Первым вышедшего из тоннеля в зал комиссара заметил Дед.
– Петро, ты многое пропустил. У нас в отряде появился неплохой доктор. – Командир кивнул на Вячеслава, ставшего на какое-то время центром внимания. В паре с Олеськой, которую все пытались ощупать, а она вяло от этой процедуры отбивалась.
– Хорошо. – Комиссар устало опустился на ступеньки на выходе из тоннеля, где совсем недавно сидел Васек. – Как операция?
– Нормально, пока по плану все. – Дед опустился на ступеньки рядом с Петро. – Потеряли семерых. Наврала нам чуток разведка – запуск-то на завтра… нет, уже на сегодня назначен. Тут, оказывается, полным ходом подготовка шла. Человек тридцать технарей здесь крутилось. И все, гады, за пистолеты хвататься стали… Так что повозиться пришлось. Сейчас второе отделение устанавливает шашки и тянет провод. Семеныч копается в этих эвээмках, говорит, можно для верности и систему самоликвидации запустить. Думаю, у нас есть минут сорок, пока немцы на всякий случай в канализацию сунутся. Сейчас пошлю третье отделение долбить колодец и брать его под охра…
– Не надо… – усталым голосом перебил его Петро.
– Что? – Командир удивленно посмотрел на замполита.
– Не надо посылать к колодцу.
– Что за новос…
В глубине тоннеля раздалась пара мощных взрывов, ступеньки ощутимо дрогнули, и из-за поворота ударила горячая туча пыли. На зал опустилась абсолютная тишина – перестали гудеть даже моторы системы вентиляции. Все лица обратились к командиру, Дед вскочил и сверху вниз посмотрел на Петро:
– И что это было?
Комиссар поднял голову и выдержал взгляд.
– Я взорвал тоннель.
– Как это понимать? – Дед снова сел и, не отводя глаз, поднял бровь.
– Я взорвал тоннель, – отрывисто повторил Петро. – Немцы знают про колодец и вполне могли помешать выполнению задания. Это во-первых. А во-вторых, там же находилась запорная арматура системы вентиляции. Достаточно «фрицам» выпустить пару баллонов любого отравляющего вещества, и через несколько минут нас уже не будет. Я не мог допустить срыва операции.
– И когда же ты решил записать нас всех в смертники? – Дед прищурился.
Петро так и не отвел глаз. В неверном свете аварийного освещения командир разглядел в них фанатичный блеск.
– Мы уже были смертниками, когда выходили с базы отряда.
– Ты знал? И не сказал ни слова, – последнюю фразу Дед произнес утверждающе, без вопросительных интонаций.
– А ты бы тогда пошел?
– Я бы – пошел! – Командир схватил Петро за грудки и приблизил свое лицо к самым его глазам. – Но взял бы с собой только добровольцев.
Он оттолкнул комиссара и зло сплюнул:
– Мразь… Кукловод хренов…
Вокруг молча стояли бойцы группы, не занятые минированием. Васек добежал до угла, посмотрел в глубь разрушенного тоннеля, присвистнул и, покачав головой, вернулся к остальным.
Димон подошел к отдельно сидящему Славе:
– Слыхал, Крот?
Тот молча кивнул.
– Чего делать будем?
– Ерунда это. – Славка смотрел на сидящих в сторонке Андрея и Олесю. – Мы можем выйти отсюда через портал. И остальных вывести. Если поверят и не испугаются. А вот… А вот улететь отсюда нам, видимо, не судьба. Сомневаюсь я, что наверху сейчас хоть кто-нибудь думает о подготовке к вылету транспортников…
– Господин гауптштурмфюрер, взвод готов! – Молодой спецназовец-оберштурмфюрер, насколько ему позволили габариты канализационной трубы, отдал честь. – Можем начинать.
Гестаповец снял каску и жестом подозвал к себе телефониста, разматывавшего с переносной бобины провод полевого телефона. Рация здесь не работала.
– Одер-три, это Одер-один, доложите готовность.
– Готов, Одер-один, – с кучей помех прошипела трубка.
– Три зеленые ракеты с интервалом в десять секунд – и начинайте атаку. Об исполнении доложить.
– Понял, Одер-один.
Гауптштурмфюрер вытер лысину и обернулся к своим:
– «Газы»! Готовность – минута.
Спецназовцы резво натянули противогазы, водрузили поверх них каски и снова застыли в ожидании. Стоявший в тридцати метрах впереди боец, дождавшись кивка командира, дернул за шнур, уходивший в трубу ведущего вверх колодца, и отбежал к остальным. Высоко над головами раздался глухой взрыв.
Спустя несколько мгновений из колодца ухнула большая куча осколков бетона и битого кирпича. Два спецназовца тут же подскочили к этой горке, слегка раскидали ее и, использовав остатки в качестве трамплина, скрылись в отверстии.
Настойчиво загудел телефон.
– Одер-один, это Одер-три, как слышите?
– Слышу, Одер-три.
– Вынужден отменить атаку, Одер-один. Тоннель завален в районе запорной арматуры, тяги нет. Возможно, повреждены насосы на объекте. Средство не пойдет в систему, только загадим базу. Повторяю, вынужден отменить атаку! Как поняли, Одер-один?
– Понял, Одер-три, отбой… – Гауптштурмфюрер, так и не надевший противогаз, развернулся ко взводу: – Отбой «газы»!
Из колодца выкатились разведчики, сняли противогазы, и один из них доложил:
– Отверстие пробито, но двигаться нельзя – тоннель полностью завален.
– Ясно. – Гестаповец вновь оглядел своих подчиненных. – Совсем отбой. Два – один. В их пользу…
Дед поднял глаза на подошедших новеньких.
– Дело есть, командир. Отойти бы в сторонку, – сказал Слава.
Дед кивнул и поднялся со ступенек. Петро проводил отходящих подозрительным взглядом, но остался сидеть.
– Вы уж извините, ребята, – сам начал Дед, когда они пристроились у одной из стен зала. – Похоже, план отхода провалился полностью. Сейчас закончим минирование, подорвем эту чертову баллисту и будем ждать, когда кончится воздух. Замурованы мы…
– Это как раз не проблем… – начал Димка и осекся. – Не понял, чего подорвете?
Командир удивленно посмотрел обоим в лицо, слегка хлопнул себя по лбу:
– Ах да, вы ж не знаете. Вот та труба ведет к шахте, в которой находится пусковая установка. Цель операции – уничтожение готовой к старту баллисты. Это их опытный образец. Первый запуск они планировали на двадцатое апреля, но тогда нам удалось пустить под откос состав с топливом. На этот раз мы должны ее уничтожить.
– Баллиста – это ракета, что ли? С ядерной боеголовкой?
– Да нет… Вы с какой из лун свалились-то? Что-то вроде самолета. Космического. Стартует как ракета, садится как самолет.
Дима со Славой переглянулись. Челнок? И задали следующие вопросы одновременно:
– А взглянуть можно?
– А какой у нее экипаж?
– Интересно стало? – Дед хмыкнул. – Взглянуть-то, конечно, можно. Чего ж не взглянуть… А про экипаж, вон – Семеныч лучше знает. Он, когда в плену был, в закрытом ка-бэ на немцев трудился. Как раз для этой баллисты программки сочинял.
