– А потом?
– Потом ножом, приятель. Вот этим.
Карно снова достал полуторафутовый графитовый нож и, щелкнув кнопкой, заставил светиться режущую кромку.
– Я такого раньше не видел.
– Знатная штука. И стоит, как двадцать автоматов.
– Правда?
– Правда. Выдают только под роспись, на каждый нож собственное досье – где, когда и как применялся.
– Он на батарейках?
– Вроде да. Но что там за батарейки, я не знаю и никто мне никогда не рассказывал. Никакой зарядки ему не требуется: щелкнул кнопку, и он заработал… Щелкнул еще раз – выключился…
– Откуда они, интересно, взялись? Их кто-то производит?
– У нас вряд ли кто-то производит. Думаю, они из тех же старинных запасов, но мне рассказывали, что в начале всей заморочки на Арлизоне наши ребята бились с подразделениями «носорогов», вооруженных этими ножами. Но потом «носорогам» стало ясно, что они с людьми могут сладить без всякого ножа – вжик когтями, и получите труп.
Карно даже сделал движение рукой со скрюченными пальцами, как будто это была лапа нороздула.
– И что, вы валили их с одного выстрела? – спросил Джек, зачарованный рассказом лейтенанта.
– Ха! Если бы! Патрон, заряженный полуторным по весу зарядом квадратной картечи, только оглушает «носорога», приводит его в кратковременный шок. Ну, может быть, секунд на пять-десять, а если повезет – на все двадцать. За это время надо успеть подскочить к нему, вогнать нож и основательно располосовать, чтобы не успел восстановиться.
– Восстановиться?
– Ну да. Пробить ножом его броник нетрудно, мы на спор делали это отверткой от ремкомплекта – ты же видел, какие у нас ребята, силы им не занимать. Так же можно сделать и ножом из легированной стали, но один укол «носорога» не остановит. У него такой метаболизм, что только держись. Нож выдернул – он уже здоров, ткани быстро затягиваются.
– А графитовый нож… – начал догадываться Джек.
– Да, графитовый с активированной кромкой рассекает его основательно, раны не затягиваются, и броню этот нож режет, как масло… Ну, почти как масло.
– Как все непросто, – покачал головой Джек, невольно ставя себя на место этих солдат. Смог бы он вот так – выхватить тяжелый обрез, подбить «носорога» на лету и прикончить его графитовым ножом?
Ох и страшная картина! Джек невольно повел плечами.
– А почему картечь и почему квадратная? Вы сами ее делали?
– Заряды делали сами, а квадратная картечь получалась самой убойной. Круглая больше рикошетила, а вот квадрат бьет как надо.
– Но заряд, вы сказали, был в полтора раза тяжелее…
– Да, старались напрячь машинку по максимуму.
– Но ведь ваши обрезы лишены компенсаторов, у них должна быть убийственная отдача, тем более что обрез держите в одной руке.
– Отдача – да, страшная. Ребята шутили, что «носорога» нужно сносить только одной отдачей.
– И что, отдача не мешала?
– На тренировках мешала – в перчатках стреляли и пальцы, чем могли, обматывали. Но когда на тебя летит «носорог», палишь в него даже не задумываясь.
Они немного помолчали. Джек очень ясно видел это картину – выстрел и бросок с ножом. Наверно, он бы не смог вот так, своими руками, это тебе не стрельба из револьвера, тут другое.
– Я бы не смог, – признался он.
– Я раньше тоже думал, что не смогу, но, когда на первой операции моего соседа порвал «носорог», я понял, что смогу. Смогу и сделаю все, что нужно, но под когти не подставлюсь.
Они еще помолчали. Джек снял с углей шампур с полусгоревшей кониной и стал ее задумчиво грызть.
У Карно оставался свой, недоеденный, так они и ели примерно с четверть часа, потом лейтенант отложил жаркое и сказал:
– А могу я задать тебе личный вопрос, капрал?
– Конечно.
– Вот у нас рассказывают, будто у вас, у бронекавалерии…
– Ну?
– Когда вы стреляете из пушек… У тебя какая пушка?
– Двадцать три миллиметра…
– Ну, такая пушка, наверно, не в счет, а вот побольше…
– У «грея» – сорок пять миллиметров.
– Ага, это уже что-то…
– У «гасса» – семидесятка.
– Вот это то, что нужно! Так вот я хотел спросить, это правда, что при выстреле из пушки, у вас – того?
– Что «того»?
– Ну… – лейтенант огляделся, словно боялся, что его застукают за неприличным занятием. – Ну, что при выстреле у вас яйца отваливаются?
– Яйца отваливаются?! – переспросил Джек с таким выражением лица, что здоровяк Карно совсем смутился.
– Ну нет, я не это имел в виду. Не то чтобы раз – и упали, а то, что вредно это, вибрации корпуса и все такое. Что вроде вы недолго гарцуете потом, и… В общем, без женщин совсем… В смысле – не нуждаетесь… А?
Шашлык шашлыком, а обедом пренебрегать Джек с Хиршем не стали. Они ушли к себе в палатку и вскрыли пару банок, потом еще пару. Стресс всегда хорошо заедался плотной пищей, а ее тут хватало, да и стресса тоже.
Наевшись так, что пришлось ослаблять поясные ремни, Джек с Хиршем улеглись на спальные мешки и стали смотреть в брезентовый потолок, прислушиваясь к потрескиванию магниевой лампы, служившей им в качестве дневного ночника.
– Ну и как тебе этот Карно? – спросил Хирш, осторожно дотрагиваясь до перегруженного брюха.
– Интересный мужик.
– Интересный-то интересный, но ты видел, какие у него были глаза, когда он Крафта обнаружил?
– Даже вспоминать страшно. Я потому и Лефлеру стал поддакивать…
– Правильно сделал, я бы тоже поддакнул, если бы не потерял дар речи.
– Правда, что ли? – не поверил Джек.
– Правда. Струхнул по полной, ведь это так неожиданно. Одно дело, когда на операции спрыгиваешь в болото или на песок и уже знаешь, чего ждать. Даже если дырку в корпусе сделают, ты и не удивляешься, а здесь тишина, дымок, жаркое и вдруг – бац! Ствол в тебя смотрит!
– Ну, не в тебя…
– А как я это мог понять в первые мгновения? Странное чувство нереальности происходящего. Я такое лишь пару раз испытывал, когда крупнокалиберным снарядом полкабины сносило. Удар, вспышка, треск, а потом свежий ветерок в лицо. И думаешь: может, приснилось?
– Далеко же тебя понесло, Тедди.
– Просто пережрал немного…
– Ой, и я тоже немного, – в тон ему пожаловался Джек, и они засмеялись.
– А у тебя никогда проблем с яйцами не было? – неожиданно спросил Джек, когда Хирш еще смеялся.
– С чем? – не понял тот.
– С яйцами и со всем, что к ним прилагается.
– Ты имеешь в виду…
– Я имею в виду всю эту тему, Тедди.
– Мы знакомы много времени, камрад, и ты никогда мне таких вопросов не задавал, хотя мы по девкам в городе ходили. Вот что тебе запомнилось из этих походов больше всего?
– Как я ждал тебя возле дома проститутки, а ты с костылем ходил ее навещать.
