удивился, — Да нет же! Материя, мысль, дух. Только так.
Но я уже не слушал. Да, ясное дело, в этом мире свои учения, но я лучше воспользуюсь привычным мне методом. Уж в вопросе очистки энергии нас в корпусе псиоников натаскали так, что это происходило уже на автомате.
— Тим, главное, не волнуйся… Попробуй для начала ощутить ту свою чакру, которую у тебя получается увидеть лучше всего.
Я закрыл глаза, не обращая внимания на болтовню старика.
Так, грязная энергия входит в нас через землю. Ну, на то она и грязная.
Ага, есть. Кирпич «Вето», конечно, мешает, обрезая к хренам на второй чакре весь поток. Но и этой струйки хватит, нам же не армию врагов валить.
— Сегодня у тебя, скорее всего, и получится только с нижней. Она ведь у тебя сейчас свободна от Вето, поэтому сконцентрируйся на ней… — продолжал Филиппо.
Какая нижняя? Я уже с серёдкой работаю.
Представляем золотой отблеск, потом чётко видим оракульскую чакру в середине. Завитки мутной энергии кружатся вокруг неё, и эти потоки уже нельзя было назвать грязными.
Ага, магия мысли есть… Запоминаю, оставляю как мысленную закладку.
— Представь, что Вертун сияет, как солнце, но его тёплые лучи тянутся по земле. Тебе холодно, и, чтобы согреться, тебе надо… — рассказывал старик, перейдя на яркие метафоры.
Ага, да, да, конечно.
Так, теперь чистая псионика. Ну, с головой вообще легко: представляем отблеск небесного цвета от оракульной чакры вверх, и сразу мелькают белые энергоузлы.
Я даже набрался наглости и открыл самую верхнюю, небесную чакру. Неожиданно в неё полилась чистейшая энергия, и внутренний источник, доставшийся мне от Одержимого, радостно встрепенулся от хлынувшего потока. Эх, если бы только можно было чистую энергию превращать обратно в грязную…
— Ты всю жизнь думал, что ты Пустой, почти что Безлунный… Отпусти эти мысли, почувствуй себя магом, не дай себя отвлечь сомнениями, — голос Филиппо едва доносился сквозь моё средоточие.
Да уж, мне было бы лучше, если бы он не отвлекал болтовнёй.
Свершилось…
Вся поляна озарилась перед моим мысленным взором. Волнение, испуг и целый букет эмоций у Филиппо. Ярость и любопытство от «угольков». И все эмоции, какие только возможны, от Вертуна.
Он шевелился, он дышал, он думал… Он жил.
Тут же стали загораться в округе Пульсары. С закрытыми глазами я видел их, как звёзды, окружающие нас в темноте.
Они были совсем рядом с нами, и я понял, что они где-то на склоне за спиной, на всех соседних вершинах, и даже в глубоких расщелинах. Десятки прозрачных светящихся шаров, едва заметно пульсирующих средне-грязной псионикой.
Я даже и не подозревал, как их много вокруг. Пульсары и вправду были связаны с Красным Карликом, соединяясь с ним солнечными нитями во все стороны. И получалось, что Вертун будто бы находился в центре огромной паутины, по которой волнами играла энергия.
Один из Пульсаров с той стороны, откуда мы пришли, почему-то трепыхался, словно его что-то тревожило. Наверное, когда мы там прошли, это оставило на нём такой след…
Мне даже стало интересно, а как бы выглядели при таком зрении опасные блуждающие Пульсары, которых было полно в катакомбах Межедара? Бегали бы по паутине, как пауки?
— Твои мышцы расслаблены. Позволь мыслям течь без твоего участия, не останавливай на них своё внимание. Твоя нижняя чакра наполняется теплом, поднимающимся по ногам…
В этот момент я открыл глаза. Мир и вправду изменился, окрасившись в несколько цветов.
Графитовая грязь материи, с тёмно-бордовым оттенком стихии огня. Серо-золотистая энергия мысли. И белоснежная, с голубым отливом, магия духа.
Вертун впереди нас теперь представлял из себя не просто шар огня, пышущий жаром и гарью. От него во все стороны расходились цветные потоки, и я прекрасно мог различить каждый. Материя, мысль, дух.
Длинная, едва заметная линия уходила от Вертуна вверх и терялась в небесах, в направлении к Пробоине. Словно пуповина…
«Угольки», блуждающие вокруг, представляли собой чёрно-красные силуэты, как настоящие воплощения стихии огня. И они тоже были связаны тонкой пуповиной, только уже со своим Вертуном.
Элементали реагировали на каждый всполох энергии, и сильные протуберанцы, вылетающие из Вертуна, они даже сопровождали взглядом. Некоторые вскакивали, догоняя графитовые комки энергии, и щёлкали пастью, словно пытались их сожрать.
— Энергия вихрится в твоей нижней чакре, и ты должен запомнить это состояние. Я вижу, у тебя есть некоторые успехи, и это прекрасно. В следующий раз мы…
— Готово, — оборвал я его.
— Прекрасно, прекрасно, — улыбаясь, кивнул мне Филиппо, — Обычно на проработку магии материи уходит дня два-три, а вот со следующими источниками будет посложнее.
Всё же он был Безлунным, и это прекрасно виделось новым зрением. Невзрачно зелёного цвета, он будто был оторван от той псионической вакханалии, которая творилась вокруг.
Только слабые щупальца чистой псионики у его головы, да куча непонятных артефактов разных стихий, висящих у старика под одеждой. Хм, а святоша полон сюрпризов.
— Скажем, на то, чтобы научиться распознавать магию мысли, у моих учеников самое малое уходило две недели, — продолжал вещать зелёный старик.
— Филиппо, ты не понял. Всё, уже готово. Я ощущаю все три источника.
— Но торопиться не стоит. Обычно после открытия чакренных глаз ученики плохо себя чувствуют…
— Филиппо! — я чуть повысил голос.
— Поэтому, когда мы с тобой закрепим… — тут старик осёкся, уставившись на меня непонимающим взглядом, — Что?!
— Все. Три. Источника, — отчеканил я, — Вижу.
Чернолунник буквально завис, до того его проняло.
— Мы… — Филиппо округлил единственный глаз, а его повязка слегка оттянулась, словно там что-то вывалилось из пустой глазницы, — Я…
— Что там дальше? — как ни в чём не бывало, спросил я.
— А… Э… — Филиппо только открывал и закрывал рот, глядя мне в глаза.
Я видел его одновременно и в физическом плане, и в астральном. Присмотревшись, я заметил тонкую ауру, излучающую слабые всполохи.
Вот от чернолунника ко мне потянулись небольшие щупальца. Он коснулся моей ауры, пытаясь что-то ощутить, и несколько раз тыкал ими, словно вслепую, проходясь по трём уровням моего тела. Так же делал и отец Афанасий, когда пытался что-то понять про меня.
Неожиданно старик вздрогнул, хотя, казалось, куда ещё сильнее-то можно удивиться? На лбу святоши выступил пот, и он сел, прижавшись спиной к камню. Прощупывание далось ему с трудом.
— Фу-у-ух, — он утёр лоб, — Ты и вправду… всё
