— С патронами?
— Это ежели по маркировке судить. А вообще-то там два десятка этих револьверов оказалось. С боезапасом, правда, с небольшим.
— Во как?
— Угу… Так что по этому поводу они шум поднимать не станут — себе дороже выйдет.
И — точно. Шума не подняли, и вообще данный эпизод никак себя не проявил и нигде не фигурировал. Через месяц полиция вынесла решение об отказе в возбуждении уголовного дела. И уже на следующий день в моем почтовом ящике лежала повестка в суд.
Заранее настроившись на трудную борьбу, я прибыл в суд точно в срок, не желая давать против себя никаких лишних аргументов. Но, как показало дальнейшее, с таким же успехом я мог бы и вовсе туда не приходить.
Прочитав мне заявление, судья, благообразный пожилой дядька, интересуется — согласен ли я с изложенными фактами.
— Нет, ваша честь. Не согласен.
— Разве вы прибыли в этот дом по приглашению?
— Туда был приглашен мой друг. Я его сопровождал.
— Это не так. В журнале охраны имеется запись, из которой явствует, что он прибыл один.
— Я его на улице ждал, ваша честь. Он мне по телефону позвонил и попросил подойти.
— То есть вы признаете, что господин Погонин вас не приглашал?
— В таком аспекте — да, признаю. Но охрана не возражала против моего присутствия.
— Это к делу не относится, она присутствует там для охраны общественного порядка и сохранности имущества. По этому вопросу суду все ясно. Далее. Признаете ли вы, что вели агитацию и пропаганду в общественном месте, не имея на это разрешения?
— Это где же там — общественное место?
— Согласно закону, любое помещение, предназначенное или могущее быть использованное для проведения собраний, встреч и митингов, вмещающее более 100 человек и расположенное в черте городской застройки, является общественным местом. Для выступления там вы должны подать соответствующую заявку в мэрию за трое суток. Вы ее подавали?
— Нет. Но и истец занимался там тем же самым!
— Имея на руках соответствующее разрешение на проведение там общественно-политических мероприятий, лекций и публичных чтений. Это вообще — его частная собственность, и он волен там делать все, что не запрещено законом. Хоть монастырь открывать!
— Я отвечал на его вопросы.
— Вы их задавали и сами. Обращались к присутствующим, не имея на то никаких полномочий и разрешений.
— Так как же я мог тогда спорить с истцом?
— Приватно. Тет-а-тет, на это никаких разрешений не требуется.
— Чтобы он и дальше морочил людям голову? А как еще я мог разоблачить его ложь? Иначе как доведением своей точки зрения до окружающих?
— Его право. Он получил соответствующее разрешение на проведение митингов и общественно-политических мероприятий. В том числе и в своем доме. А вы?
— Нет, ваша честь, не получал.
— По данному вопросу суду все ясно…
И так далее и в том же духе… Через час судья объявляет перерыв.
Все вместе выходим в комнату отдыха.
Все — это я, Погонин и его адвокат. Лысенков в суд не поехал — с его точки зрения, шансов не имелось вообще никаких, и он не планировал портить себе карьеру и реноме, ввязываясь в безнадежное дело.
— Ну, что?! — ехидно спрашивает меня истец, плотоядно потирая руки. — Убедились? За все платить пришлось!
— Да? Ну денег-то вы с меня хрен получите.
— Отчего ж? Квартира ваша есть, имущество… счет в банке, наконец.
Саркастически хмыкаю. По документам — квартира моя выставлена в залог. Я, видите ли, в долг взял… у Петряева. И квартиру, вместе с имуществом и обстановкой, выставил в обеспечение долга. В банке, а точнее на социальной карте, лежит всего шестьсот рублей. Ну-ну… много ты получишь…
Заметив усмешку, Погонин хмурится:
— Что, и здесь какую-то каверзу придумали уже?
Протягиваю его адвокату договор займа. Они оба его читают.
— И все? А деньги, поди, уже все и пропили… — ухмыляется оппонент. — Проходили уже… Это не страшно, деньги мне государство возместит. На этот счет и закон соответствующий в прошлом году приняли. А вот вы будете бодаться уже с государством! Или есть какие-то сомнения в приговоре? Подождите — и убедитесь сами.
— Так вся ваша трескотня именно для этого и была нужна?
— Разумеется! А вы-то что думали? Я вас вербовать, что ли, собрался? Да нужны вы мне…
— Ну, настолько-то я еще не сдурел! Думал, вы на своих сторонников впечатление производите.
— Наилучшее впечатление производит толстый кошелек! Вот это — аргумент! А эти… — машет он презрительно рукой. — Отработка…
— Значит, вся ваша трескотня и агитация — просто способ зарабатывать деньги?
— Разумеется! А чем данный способ хуже прочих? Как еще можно заработать на своих противниках?
— Это же провокация!
— Ну да. И что?! Деньги-то капают! А заодно и противникам моим укорот — не суйтесь!
— А не опасаетесь? Так ведь и заиграться недолго. Не на тех наедете…
— Оставьте! Власть не будет поддерживать военных! Принципиально, ни за что и никогда! Это — балласт, отработанный материал! Что, неужто не дошло до сих пор? Да вы все давно уже списаны! Ваше полное исчезновение — всего лишь вопрос времени! Вот и надо успеть, пока вас всех еще не закопали…
Хрясь!
Брызнули осколки зубов, и говорун полетел кубарем в угол.
Списали, говоришь? Но я-то еще жив! И не закопан пока…
Мерзюк пытается встать на ноги, лезет за отворот пиджака…
А чегой-то у нас там?
«Глок-26». Стандартная модель, такими спецслужбы вооружают. Хорошая штучка, не помешает. Ты чего, руками махать? И на курок нажать охота? Ну-ну… нажимай, если будет чем.
Вытащив из сломанных пальцев пистолет, от души пинаю упавшего на пол болтуна по ребрам. Не подохнет, но и жить ему теперь не сладко будет.
Хлопок двери!
Адвокат!
Сбег, собака!
Раз так — пора и мне.
Быстро обшариваю лежащего. Бумажник — что в нем? Документы, деньги… не помешает. Две запасные обоймы — тоже весьма в кассу. Телефон… прихватим и его, только выключу. Момент… Переворачиваю правую руку лежащего. Где у нас тут… Ага, вот и кнопочка. Пару раз мигает вспышка. Подкладываю рядом пистолетный патрон, чтобы фотоаппарат и его тоже захватил. Еще пару раз щелкнем… порядок. Да не пищи ты так! Живой же пока… А то что не совсем целый… так это издержки профессии. Был бы инженером — по рылу бы не получил. Это инженер у нас человек нужный, а политиков — как грязи, не жалко их.
— Молчи, скотина, и не мешайся! А то пристрелю!
Наверное, голос мой, в сочетании со всем прочим, звучал убедительно, и клиент затих. Вовремя!
