настолько подробной, что Данут отыскал места, о которых много раз слышал — судя по тому, что здесь проходит горный хребет, пересекавшийся двумя голубыми линиями — именно здесь и было место дислокации армии Лиги, перед тем, как она отступила на равнину, чтобы принять бой с Шенком. А эти условные обозначения означают холмы. Так, а что тут у нас внизу, окрашенное в желтый цвет? Вероятно, та самая пустыня, по которой они с Энамам брели почти месяц. Так, тут обозначен оазис. Не тот ли самый, где он сейчас и находится? Нет, их здесь целая гроздь. Но, один из них точно тот самый. А от оазисов идет серая тропа, по направлению к холмам. И холмы не очень-то и далеко от моря. А ведь именно там, сколько он помнил, гномы и основали новый лагерь, куда он и его товарищи, шли на злосчастном «П.К.-298». Жаль, что он не знает, в каком масштабе выполнена карта, но вряд ли это далеко. Если прикинуть, что по прямой, от побережья до оазиса будет миль сто, а от оазиса до лагеря в два раза больше, то будет двести миль. Хм. А ведь это недалеко, недели две ходу. Вот только, идти придется по пустыне. Ну, опыт у него теперь есть, дойдет.
Окрыленный таким открытием и, слегка ополоумев от счастья, Данут не сразу услышал, что его зовут к обеду, а пристроившись за низенький столик, даже не обратил внимание на то, что он ест.
— Карту смотрел? — зачем-то спросил Энам, хотя и так было ясно, чем он занимался.
— Ага, — кивнул Данут, наконец-таки разобравший вкус того, что он ест. Похоже, что это был какой-то соленый сыр. Откуда тут сыр, если он не ивдел поблизости ни коров, ни коз? Стало быть, оазис не замкнутое пространство, он имеет связи с внешним миром. Были еще и лепешки — теплые, довольно мягкие, намазанные каким-то вкусным маслом, отдающим привкусов ореха. Данут мог побиться об заклад, что Энам только подогревал еду, но не готовил. Значит, эльфы умеют сохранять хлеб свежим долгое время. Любопытно, конечно, но и такое бывает. Впрочем, к чему ломать голову, нужно есть. Тем более, что Данут ужасно соскучился и по свежему хлебу, и по сыру. Молодец Энам! Еще были какие-то вкусные маленькие штучки. Сладкие и коричневые, таявшие во рту.
— Имей в виду, карта старая, — предупредил Энам, наливая в красивые бронзовые кубки какой-то напиток. — Если ты рассмотрел дорогу от нас до холмов Арнахо, то ее теперь нет.
— Холмы Арнахо? — переспросил Данут, не имевший представления, как называются эти холмы. Он только и знал — холмы и холмы. Чего их именовать? И так все знали, что это холмы «Последней битвы».
— Ты ж сам говорил, что ты отправляешься к гномам, что на земле предков новый лагерь разбили. А других холмов, кроме Арнахо, поблизости нет.
Так ведь и точно. Данут еще в дороге рассказал Энаму о своих злоключениях, но он и подумать не мог, что Энам знает, куда ему нужно идти. И чего, спрашивается, было темнить? Мог бы и сразу сказать, порадовать, так сказать, товарища по несчастью. Впрочем, что с эльфа взять? Посему, спросил о другом:
— А куда дорога девалась?
— Пустыня все съела. По ней уже сотни лет никто не ходил, и не ездил. Так вот, потихонечку, да полегонечку, что-то колючкой проросло, а где барханами засыпало. Там теперь хуже, чем по той дороге, что мы сюда шли.
— Мы шли по дороге?
От изумления Данут даже прекратил есть, хотя «штучки» были диво, как хороши. Ну, если барханы и рытвины, по которым они перлись, это и есть дорога, то что же такое бездорожье?
— Ага, — кивнул Эгнам. — Без дороги мы бы с тобой застряли месяца на два, а если бы еще зыбучие пески встретились — пиши пропало!
— Ясно, — вздохнул Данут. — И как мне попасть к этим холмам? Дорогу покажешь?
— Ну, что-нибудь придумаем, — пожал плечами Энам. — Вечером с родичами поговорю, вместе решим.
— Спасибо, — поблагодарил воспитанник орков своего приятеля. Потом решил-таки поинтересоваться: — Скажи, а почему здесь нет детей?
— А что им тут делать? Озеро да пальмы, пустыня вокруг, а больше ничего интересного нет. Здесь только отшельники живут, вроде меня. А остальной народ живет дальше, в лесах. Там у нас есть поселки.
— На деревьях? — невинно поинтересовался Данут.
— Почему на деревьях? — вытаращился Энам.
— Так слышал, что эльфы на деревьях дворцы строят.
— Да? Любопытно было бы на такое дерево глянуть. Не то, что не видел, так никогда и не слышал. Мы любим леса, но не настолько, чтобы карабкаться по деревьям. Неудобно же. Детям же надо учиться, играть. С трудом себе представляю школу, где учитель с учениками сидят на ветках.
Данут вздохнул. Ну вот, разрушилась еще одна красивая сказка. А он читал о мэллирнах с гладкой серебряной корой, чьи листья похожи на листья бука, зеленые сверху, и золотые снизу. Деревья были настолько гигантские, что на них располагались целые поселения, а с ветки на ветку пролагались веревочные лестницы. Чтобы попасть с одного дерева на другое, нужно было проделать путь по деревянной мостовой. В лесах, заполненных такими деревьями, располагались эльфийские королевства. А правда, она скучная. М-да… Впрочем, мог бы и сам понять, что подобное дерево выпьет соки из земли, радиусом миль в сто, если не больше, а если мэллирны будут расти рядом, то одно из них вскоре погубит другое. Но представив, как детки сидят на ветках, слушают учителя, записывают его пояснения на грифельные доски, хихикнул.
Рушилось еще одно представление об эльфах. Он же неспроста задал вопрос о детях, так как был уверен, что из-за своего бессмертия эльфы не имеют детей. Зачем обзаводится наследниками, если ты способен прожить вечность? Вот, опять попал впросак. И дети у них есть, и даже школы! Так пойдет, то выяснится, что легенда о вероломных эльфах, прибывших в гости к дружелюбным оркам, а в ответ на гостеприимство последних принялись их убивать, окажется сказкой. Впрочем, это событие произошло уже на Фаркрайне, а не на Земле предков и, потому, Энам вряд ли сможет рассказать о нем.
— Еще хотел тебя спросить — почему здесь так мало хижин? — поинтересовался Данут.
— Так тут же оазис, — удивился Энам вопросу. — Озеро маленькое, пальм немного. Будет народу много, то вырубят пальмы, озеро пересохнут. Давно рассчитано, что тут может жить не больше двадцати человек. Вот нас здесь столько и живет. Семь семейных пар, у которых дети уже выросли, да шесть
