– Пока – что?
– Не знаю. Но к Олегу больше не ходи и сюда не приезжай. Я тебе уже объяснил, почему. Считай, что это тебе экзамен. На выживание. Сдашь – еще встретимся.
– А если не сдам?
– Тогда и встречаться не с кем будет. Я не шучу. Твоя статья нам всем – как Ивану-дураку перо жар-птицы. Помнишь? «Много, много непокою…» – и так далее. У меня к тебе одна просьба будет. Личная.
– Какая?
– Не пользуйся шпаргалками. Своих у тебя еще нет, а по чужим экзамены тяжко сдавать. Особенно такие.
Дверь распахнулась неожиданно. Сидящий за компьютером парень не услышал шагов в коридоре. Теперь ему оставалось только одно. Неприятно, но что поделаешь. Короткий удар по клавишам – и экран погас.
– Да сиди ты, сиди, не дергайся! Марина Сергеевна где?
– Ф-фу, черт! Нельзя же так с человеком! Нету ее, ушла и сегодня не будет. Тебе она зачем?
Ящик на столе проворчал что-то неодобрительное, и монитор снова засветился. Появилось безмятежно-голубое небо с легкими облачками, яркая надпись… Которую тут же перечеркнули кровавые кляксы, сложившиеся в слова: «Must die!» Понятно. Меняются времена, совершенствуется техника, одно остается неизменным: страстная любовь русского народа к детищу Билла Гейтса. Приятно все-таки, что есть еще у нас вечные ценности и традиции.
– Так что передать Марине?
– Я, собственно, насчет задания… Она просила статью…
– Какую? Если срочно, это к Палычу, в семьсот третью. Если нет
– можешь оставить. У тебя на бумаге?
– Нет у меня ничего. Я к ней и пришла, чтобы сказать, что нету.
Парень поморщился.
– Чтобы сказать, что не будет, чтобы не было… Ты что заканчивала?
– Я учусь. На первом курсе.
– Филфак? Тогда следи за словами. Если, конечно, доучиться хочешь. Есть там один препод, любит за язык ловить. На третьем курсе познакомитесь. Я сам два года как с дипломом. Если бы не эта плешь – был бы с красным. Зарезал, сволочь, и пересдать на «четверку» не дал. Ну и черт с ними, с корочками. Ладно, так насчет чего статья?
– Насчет эпидемии. Вообще-то это продолжение, я уже одну написала.
– Погоди, это с мистикой которая? Древний Народ, черные обряды и все такое? Так вот это кто! Ужель та самая Татьяна?!
– Та самая. А что?
– Да ничего особенного. Тут уже трое или четверо заходили, автора спрашивали. Познакомиться хотят, у них какие-то идеи есть. Один даже телефон для тебя оставил. Позвонишь? Может, и в самом деле идеи появятся, напишешь вторую…
– Не буду я ее писать! Я же сказала, что не буду! Вообще ничего!!!
Парень удивленно смотрел на громыхнувшую дверь. Бешенная какая-то… Само собой, девушка, а не дверь. Выскочила, как будто ей не визитку, а повестку вручить собирались. То пишет, то кричит, что не будет. Между прочим, с такими статьями ей что гонорар, что место всегда обеспечены. Но если так психовать – лучше идти в архив работать. У газетчика нервы – рабочий инструмент, с ними поосторожнее надо. Ну и бог с ней, с Татьяной этой. Пусть Маринка с ней разбирается. Кинуть ей на домашний адрес, что ли? Нет, незачем. Дела на работе делать надо, а не домой тащить. Срочного ничего нет, можно и завтра сказать.
Пальцы простучали по планшету. На экране появился мрачный пейзаж – холмы, искореженные деревья, призрачное сияние под ночным небом. Из центрального холма выбирался черно-багровый монстр. Блин, как же с этими колдунами разделаться? Ракетой, что ли, попробовать? Вообще-то у них там защита стоит…
* * *
Как всегда, весна пришла в город неожиданно. В первую очередь – для городских властей. Оказалось, что никуда не денутся груды снега вдоль улиц, что под снегом обнаруживаются тонны мусора… что, в конце концов, даже осенние листья еще не везде убраны. И готовы с первыми ручейками забить и без того дряхлую ливневую канализацию.
Татьяна сморщилась и пнула комок снега. В ближайшей куче, судя по вони, тлели не только листья, но и весь мусор, который накопился на аллее за зиму. И занятия сегодня какие-то… По запаху очень похожие. Только от лекции пахло еще и плесенью, сыростью и древним подвалом.
В начале курса все было новым и интересным. Даже грядущая сессия. А теперь… Теперь совершенно непонятно, для чего это нужно – чуть ли не месяц подряд слушать пространные рассуждения об авторитетах и основоположниках, восторги по поводу выдающихся ученых, с поразительной точностью установивших, что в Рязани говорят не так, как в Архангельске, и прочая, и прочая. Самое неприятное – что на экзамене попадется как раз этот вопрос. И не дай бог забыть, как и чем именно доктор наук Такой-то развил учение профессора Растакого-то. Не ответишь – углядят в этом неуважение к науке и к преподавателю лично. Поскольку именно доктор Такой-то во время оно завалил преподавателя на экзамене по предмету того самого профессора… Скука. Серость. Одна надежда – что дальше будет интереснее.
А еще лекции пахли сыростью в самом прямом смысле. Говорят, когда филологи переезжали в новый корпус, открытие было пышное. Ректор пригласил губернатора, губернатор – кого-то из Москвы… Потом оказалось, что крыша протекает, отопление маломощное и вообще бывшие гусарские казармы не отвечают требованиям и нормам.
Сначала обещали еще один капитальный ремонт, потом – новое помещение. Пока же вместо очередного губернаторско-ректорского подарка студенты получили всеобщий и устойчивый насморк. Кое у кого переходящий в грипп. Врачи расписывали опасности и коварные свойства нового вируса и рекомендовали «при первых же признаках вызывать врача» и не заражать окружающих. Преподаватели советовали посещать занятия, поскольку справку на зачете не предъявишь.
А-а-ап-чхи! За что, спрашивается, боролись? Стоило дрожать на экзаменах? Окружающие уверяли, что стоило. Так-то оно так, но…
Шедший по аллейке парень привлек внимание Татьяны. Чем? Непонятно. Вроде бы все как у всех, идет себе человек и идет. Знакомый? Не припоминается что-то. Тогда что?
Татьяна вгляделась повнимательнее. Еще внимательнее. И сама себе поразилась – это же надо! Оказывается, даже в таком настроении, даже думая о чем-то своем, она продолжает оглядывать по сторонам не только обычным зрением. А как поначалу тяжело давалось, как напрягаться приходилось! Теперь вот на все смотрит действительно другими глазами.
Вроде бы и верхним зрением парень виделся таким же, как все остальные. Вот только у обычного человека сияние вокруг головы хоть чуть-чуть, но цвет меняет, переливается вслед за мыслями. А у этого застыло голубовато-зеленое, и все. Ни проблеска! Задумался? Не похоже. Но где-то такое уже видеть приходилось.
Парень отошел довольно далеко, когда Татьяна наконец вспомнила – где. И у кого. Догнать, поговорить? А нужно ли? И что сказать, о чем поговорить? Посоветовать маскироваться получше? М-да, хороша учительница и наставница. Михаил сам все увидит и выскажет. Парень, похоже, из его ребят, новичок. По крайней мере, именно новички у Древних так неумело маскировались. И только вояки – остальным или маскировка без надобности, или просто не разглядишь их верхним зрением. Совсем.
