так вот. У меня и лесть грубоватая и... манеры? Или что? Уровень раздражения скакнул ещё на одно деление вверх.
— Я не хризантема, чтобы нравится всем, — буркнул я в ответ.
Кацуми встала и, поправив юбку, произнесла:
— Я знаю, что ты не хризантема. Ты нравишься мне таким, какой есть. Но иногда ты бываешь излишне колюч, как чертополох. Посиди, Изаму-кун, подумай — как тебе избавиться от лишних колючек.
После этого гордой походкой она покинула уголок нашего уединения. Я мог бы кинуться за ней, но что-то меня удерживало. Какой-то внутренний червячок ныл, что сейчас я могу от раздражения наболтать лишнего. И тогда уже не откупиться одним букетом!
В очередной раз поставил зарубку на то, что нужно подарить Кацуми красивый букет. Хотя... у японцев не принято дарить цветы любимым. Вот настолько зажатая эмоционально нация, что даже комплимент лишний раз боятся отвесить.
Нет, букеты у них дарят. Но дарят коллегам при повышении по службе, на открытии какого-то заведения, на День Матери, на похороны... Даже на свадьбу цветы не дарят! Во как. И тут на тебе... Хидики подарил аж целых два цветка. Ловелас гребаный!
Я спрыгнул со своего места и припустил за Кацуми. Сейчас схвачу за локоть и признаюсь в своих чувствах. При всех. Да и пусть что будет. Зато это признание переплюнет все цветы Хидики. Как прошлые, так и будущие.
Я уже преодолел половину пути, когда голос ректора окрикнул меня:
— Господин Такаги!
Эх, как же невовремя... И Кацуми уходит, и от ректора не отделаешься...
Вот если всё идет не так, как надо, то оно так дальше и пойдет. Это замечено, что если с утра встал не с той ноги, то в течение дня и вовсе эту ногу можно сломать.
— Господин Одзава, — улыбнулся я и совершил вежливый поклон приветствия. — Рад видеть вас.
Конечно же рад не особо, но если среди волков жить, то приходится по-волчьи выть. Приходится соблюдать правила этикета.
— Благодарю, я тоже рад вас видеть. Я жду вас и вашу команду сегодня в пять вечера на арене, — проговорил ректор. — Надеюсь, что кроме вас и вашей команды о моём предложении никто не знает?
— Никто! — ответил я твердо. — Сам я никому не скажу, а за ребят ручаюсь головой.
— Ну, голова вам ещё пригодится. Так что прощаюсь с вами до вечера, а уже на арене посмотрю на вашу команду и оценю ваш взгляд на людей — умеете ли вы подбирать народ?
— Уверяю вас, что мои люди надежны, как сталь благородной катаны. Они не раз смотрели смерти в лицо и знают, почем фунт лиха.
— Тогда проверим их и вас... Что же, до вечера, господин Такаги.
— До вечера, Одзава-сан, — поклонился я в ответ.
На этом мы расстались. Я взглянул в сторону Кацуми, но её уже и след простыл. Пока я болтал с ректором, моя красотка усвистала в академию.
Причем на этот раз унесла с собой и цветок. Я даже подпалить его не успел...
Похоже, что у нас с Кацуми на голом месте возникает недопонимание. И из-за чего? Из-за двух цветков? Вот честное слово — всё это очень странно. Как будто результат точно просчитанного плана.
Или в самом деле это план Хидики? Хочет рассорить нас с Кацуми? Чтобы появился план в разрезе "разделяй и властвуй"? Но это глупо!
Мне уже приходилось отталкивать от себя Кацуми, чтобы спасти ей жизнь. Но сейчас-то такой угрозы нет. Так почему же всё идет хрен знает как?
* * *
Вечером я провел своих друзей на арену. Прошли мы не скрытно, но и не привлекая особого внимания. Небольшие временные интервалы позволяли увидеть возможную слежку, а приход с разных сторон улиц дал понять, что наше появление никто специально не фиксировал.
Мы разминались, когда на песок вступила нога ректора. Он оглядел нашу разношерстную компанию. Беглым взглядом оценил Шакко, Ленивого Тигра, Малыша Джо, Киоси и Норобу. Медвежонка Казимото мы решили пока просто оставить в сумке Шакко на скамейке. Всё-таки он был знаком с ректором и не хотел признаваться — почему решил уйти из жизни так бесславно.
Ректор поклонился:
— Здравствуйте, уважаемые господа. Меня зовут Одзава Хидео. Возможно, я буду обучать вас ведению боевых действий на территории противника. Итак, что мы имеем? Девушка, два амбала, старик и мальчишка... Что же, вполне достойная команда. На такую вряд ли подумаешь плохое. Невинные на вид, но опасные внутри. Но на что ваша команда способна в бою? Если вдруг вам придется защищаться, то сможете ли вы пробиться и спастись? Или же сложите головы?
— Вы можете испытать нас, Одзава-сан, — ответил с поклоном сэнсэй. — Думаю, что мы вас не разочаруем.
— Сэнсэй Норобу, если я не ошибаюсь? — спросил Одзава. — В вас я не сомневаюсь, но вот среди вас девушка...
— Я обучаюсь в академии, Одзава-сан, и нахожусь на хорошем счету. А что до боя... Уверяю вас — я не отступлю.
— И я тоже буду драться до последнего вздоха! — выкрикнул Киоси, не дожидаясь, пока ректор обратит на него внимание.
Одзава покачал головой. Он хотел что-то сказать, но сдержался. Вместо этого он достал из кармана шесть перламутровых жемчужин, что-то пошептал над ними, а потом бросил на арену. Жемчужины моментально зарылись в песок, как будто были испуганными жуками-скарабеями.
— Победите моих воинов, тогда продолжим, — улыбнулся ректор, быстро-быстро плетя вязь из мудр. — Но учтите — биться вам придется без оммёдо.
Во как. Без оммёдо. Явно тут что-то неладное...
— Что это? — шепнула Шакко. — Что он делает?
— Проверяет нас, — ответил я. — И похоже, что проверка будет серьезной.
— Воины Духа! — выкрикнул Одзава, вытягивая руки вперед.
С его пальцев сорвались огненные искры, которые щедро окропили песок. В тех местах, куда зарылись жемчужины, возникло шевеление. Как будто из-под песка пытался выбраться засыпанный "добрыми" друзьями посетитель пляжа.
Справа от нашей группы песок взметнулся вверх, а следом показалась перламутровая рука. Растопыренные пальцы схватили воздух, а потом рука опустилась на песок. Дальше показалась округлая лысина, обширный лоб, надбровные дуги...
Размерами перламутровый человек не уступал Малышу Джо. Вот только если Малыш был пухловатым, то выбирающийся мужчина как будто полностью состоял из мышц. Подобные качки в моём мире занимали призовые места на мистер Олимпия
