликовал статью, написанную блестящим языком, она уничтожала Каваллини, и намекала на покровительство Райзена. Автор не оскорблял, а тонко и остроумно высмеивал их вкус, не произнося ни одного прямого обвинения. Райзен не мог придраться ни к одному слову в статье, все находилось в рамках приличий. Он перебрал мысленно всех, кто владел пером, и понял, что стиль не подходит никому.
Автор не просто умел хорошо писать, он прекрасно разбирался в искусстве, находил яркие, удивительно смелые эпитеты. В последней строчке заметки стояло: «продолжение следует», значит, Коллинз предполагал напечатать серию разоблачительных статей. Райзен представил, как будет при этом визжать Каваллини, и поливать грязью всех и вся.
Не дождавшись эффективных мер против оскорбившего его автора, меценат мог сам предпринять какие-нибудь действия, которые привели бы лишь к тому, что авторитет Каваллини и его покровителя упадёт сильнее, поскольку обо всем узнает автор статьи и изложит в подробностях.
