Но Нэд не умер, и это его не удивило. Это было бы слишком просто. Суть дела была в том, что каждый раз он умирал неожиданно. Было бы разумно предположить, что после стольких смертей он должен был бы научиться предчувствовать беду. Но пока что это ему не удавалось. Поэтому Нэд не понимал, зачем вообще беспокоиться. В этом не было никакого смысла. Ведь он не мог предвидеть смерть, а убивали его как опасные, так и безобидные вещи.
Тем не менее смерть волновала его так же, как и другие вещи, – то есть не очень сильно. Волнение подразумевало контроль над собой, или по крайней мере его иллюзию, а от этого Нэд давным-давно отказался. Он нередко полностью пропускал стадию беспокойства и сразу переходил к смирению, лишь ненадолго останавливаясь на раздражении. А если остановка получалась продолжительной (что иногда случалось), то он использовал выпивку, чтобы подхлестнуть себя.
Нэд шагнул в коридор. Дверь захлопнулась за ним, и через мгновение он осознал, что не так уж и нуждается в питье – по крайней мере не настолько, чтобы выходить на люди или иметь дело с другими пьяницами. Он развернулся, но нечто, какой-то непреодолимый страх, не дал ему дотронуться до дверной ручки. Не зная о заклятии Мириам, Нэд понимал, что не осмеливается вернуться в комнату.
Вдруг коридор наполнился смехом и мерзкими криками. Приближались солдаты. Нэд не собирался стоять на месте, чтобы встретиться с ними. В надежде скрыться он поднялся по находившейся рядом лестнице. Он прошел всю спираль ступенек, открыл люк и вышел на площадку смотровой башни, окунувшись в холодный ночной воздух. Предполагалось, что на башне должны стоять караульные, но никого не было видно. С облегчением Нэд уселся на пол, чтобы его не заметили снизу (хотя никто его не искал), и задумался ни о чем.
Немного позже на лестнице послышались чьи-то шаги. Нэд как мог укрылся в тени, надеясь, что его не заметят, хоть и понимал, что все напрасно. Из люка показалась небольшая фигура, слишком высокая для гоблина, но слишком низкая для людоеда. Ночь была темной, однако длинная борода сразу выдала провидца Оуэнса. Он прошел к противоположному краю башни. Хоть он и был слеп, казалось, что он рассматривает окружающую местность. Нэд старался не дышать слишком громко, и где-то с минуту ему это прекрасно удавалось. А потом у него зачесался нос, и он почувствовал, что ему все сильней и сильней хочется чихнуть. Нэд вздрогнул. Сдержался. Затаил дыхание. Но он все равно должен был проиграть битву своим предательским ноздрям. Это было лишь вопросом времени.
Оуэнс продолжал смотреть вдаль.
– Я же говорил, что вы чихнете. Будьте здоровы, сэр, – сказал он, не поворачивая головы в сторону Нэда.
Нэд тыльной стороной ладони вытер нос.
– Спасибо.
Оуэнс ответил кивком.
Тут Нэд заметил небольшую фляжку, висевшую на поясе провидца.
«Интересно, что в ней?» – подумал он.
– Эль, сэр, – ответил Оуэнс.
Когда Нэд уже собирался попросить выпить, Оуэнс кинул фляжку. Правда, провидец промахнулся на целый метр, поэтому Нэду пришлось встать. Подняв фляжку, он вытащил пробку и сделал глоток. Однако прежде чем он успел поблагодарить Оуэнса, тот сказал:
– На здоровье, сэр.
Нэд сделал еще глоток и поморщился.
– Этот эль совсем…
– Да, сэр. Знаю.
Нэд вернул фляжку, и Оуэнс тоже отхлебнул из нее.
– Я люблю приходить сюда ночью, сэр. Прекрасный вид, верно?
– Сейчас слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть.
Оуэнс усмехнулся.
– В этом и заключается одно из преимуществ слепоты. Вид всегда один и тот же.
Нэд раскрыл рот, чтобы спросить провидца, как давно тот потерял зрение.
– Семь лет назад, – ответил Оуэнс.
Именно в этот момент Нэд заметил что-то странное, а поскольку он вообще редко замечал что-либо, это его просто ошеломило. Наблюдения были верным знаком трезвого ума. Нэд уже было собрался попросить еще выпить, но вдруг решил повременить. Он всегда мог напиться позже, если все станет совсем плохо.
– Оуэнс, ты слышишь будущее, не так ли?
– Да, сэр.
– Но как тогда ты можешь услышать вопрос, который так и остается неозвученным?
– Боюсь, я вас не понимаю, сэр.
– Какой сегодня…
– Среда, сэр.
– Теперь понятно, что я имею в виду? – спросил Нэд. – Я собирался спросить тебя, какой сегодня день, но ты ответил, прежде чем я успел закончить вопрос. Это значит, что я так ничего и не спросил, что в свою очередь значит, что ты не мог слышать вопрос, потому что он фактически не прозвучал. То есть ты услышал будущее, которого нет.
Оуэнс задумался.
– Небольшой парадокс, верно?
– Небольшой, – согласился Нэд.
Несколько минут прошли в тишине.
– Не против, если я задам вам вопрос, сэр?
– Валяй.
Нэд уже знал, что это будет за вопрос, как если бы мог слышать будущее. Как ему удавалось обманывать смерть? Будто бессмертность была каким-то потрясающим даром.
– Как, черт возьми, вы получили эту работу?
Такого вопроса Нэд не ожидал, поэтому был приятно удивлен.
– Я не хочу задеть вас, сэр, – добавил Оуэнс.
– Все в порядке. – Нэд ухмыльнулся. – Я здесь, потому что мне больше некуда идти.
– Как и всем нам, да? – Оуэнс повернул голову в сторону Нэда. – Добро пожаловать в Людоедский отряд, последнюю остановку на вашем знаменитом пути солдата Легиона. Ну, я полагаю, это неплохо, когда у тебя есть место.
У Нэда не хватило храбрости сказать Оуэнсу, что отряд с безумной скоростью приближается к своему концу.
– Вы ведь не хотите здесь находиться, сэр?
– Нет. Я хочу работать с бухгалтерскими книгами.
– По-моему, вы зарываете свой талант в землю, сэр. С вашей-то бессмертностью и прочими качествами.
– Бессмертность – не талант, – проговорил Нэд. – Это просто хитрый трюк.
– Может, и так, – согласился Оуэнс. – Может, и так.
Затем снова наступила тишина.
– Могу я вам кое-что посоветовать, сэр?
Нэд не ответил вслух. Но он подумал о своем ответе и представил, как он его произносит. Оуэнс, как и ожидалось, услышал непроизнесенные слова.
– Пока вы здесь, вы могли бы извлечь из этого максимальную пользу.
– Ты не понимаешь. Я ужасный солдат, а лидер из меня еще хуже. Хорошо у меня всегда получалось только умирать, да и то не совсем по-нормальному.
– Я знаю, что значит чувствовать жалость к самому себе. – Оуэнс показал на свои незрячие глаза. – Но жизнь не всегда складывается так, как этого хочется. По этому поводу можно ворчать и жаловаться, а можно делать все, что тебе позволяют твои возможности.
Нэд выпил еще эля.
– Думаю, я предпочту ворчать и жаловаться.
– А я считаю, что всегда надо максимально использовать свои силы.
Нэд пристально посмотрел на цитадель. Окутанный мраком ночи внутренний двор был полон темных фигур, погрязших в пьяном кутеже. Это была его цитадель. Его внутренний двор. Его солдаты.
