По негласному правилу никто не совался к нему, не трогал, не говорил о том, что с ним случилось. Но пара товарищей всегда были неподалеку, на всякий случай. После того, как у него начнется жар, и он перестанет приходить в сознание, этого парня привяжут к кровати, а потом дождутся, когда прервется пульс. После этого — меры предосторожности, и нормальные, человеческие похороны. Как будто боец скончался от смертельной раны. Именно так все для нас и обстояло, никто не стрелял в голову зараженному, не тыкал в него пальцем.
В общем, мы въехали в ворота базы и тут уже встретились с бойцами спецназа, пограничниками и людьми Вайсарова. Вот это была радость! Мы ведь все друг друга уже неплохо знали, если не по имени — то в лицо уж точно.
Делились моментами боя, вояки хвалили нашу стойкость, поражались количеству уложенных зомби, мы восхищались тем, как быстро они взяли «Интервал»… Потом вся шумная гурьба устроила прямо на улице что-то вроде народных гуляний — с шашлыками, выпивкой, музыкой… Вайсаров сначала хотел вставить нам всем по первое число, но потом махнул рукой, взял с мангала шампур с дымящимися кусками мяса и, взмахнув им, как дирижерской палочкой, сказал:
— Про часовых не забудьте! — и ушел куда-то, насвистывая.
Мы с Лехой, Тимуром, Джоуи, Кудеяром стояли около костра. Джоуи раздобыл несколько банок светлого пива, и мы с удовольствием потягивали его, наслаждаясь уже подзабытым вкусом.
— Надо бы мне домой собираться, — сказал Леха. — Только вот ногу подлечу…
— Гыыы…Типа здесь уже мочить некого? — проговорил Джоуи, затягиваясь какой-то сигаретой странного вида и запаха.
— Ну да, — хохотнул Леха. — Тут я уже все черепа сокрушил, а там их еще много!
Мы поржали, а потом Кудеяр что-то вспомнил и свалил куда-то в темноту.
Через пару минут он вернулся в обнимку с каким-то парнем в пилотском шлеме.
— Знакомьтесь — это Вася. Он вертолетчик, спецназовцев к нам перебрасывал.
— Здорово, Вася!
Мы выпили с Васей, а потом он сказал:
— Я тут слышал кому-то куда-то по пути с нами нужно?
Леха тут же врубил тему и стал договариваться. Оказывается, вертолеты от нас перебрасывали через пару дней куда-то в Лехины родные места. Так что в принципе им не в лом было подбросить кого-нибудь, а что касается перерасхода горючего, так Вася как-то пофигистично отмахнулся рукой, мол проблемы не наши.
Короче, Леха был довольный, как слон. А когда веселье уже заканчивалось, он подошел ко мне, глянул своими мутноватыми от алкоголя голубыми глазами и сказал:
— Слышь, вот мы с тобой уже сколько лет друг друга знаем?
— Ну, четыре года, а что?
— Слышь, чучело! Ты у меня в гостях так и не побывал!
Разбужен я был нагло и бесцеремонно: меня просто-напросто облили водой.
— Вставай, чучело, поедем спасать…
— Кого, млять? Леха, ты охренел?
— Да мы тут все охренели. Там концлагерь Лобастого в лесу, пленников куча, а мы тут пьянствуем…
— Мля…
Ну да, облажались мы знатно. Перестреляли бандитов, очистили город… А о людях-то и забыли! А конкретно мы хороши в особенности — там же Ангелина, мамка ее и малой! Мы их раз спасли — теперь вроде как и дальше обязаны. Как там у Экзюпери? Мы в ответе за тех, кого приручили, вот.
В общем, я продрал глаза, попросил Леху вылить мне на башку еще ведро воды, взял автомат и топор и поплелся вслед за своим товарищем к воротам, где нас уже ждал грузовик. Товарищ признаков похмелья не проявлял и поэтому дико меня бесил.
За пленниками отправили нас — дружинников. Три машины и пятнадцать человек. Нам с собой дали термосы с борщом и чаем, хлеб, алкоголь, одеяла — в общем, то, что человеку может понадобиться после нахождения в местах лишения свободы, не оборудованных элементарными удобствами.
Честно говоря, я отхлебнул чайку по дороге, но никто особо не был против — чая было завались.
Рокотали моторы машин, дорога стелилась под ноги. Первый раз за все время после того, как случилась вся эта хрень, мы ехали спокойно: почти всех бандитов и львиную долю мертвяков вчера мы перестреляли, и, имея полтора десятка стволов, можно было почти ничего не опасаться.
Я валялся на полу кузова, смотрел на проплывающие мимо облака и в голове у меня мелькали всякие разные мысли. Во-первых, волновался за пленников. Во-вторых, думал о будущем. И будущее мне радужным не казалось…
Над головой замелькали кроны сосен, а это значило, что мы въезжаем в лес и до точки рукой подать.
Леха клацал чем-то в пулемете, дружинники зашевелились. Пришлось и мне с кряхтеньем подниматься на ноги и проверять оружие.
Головная машина остановилась и оттуда крикнули:
— Дальше пешком! Оружие к бою!
— А че там?
— Зомби, млять!
Ну, надо же! Давно не виделись. Меня аж тошнит уже от этих типов!
Я спрыгнул на землю, поправил пояс с подсумками для магазинов, проверил патрон в патроннике — нормально!
Кудеяр и Тимур, которые ехали в головной машине, уже махали нам.
Впереди виднелся просвет между деревьями, и мы цепью двинулись туда. Никто не суетился, страха не было — после отстрела нескольких тысяч мертвяков и мутантов как-то спокойнее начинаешь относиться к таким вещам.
Мы вышли на опушку и Леха хмыкнул. А потом хмыкнул и я: бандюки это ловко придумали! И никакой охраны не надо!
Вдоль ограды из сетки-рабицы бродили мертвецы, время от времени пытаясь сломать ее и перебраться на ту сторону. На «той стороне» был деревянный барак, в дверях которого сидел бледного вида мужик в спортивных штанах и майке. Остальные, видимо, были внутри.
— Стрельба по готовности! — раздалась команда, и я вскинул автомат.
Половину мертвецов мы положили сразу, секунд за тридцать. Потом из барака стали появляться люди, и автоматы пришлось убрать — не такие мы были великие стрелки, да и случайности никто не отменял.
Мы взялись за топоры — мы с Лехой. Холодное оружие у каждого было свое, по руке, с этим было не строго.
Первому зомби я раскроил череп ударом сверху вниз, второго пнул под взмах Лехиного топора, третьему удалось вцепиться в топорище обкусанной рукой, так что мы с ним боролись, как два идиота, пока усатый дядька из дружинников не проломил ему башку арматурой. Дальше пошло веселее — мертвецы шли на нас, отдаляясь от ограждения концлагеря, так что можно было не бояться попасть в людей.
Короче, расправились мы с ними по-свойски. Несколько минут грохота, и от толпы неживых товарищей осталась только парочка, которая тусовалась с другой стороны барака.
Наконец мы обратили внимание на людей. Знакомых пока видно не было, и, тем не менее, Кудеяр тут же завел диалог, популярно объясняя, кто мы такие и зачем мы здесь.
Сетку мы сломали в два счета лебедкой от «Урала» и подогнали грузовики поближе к бараку.
Елки-палки, люди нас обнимали, плакали, радовались, как дети! Три дня без еды, в этом долбаном бараке! А мы там пили, праздновали… Стыдно.
Дружинники раздавали еду, поили людей чаем, тех, кто постарше — алкоголем. Мы с Лехой прошли внутрь, в барак.
Там, в полутьме, оставалось совсем мало людей, луч фонаря освещал их фигуры, лица, он щурились от яркого света…
— Жека, а это не… — начал Леха.
Это были они. Ангелина склонилась над своим младшим братом, Андрей его звали. Голова пацаненка лежала на коленях у матери, ему явно было плохо… Увидев нас, они даже не удивились.
— Срочно нужен врач… — проговорила девушка и я ни слова не спрашивая, побежал наружу.
Я оббегал чуть ли не всю территорию бандитского концлагеря, пока нашел Вадима Александровича — мужика, который до всей этой беды работал фельдшером на «скорой».
— Там ребенку плохо! — выдохнул я.
Он, ни слова не говоря, подхватил свою сумку и побежал за мной.
У малого оказался сильный жар, воспалено горло, Бог знает, что еще… Вадим Александрович сделал ему какой-то укол, закутал в одеяло и сказал:
