— Мы их называем морфами, — добавил Тимур.
— А где вы взяли вчера столько… собеседников, как вы выразились? — спросила Клава.
— Ну и это просто, — спокойно протянул Славомирский. — У нашего Ордена столько, как бы сказать лучше, желающих вступить в него. Молодые люди часто не осознают, что у них нет ни малейших задатков и шансов стать членами Ордена. Но что же, лишать себя такого обширного рабочего материала? Совершенно неразумно.
Пленный за разговором, казалось, забыл и о потерянных пальцах и о страшных пытках и вообще выглядел вполне довольным.
— То есть вы использовали молодых людей как пушечное, вернее, монстрическое мясо? — Тимур возмутился.
— Ну, вы же не думаете, откуда у вас цыпленок в супе, правильно? Для нас все, кто не является настоящим энампом, настоящим благородным вампиром, если хотите — это просто пища. Пища! — Владимир Константинович сделал движение челюстью, словно что-то пережевывал.
— А вы не боитесь, что найдется кто-то, кто и вас сожрет? — Рымжанова разозлила такая аналогия.
— Руки коротки, — сказал Славомирский и осекся, глянув на кровавые бинты.
— Неизвестно у кого. Конечно, тут вы правы, — хмыкнул Тимур. — А что теперь со сталкерами будет?
— Да ничего с ними не будет. Они нам на потом пригодятся. Это не расходный материал, это наше пусть небольшое, но капиталовложение. Отпустят их или уже отпустили. Вывезут подальше от места обработки и выпустят… Мы их на потом оставим…
— А зачем вам эта пирамидка? — задал следующий вопрос Тимур.
— Не пирамидка, а наш символ! Священная реликвия! — вспыхнул от негодования Славомирский.
— Хорошо. — Тимур вздохнул, словно устал от разговора. — Что такого дает вам ваша священная реликвия, кроме морального удовлетворения? Ведь не для охоты на морфов она вам нужна?
— В ней наша сила. Когда мы будем обладать всеми реликвиями, мы будем непобедимы.
Владимир Константинович, произнеся эти слова, преобразился так, словно он уже обладал реликвией и стал непобедимым. Он гордо глянул на своих тюремщиков, расправил плечи и словно шагнул в вечность с высоко поднятой головой.
— Не очень убедительно, — заметила Клава. — Кто вас побеждать-то собирается?
Пленный немедленно сник.
— Сила любого члена Ордена, когда он держит в руках символ, умножается! И если «Кость Канцлера» — это символ верховной власти, то «Зов тьмы» — это основа силы этой власти. А третий… — Тут Славомирский осекся, видимо, даже действие сыворотки правды не смогло заставить выдать великую тайну.
— Если вы о «Хрустальном черепе», то я боюсь, он пропал еще в средние века, и вряд ли его кто найдет. — Клава улыбнулась.
Вампир только сверкнул злыми глазами.
— Такие символы не пропадают, — ответил он, вложив в голос всю возможную патетику. — Прекращайте ваш бессмысленный допрос. Я уже теряю силы и скоро, чувствую, умру.
— Угу, умрешь ты у меня, сейчас! — Рымжанов поднялся со своего места и подошел к Славомирскому.
Рывком сорвал с руки допрашиваемого бинт. Директор фонда взвыл, как от нестерпимой боли. А потом мутными от страдания глазами посмотрел на руку, которую он не ожидал уже увидеть. Все было на месте, даже пальцы не сильно испачкались в красной краске.
— Вы подлые люди, — с гневом сказал он. — Вы подлые, неблагородные люди. Нельзя обманом добиваться своего!
— Да? — удивился Тимур. — Ну ладно, если ты настаиваешь…
Он взял в руки ампутационную пилу и подошел к вампиру.
— Тебе какую руку? Левую или правую? Или, может, сразу ногу? Чтобы все по-честному?
— Я на ваши уловки уже не поддамся, — гордо, довольный тем, что рука цела, ответил Славомирский.
— У вас есть определенное место, где вы проводите свои собрания? — Клава спросила так, словно ничего не произошло. — Ответьте на простой вопрос.
— Мы собираемся на Кафедре, зачем вам она? — встревожился Владимир Константинович, считавший, что вопросов уже не будет.
— Да, я забыла, вы действительно свои капища кафедрами называете. Так где она?
— Вот на это я никогда не отвечу. Я себе не враг.
— А что же, хотите, чтобы разговор пошел по первоначально предложенному сценарию? — с иронией спросила Клава. — Я вам гарантирую. Инструменты, которые принес мой коллега, уже не раз были в деле.
— Не смешите меня, дама. Есть некие знания, разглашение которых меня просто убьет, — скривился Славомирский.
— Вы про психоблок? — Допрашиваемый встрепенулся, он не ожидал, что об этом догадывались.
— Да, можно это и так назвать, — кивнул он обреченно.
— Ладно, отдохни немного. — Клава решила прервать допрос и обсудить дальнейшую тактику. — Вас отведут в камеру. И не вздумайте ваши вампирские способности тут использовать. У нас персонал тренированный. Стреляют на поражение без церемоний.
Через минуту охрана увела Славомирского, а Клава отправилась к Малахову.
— Вадим, все-таки почему ты не взял рацию? — Клава, сидя в глубоком гостевом кресле в кабинете Вадима приходила в себя после допроса Славомирского при помощи коньяка. — Ты сказал такую странную фразу…
— Ты помнишь наш давний разговор, ну… — Вадим замялся, — о коллективном сознательном? О том, что там, вне времени, вне пространства, я пережил многое. И то, что было, и то, что будет. Так вот, уже сидя в машине, перед тем как спецназ должен был начать штурм, я вспомнил — ведь это уже было. И я знал, чем это все закончится. Должен был пойти я — и тогда операция гарантированно завершилась бы так, как и вышло. Зачем испытывать судьбу?
— А ты абсолютно уверен, что все должно было произойти именно так? Что все предопределено?
— Ну, я не знаю про все, но вот… Вот смотри, я пережил будущее, оно уже произошло для меня. И изменить его невозможно. Будущее уже было!
— А ты пробовал изменить? Может, не надо было стрелять в этих несчастных боевиков? — Клава говорила спокойно, но в голосе нет-нет, да и проскальзывала тревога. — Вадим, ты понимаешь, что с такой памятью ты сожжешь себя? Надо раз и навсегда понять, что то, что еще не произошло в нашей жизни, — не произойдет. Мы в силах менять будущее, как хотим.
Вадим сломал карандаш, который все время вертел в руке, посмотрел на половинки и отшвырнул их в угол кабинета.
— Но ведь сегодня получилось именно так, как я видел, как я помню. — Он ткнул пальцем себе в грудь.
— И поэтому ты снял рацию?
— Да, потому что я помню, что тогда я ее тоже снял!
