- Мертва? – спросил Чаграй.
Инна Сергеевна закончила искусственное дыхание и сейчас смотрела на часы.
- Время смерти 10:47. Мертвее не бывает.
- Ладно, пойду, доложу директору. Порадую старика.
Доктор размашисто зашагал к выходу. Двери скользнули перед ним в стороны. Лев Антонович одновременно командовал техниками и щёлкал по клавишам пульта. Гудение приборов начало ослабевать.
Помощники положили девушку в аквариум и равнодушно смотрели на обнажённое тело. Фазиля щелкнула поручнями и нажала кнопку. По белому пластику пробежали синие полосы.
- Готово.
Блондинка посмотрела на свою верную помощницу.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
Медсестра вздрогнула и провела рукой по шее. Из-под шапочки выбивалась прядка смоляных волос. Лицо утратило солнечную глянцевую красоту. Она мельком взглянула на Рюрика, который положил в карман очередную книжку и направлялся к выходу. Двое молодых охранников проводили его почтительными взглядами. Инна Сергеевна пригнулась к её лицу. Спросила тихо.
- Он опять приставал к тебе?
Фазиля отвела голову.
- Нет. Всё нормально, Инна Сергеевна. Правда, всё хорошо.
Блондинка нахмурилась.
- Если возникнут проблемы, обращайся.
- Спасибо, но, правда, всё хорошо. Можно увозить?
- Да, конечно.
Санитары повезли каталку, Фазиля шла в голове, охранники следовали по обе стороны.
- Зачем столько охраны? – подумала доктор. – Охрана, пропуска, живём как в тюрьме.
- Слышь, Чаграй, - они стояли в прозекторской. – Хочу на море.
Доктор задумчиво смотрел на тело девушки. Словно спит. По бокам стола горят синие огоньки включённого поля. Пластиковые зажимы обнимают запястья, лодыжки, талию и шею. Небольшая упругая грудь. Плоский живот. Сквозь бледную кожу на бёдрах проступает мощная мускулатура. А на вид такая худенькая. «Бегунья», - вспомнил Доктор данные из досье, а вслух сказал.
- Не будет моря. Даже в Геленджике. Даже озёр не предвидится в ближайшее время. Только то, что наверху.
- В смысле не будет?
Инна Сергеевна в очередной раз проверила пульс неподвижного тела, приоткрыла зрачки. Результаты вбивала в свой планшет. Подняла голову, прищурила усталые глаза.
- Почему не будет?
Чаграй приподнял и бросил плечи. Прогудел.
- Извини, забыл сообщить. С этого года все отпуска отменяются. На неопределённый срок. Только озеро наверху.
- Да, по пятнадцать минут в день под прицелом автоматчиков. Мы живём как в тюрьме.
- Ну что за детские обиды, Нюся. Ты в последнее время как маленькая. Сплошные капризы.
Блондинка смотрела на него через стол для вскрытий.
- Мы с тобой уже, сколько лет здесь? Террористам и педофилам меньше дают.
Чаграй приподнял густую чёрную бровь.
- И что ты будешь делать там, на воле? – подчеркнул последние слова. – Мы не в тюрьме. Наоборот. Мы нигде не найдём такой воли творить, как здесь. Нас впереди ждёт бессмертие. А ты – море. Понимаешь, бессмертие!
Женщина вздохнула.
- А я хочу море.
- Ну, прости.
Снова уткнулась в свой планшет. Доктор кивнул на тело.
- То же самое?
- То же самое.
- Думаешь, очнётся?
- Увидим.
- Ясно. Будем ждать.
- Будем ждать.
- Не злись.
- Я не злюсь.
- Прямо сейчас.
Блондинка удивлённо подняла голову.
- Что?
Чаграй растянул в стороны губы.
- Пошли купаться прямо сейчас. На озеро. Вода уже прогревается к вечеру. На закате.
Инна Сергеевна рассмеялась и прижала ладонь к губам.
- Нас же не выпустят. Нам по плану только через два дня.
- Выпустят. Мы ударно трудимся и заслуживаем ударного отдыха. Отпрошусь у директора.
Она улыбнулась.
- Кто из нас маленький? Везде отпрашиваться приходится. Конечно, идём. Только Адамыча позову. Хоть какой-то толк от человека.
Чаграй ухмыльнулся.
- Да уж. Если бы не папаша, он бы и работал сторожем.
Они рассмеялись.
- Тебе смешно, - сказала Инна Сергеевна. – А мне кажется, Адам Петрович его на моё место метит. Недаром всех врачей загнали в иксовый сектор.
- Не говори ерунды. Директор ведь не идиот. Просто наш пройдоха своему сыночку место подготовил поближе к первым рядам. Он ведь во второй десятке как твой заместитель. А в зелёной зоне очередь заслуженных врачей и будет он Психею до пенсии ждать. А так, на твоём горбу в рай въедет.
- Я в курсе. Куда мир катится!
- Да ладно! Брось! Пошли купаться.
На кровати белый тугой матрац. Кровать, стулья. Я прислушался, но не услышал никаких звуков со стороны душа или туалета. Несколько минут простоял в ожидании, на манер бесплотной статуи. Благо, Психея может парить или стоять в любом положении неограниченное количество времени. Ей даже не бывает скучно. Потому что нет ума. Зато, у меня лежащего терпение не безгранично. Я подошёл к матовым полупрозрачным дверям и попытался всмотреться. Но никаких теней нет. Всунул голову в душ, затем в туалет. Пусто. Куда её могли деть поздно ночью? Даже меня по ночам не дёргают. Если только… моё полусонное тело открыло глаза, - если только они не повторили эксперимент.
Я рухнул сквозь пол и помчался по сияющим коридорам, словно заплутавшая душа в поисках ворот на тот свет. Мимо мелькали двери с зелёными кругами. А меня тогда водили по коридорам, где были красные знаки. Выходит, я заблудился. Остановился. Мимо прошли два техника. Для меня они выглядели как две ванильные фигурки в ярко-синей фольге. Звуки речи принимались полностью, без переваривания. Жаль, Психея не всеведующая. Было бы гораздо проще. Я пролетел на небольшую площадку, от которой расходится ряд лучей во все стороны. Как в школе на уроках геометрии. От центра отходят радиусы, по которым гуляют теоремы под ручку с Пифагором. Или что-то в этом роде. Куда идти, куда податься, где мне найти и с кем подраться.
Адамович старался не смотреть в сторону лежащего тела. Не труп, судя по прошлому разу, но всё же неприятно.
- Режим «Вечерний».
Свет потускнел. Воздух окутался в мягкие тона. Витёк грустно взглянул на мигающий с потолка зелёный огонёк. Нестерпимо хочется курить. В груди теснится батька никотин. Тянет сухое терпкое желание через ватную голову и наполнившийся слюной рот. В своём номере молодой врач давно сломал противопожарную систему и дымил в своё удовольствие. Но здесь белобрысая ведьма не позволит. Сами развлекаются, а на нём ездят, как хотят. Ещё и ножки свесили.
