Уже почти добравшись до ребят, слышу сзади глухой взрыв. Надо полагать, охрана обнаружила непорядок…
Уж не знаю, кем там был этот сахиб, но шумиха была изрядная! Отголоски даже и до нас докатились. Особый отдел вынул из каждого душу по поводу этого боя, но ребята только пожимали плечами. Лежали, стреляли – по нам тоже кто-то стрелял. И всё. Командир тоже недоумевал – какого рожна вам, товарищи, надобно? Скажите спасибо, что живыми вернулись, да радиста раненого вытащили.
Про мою вылазку он молчал. Ещё там, когда я, возвратившись, отдал ему пистолет и обо всём доложил, он, посмотрев на меня, тихо сказал: "Рукав об траву потри – кровь видно. И трофеи свои спрячь подальше, усек?"
А продолжение этой истории вышло и вовсе неожиданным. Неделю спустя, Горбунов вызвал меня в штаб. Выслушав мой рапорт, буркнул: "Собирайся с нами поедешь. Почту сопровождать".
Ничего необычного в этом не было, и вскоре я уже сидел на заднем сидении буханки.
Поплутав по городу, машина остановилась около какого-то домика. Водитель остался за рулем, а мы со старшим лейтенантом вошли в дверь. Это оказался дукан, причем я его знал. Стоял он напротив штаба и наши офицеры частенько сюда заглядывали. Мне тут бывать не приходилось, но желание такое имелось.
Войдя внутрь, старший лейтенант обратился к хозяину, стоявшему вполоборота к нам и о чем-то разговаривавшему с каким-то лейтенантом. Тот был одет в новенькую форму, видать только прибыл.
– Салам, уважаемый!
– Ваалейкум ваассалам, дорогой! Одну минуточку, сейчас я отпущу товарища лейтенанта…
Говоря это, он обернулся к нам, и мои руки сжались на автомате, сбрасывая предохранитель.
Щеку дуканщика пересекали два шрама…
Полосатый…
– Ястреб?
Лицо хозяина лавки изменилось, и его рука рванулась куда-то под прилавок.
Бац!
Перемахнувший через прилавок лейтенант, влепил дуканщику прямо в лобешник подкованным сапогом. Тот обмяк и сполз на землю. Из его руки выпал и глухо звякнул об пол пистолет.
– Что ж ты так? – укоризненно покачал головою лейтенант, вернее – капитан Лапшин, командир разведроты, подбирая оружие противника. А я и не узнал его! Лейтенантские погоны, непривычно новенькая форма – раньше-то я его все больше в полевой замызганной видел, да по вечерам. Днем и не встречались ни разу.
– Так… товарищ капитан… вырвалось как-то…
– Язык, любезный мой, за зубами держать надобно – дольше проживешь! Ладно, вяжи этого типа.
После быстрого обыска, который мы все учинили в дукане, предварительно заперев входную дверь, на свет божий появилась снайперская винтовка. Нашел её Лапшин. Тайник был сделан в двойной стенке шкафа. Рядом на полу стояла пара ботинок. Подняв один из них, я удивленно присвистнул. Подошва на правом ботинке была два раза толще обычной!
– Это, чтобы следы путать, – увидев мой удивленный взгляд, пояснил капитан. – Когда в таком ботинке ходишь, у следопыта возникает мысль, что с правой ногой что-то не так. Вот и ищут колченогого.
Рядом с винтовкой обнаружилась тетрадь. Пролистав её, Лапшин помрачнел.
– Это его бухгалтерия, – ответил он на немой вопрос Горбунова. – Когда и куда выходил, сколько положил наших. И сколько за это получил…
Да уж, сидя в этом логове, Саид мог почти досконально быть в курсе наших дел. Заходили сюда многие, даже и в обеденный перерыв забегали. Дукан стоял тут с незапамятных времен, и к его хозяину уже все привыкли. Так что и языки особо не контролировали. А мы-то всё гадали – откуда у Саида информация?
– Ничего, – мрачно пообещал Лапшин. – У нас он тоже надолго не зависнет – по нему уже могила рыдает в три ручья…
Прибывшие вскоре солдаты из разведроты утащили слегка очумевшего хозяина. Привезли форму капитану, и он тут же переоделся. Для всех – дуканщик напал на Лапшина, что мы с командиром и засвидетельствовали. Капитан забрал с собой найденное оружие и бумаги.
Так и закончил свою деятельность "хромой Саид". А мне эта история стала хорошим уроком на будущее…
Просыпаюсь оттого, что чья-то нежная рука гладит меня по голове. Не сразу врубаюсь в происходящее, в глазах все еще мелькают вперемешку то сухая трава, то дощатый пол дукана. А в ушах ещё звучат сухие щелчки выстрелов. Надо же… столько лет прошло, а я, оказывается, вижу все так отчетливо. Странно, с чего бы мне именно сейчас вспомнились эти давние события?
Поворачиваю голову вбок. Мирна сидит около меня, и ее тонкая ручка поглаживает мой лоб.
– Ты, что же, так и не ложилась?
– Нет. Успею ещё… Ты так метался во сне, звал кого-то. Мне стало страшно, и я начала гладить твою голову.
– Помогало?
– Да. А когда я убирала руки – все повторялось снова.
– Спасибо! – обнимаю свою сероглазку и прижимаю к себе. – Что бы я без тебя делал?
Она молчит, только плечи слегка вздрагивают.
Сколько мы так просидели, сказать трудно. К реальности меня вернул осторожный стук в дверь. Поворачиваюсь в ту сторону и только сейчас вижу, что Мирна спит. Осторожно укладываю её на кровать и прикрываю одеялом. Бедная, она так всю ночь около меня и просидела…
Подхватив клинок, подхожу к двери.
– Кто там? – негромко спрашиваю я, приблизив губы к дверному косяку.
– Шесть.
Какой на сегодня пароль? Набор цифр до двадцати?
– Четырнадцать.
– Это Норн.
Открываю дверь. На пороге стоит Кот. Глаза его раскраснелись, видимо поспать не удалось.
Выхожу в коридор и киваю часовому на дверь. Он понимающе наклоняет голову и, вытащив клинок, загораживает проход.
Показываю Норну на лестницу и поднимаюсь по ней наверх.
– Что у нас нового? – спрашиваю его по пути.
– Один из постов видел чужих.
– Где?
Он указывает рукой на старую башню.
– Туда хотели пройти.
– И как?
– Похоже, что один из них словил-таки болт. На полу нашли следы крови.
– И всё?
– Они успели куда-то нырнуть…
Наверху прохладновато. Солнце уже взошло, но ещё не начало греть в полную силу. А ещё ветер, что постоянно тут гуляет туда-сюда. У парапета стоит Лексли и смотрит на виднеющуюся вдали дорогу. Услышав наши шаги, оборачивается.
– Утро добрым не бывает, – вместо приветствия говорю ему.
– Это точно… – соглашается он. – Есть хочешь?
– И пить.
– Всё на столе.
Лексли поворачивается к Норну.
– Иди, поспи хоть пару часов.
Тот кивает, и его шаги стихают внизу.
Наливаю себе кваса. Он холодный! Аж зубы сразу свело. Надо чем-то его зажевать… А вот ветчина на столе лежит. И хлеб. Да ещё яблоки! Живём!
– Гонец привез письмо, – говорит мне Кот, усаживаясь напротив.
– Угум… и что в нём?
– Отец Варшани, с группой…
