– Далеко от воды, – поморщился я. – И дороги туда нет.
– На хрена тебе вода? – делано удивился обиженный невниманием хулиган с заднего дивана. – У нас пива полно, и сок тоже взяли.
– Морду лица сполоснуть хотя бы, – пояснил я. С Коленком иначе нельзя. Он у нас самый молодой. Брякнешь чего-нибудь, что может быть воспринято как скрытое оскорбление, он огнем вспыхивает, бультерьером кидается. А бить своих нехорошо. Поэтому я лично предпочитал в скользких случаях объяснять младшему бандиту все неясности и непонятности.
– Андрюх, – вдруг не слишком уверенно попросил Миша. – Глянь, че там? Я там проеду?
– Мишаня, ты заболел? – забеспокоился Санек.
– Сыро, – пожал плечами мореман. – Камни мокрые, а нам вверх надо. Начнем катиться – хрен остановишь. Хочешь так сдохнуть, Санек?
– Ну тебя, – перекрестился бугай. – Я лучше с Андрюхой пойду.
Вышли. И сразу почувствовали висящую в воздухе влагу. Не дождь, не туман, а что-то менее плотное. Сырость. Коротенькая еще весенняя трава в серых жемчужинах капель. Темные, тускло блестящие камни. И запахи. Пряный хвойный, смешанный с бьющей в нос вонью сырой земли. И еще – сладковатый оттенок каких-то розовеньких цветов и свежих, только-только распустившихся листьев на кустах.
– Курорт, блин, – прорычал Санек. – Мать его…
Кого именно мать, мой боевой товарищ не уточнил. Вполне могло оказаться, что и Алтая. Или, как вариант, нашего водилы, чья наблюдательность привела полный состав бригады в это неуютное место.
«Чирок» медленно, иногда взрыкивая мотором, полз следом. Пока никаких особенных препятствий для относительно высокого «проходимца» на пути не попадалось. Шли, нет-нет да передергивая плечами от лезущей за шиворот промозглой сырости. К счастью – недолго.
– Все, – крикнул Поц, приоткрыв стекло. – Можно и тут встать. Крест вон там.
Минуту спустя мореман, заглушив двигатель и подложив под скаты пару солидных валунов, присоединился к нам. Конечно же с картой в руках.
– Вверх, – махнул он рукой и оскалил крупные, натурально конские зубы. – Тут близко должно быть.
– Смотри, моряк, – криво ухмыльнулся Коленок и закурил. – Никто тебя за язык не тянул.
– Зуб на, – не понял шутки Поц. – Если древняя баба че-каво и зарыла, так это должно быть здесь. Карты не врут.
– По пивасику? – вдруг ни с того ни с сего возбудился Саня. – А, Андрюх? Раз приехали?
– Холодно, – который уже раз дернул я плечами.
– Тогда водочки? – пуще прежнего обрадовался тот. – По писят?!
– Можно, – качнул мордой конь.
– Соображай, – разрешил я. Мне и самому, так сказать, «на сухую» по здешним «достопримечательностям» лазать не улыбалось. Ну и надежда была, что старое народное средство уймет наконец давящее на душу предчувствие, что зря мы сюда заявились.
Вот что в «чирке» мне нравилось – его ровный и плоский капот. Настолько мало покатый, что пластиковые стаканчики и вскрытая банка с огурцами и не думали укатываться. Рядом хватило места и наломанному кусками хлебу, и пакету с сосисками – их много, должно было хватить и на жарку.
– Давай тост, Ганс. – Ладонь у Поца огромная. Маленький стаканчик скрылся в ней целиком. Мореман вообще редко называл меня по кликухе. Только когда сильно волновался.
– Ну, – поднял и я емкость со святой жидкостью, – чтоб у нас все было и нам за это ничего не было!
– Гы-гы, – плюнув от возбуждения крошками, заржал Санек. – В тему задвинул!
– Слышь, командир, – вернув пластик на капот джипа и хрустнув огурцом, поинтересовался Поц. – А если мы клад выроем, типа государство может его у нас отобрать? Типа там двадцать пять процентов нам, остальное типа стране?!
– Сколько у государства ни воруй – своего все равно не вернешь, – отвлекся на минутку от подсчета «бульков» взявшийся разливать по второй Коленок. И снова чужими словами. Я его с детсадовских времен знаю. Сам бы он до такой глубокой мысли ни за что бы не догадался.
– Типа государство – это кто? – коварно осведомился я.
– Ну, типа менты. Или эти… чиновники.
– А они – кто?
– Легавые и попрошайки, – выдал свою версию как-то подозрительно быстро захмелевший Санек.
– Хрен, – хмыкнул я. – Они – это народ. У нас в конституции так писано. Типа государство – это народ. Это, Поц, че выходит? Выходит, будто это типа народ у нас станет клад отбирать?
– Народу в дыню, – прорычал Коленок. – Загрызу!
– Базаров нет, – расслабился Поцман.
– Ну, прими, Господи, за лекарство, – выдохнул я, поднимая стакан. – Пьем и идем искать место.
Запасной тары набрать не догадались – стаканчиков было всего три, и пришлось позаботиться об их сохранности. Продукты просто прикрыли пакетами и бросили на капоте, а пластик и на всякий случай открытую бутылку водки убрали в салон.
Пока мы с Саньком хозяйничали, Миха добывал из багажника лопатки. Это его «царство». Туда к нему лучше не лезть. Там какие-то свертки с коробками. Все в полном порядке, ничего ниоткуда не торчит, не бряцает и не пачкается. Второе запасное колесо и то отдельно упаковано в специально сшитый брезентовый чехол. А пара бейсбольных бит и ментовский «демократизатор» ждут своего часа в карманах на тыльной стороне задних сидений. Вот и саперные лопатки – три штуки, по числу «археологов» – в выделенной для них китайской сумке с «абибасом».
Такого добра у Поца в гараже хватает. Мы однажды вместе с краснополянинскими на пригородном полустанке поезд Москва – Пекин данью обложили. Прибарахлились знатно. А Поцу вот еще сумки приглянулись. Импортные челноки не возражали. Да и куда им. Это в кино они мастера кунг-фу. А у нас – просто маленькие, полтора метра в прыжке, желтолицые человечки, по преступному упущению не делившиеся раньше с братвой барышами.
Светлое пятно в заметно посветлевших тучах склонилось к западным хребтам. Подул ветер, унося с собой висевшую прежде над террасой речной долины растворенную в воздухе влагу. Эти ли природные игры или сто грамм сорокоградусной в желудке, только хандра моя куда-то отступила. Мокрые камни, так и норовившие вывернуться из-под подошвы, и сырая трава, мигом промочившая низ джинсов, перестали раздражать.
Да и вообще, время хоть и клонилось к вечеру, стало как-то светлее. Не так беспросветно. Оказалось, что горные склоны вокруг чуть не сплошь были покрыты розовым налетом цветущих кустов. А когда ветер раздвинул в стороны зацепившиеся за скалы лохматые облачка, вдруг такие просторы открылись – дух захватывало. Наш, получается, левый берег Катуни был существенно выше правого. Стали видны уступы террас – древних берегов бесчисленное количество раз менявшей русло реки.
