Александр Зорич - Стальной лабиринт

Или лицо, на нее похожее.

Невысокая девушка, на которой была потертая джинсовая юбка до колен и босяческого дизайна футболка с умеренно провокативной надписью («Кто здесь самый умный?»), шла по противоположной стороне улицы Чехова и, небрежно размахивая тряпичной сумочкой, разглядывала по-сельски глуповатые витрины местных магазинов, как если бы шла по своей родной Покровке.

«Господи… Ниночка… Нинка! Или показалось?»

Сердце бешено застучало у Константина в груди. Вдруг вспомнилось разом все: от неловких претыканий в дверях комнаты Кеши до того выпускного, когда он струсил, сбежал…

В общем, Растов едва нашел самообладание расплатиться за осиротевшее пиво… Он засунул купюру под блюдце с нетронутыми солеными камушками несвежих фисташек и по-ковбойски перемахнул через плетень летнего кафе.

«Нина! Нина!» — все кричало, вопило у него внутри.

Больше всего на свете в те секунды он боялся обознаться. Боялся, что точеный профиль окажется принадлежащим такой же красивой, но совершенно чужой его душе девушке.

— Костя… Константин! Боже мой! — воскликнула Нина, захлопала в ладоши и, встав на цыпочки (иначе не дотягивалась), в порыве дружеской пылкости чмокнула его в щеку, благоухающую одеколоном «Огуречный». — Но это… ты что делаешь здесь? Я думала, ты стал уже… страшно важной персоной! При таком-то папе…

— Важной? Да ну, что ты… — Растова неожиданно сильно смутило упоминание об отце. — Важной персоной я не стал. Так, креплю оборону Отчизны… Можно даже сказать, играю в танчики… На материале реальной жизни.

Нина улыбнулась — как видно, формулировка ей понравилась.

— А ты-то сама какими судьбами? — Пришел черед Растова спрашивать. — С мужем?

— Я здесь работаю военюристом, — с улыбкой, запоздавшей на несколько красноречивых мгновений, отвечала Нина, почесывая правой ногой икру левой, в точности так, как она делала это школьницей. — И… Я так поняла, ты не в курсе… Мы с Альбертом… В общем… — голос Нины предательски дрогнул, — развелись.

Они устроились в ресторане «Дельфин» — самом приличном, на непридирчивый взгляд Растова, заведении Новогеоргиевска.

— Будем обедать! — постановил Растов не допускающим возражений тоном.

Нина поминутно сетовала, что не одета «для такого места». И что «не помыла голову». Раза три она доставала зеркальце и начинала разглядывать себя с дотошной придирчивостью собственной злейшей врагини.

Даже не шибко проницательный Растов понимал: не своего нешикарного вида, к слову, вполне естественного, женственного и привлекательного, стесняется Нина. Но своего возраста — она была ровесницей Кеши, а значит, младше Растова всего на три года. Растов почувствовал: Нина Белкина поминутно спрашивает себя: а насколько сильно изменилась она за то время, что они с Константином не виделись? Проигрывает ли в сравнении с собой тогдашней?

Растов понял, что самое время идти в решительное наступление на страхи и комплексы визави.

— Нинка… Нина… Если я замечу, что «ты совсем не изменилась»… — сказал он, глядя собеседнице прямо в ее умные карие глаза с прямыми длинными ресницами. — В общем… если я скажу так, ты ведь наверняка подумаешь, что я человек недалекий и говорю банальностями, да еще и вру тебе… Да?

Нина кивнула. Дескать, угадал.

— Поэтому я не стану так говорить. Я сразу скажу тебе, в чем именно ты изменилась!

Нина удивленно приоткрыла свой красивый алый рот. Она подала корпус вперед, две задние ножки стула заинтригованно повисли в воздухе. А еще Нина скрестила руки на своей скульптурной груди и приготовилась защищаться — на тот маловероятный, но все же теоретически возможный случай, если Растов выскажет какую-то действительно неприятную правду.

— Ты стала меньше похожа на мальчика-сорванца и больше на девочку… Девочку-сорванца… Это раз. И это сразу тебе в плюс. — Растов добродушно улыбнулся, обнажив свои белые крепкие зубы с еле приметной щелью между резцами.

Улыбнулась и Нина. Она робко кивнула: мол, продолжай.

— Во-вторых, ты стала совсем брюнеткой… А была темной шатенкой. Наверное, ты покрасила волосы! И, хоть это непривычно… должен сказать, что тебе все это очень идет! Как-то правильно ложится на твой характер, который у тебя, конечно, от натуральной брюнетки.

— А ты наблюдательный! Никогда бы не подумала раньше! — произнесла Нина одобрительно и принялась накручивать на палец особенно упругий локон. — Ты всегда казался мне эдаким самоуглубленным простофилей…

— А в-третьих, — проигнорировав «самоуглубленного простофилю», продолжал Растов, — раньше в твоих глазах плясали крохотные чертенята. А теперь на этой сцене вместо чертенят отплясывают ламбаду маленькие хоккеисты с крохотными такими клюшечками!

— Заверяю тебя — это те же чертенята, но только более… гламурные.

Нина сверкнула глазами и расхохоталась, да так звонко, что обернулись двое официантов, обсуждавших что-то укромное с седым, как сумерки, метродотелем.

«Гламурные… — мысленно повторил Константин. — Это из старины, да?»

Затем Нина долго молчала, нервически вертя в руках расписную фарфоровую солонку. И лишь затем выдала:

— А ты… ты изменился только в одном… Ты, дорогой мой Константин, стал страшно галантным кавалером! — воскликнула она наконец и покраснела. — И кстати, ты угадал: я давно уже не езжу на мотоцикле. Поэтому мои фирменные чертенята теперь… на бобах!

Официант со входящим в моду косым пробором поприветствовал Нину вполне столичным поклоном — не то чтобы низким, но и не то чтобы небрежным.

Нина, припомнив, что ведь и она столичная штучка, обворожительно улыбнулась молодому красавцу в фартуке и заказала себе салат из семи сортов зелени, желтых помидоров, белой черники и кедровых орехов и, чтобы не скучать, двести грамм белого сухого вина местного розлива.

— Я вообще на диете! А то разъелась за осень… стала как тюлень, — пояснила она смущенно.

А Растов, который проблемы с лишним весом привык решать радикально — кроссом в полной выкладке, ничтоже сумняшеся заказал себе хачапури, стейк из телятины, спаржу на гарнир и стакан местного, нещадно воняющего бочкой, коньяка.

Наконец они выпили за встречу.

— Ну, рассказывай свою историю… Как тебя сюда занесло-то? На Грозный! Считай, на самый край мира. Мать говорила, ты была замужем за каким-то воротилой! — напустился на Нину Растов, который с перепугу всосал весь коньяк за раз.

— Была… Его звали Альберт Демин. Но у нас ничего не получилось. — Нина едва слышно вздохнула. — А ты? Был женат?