У реки мы были уже через десяток секунд. Я даже на спидометр опасался смотреть, настолько безумной казалась мне скорость авиетки. Под днищем теперь проносилась черная вода, подернутая мурашками от падающего снега. Впереди рос какой-то мост. Насколько я помнил, это был мост Веденеева…
Вот на нас упала тень от опоры и одного из пролетов, а вот мы уже с другой стороны.
Обернувшись, я заметил, что не все преследователи так же успешно преодолели мост. Яркая вспышка возвестила о том, что как минимум один из солдат не справился с управлением и разбил свой флаер о гранит опоры.
Авиетку сильно тряхнуло – совсем рядом прошла гравитационная волна. Мы чудом остались живы. Смирнов удержал непослушный штурвал и вильнул в сторону, одновременно набирая высоту. Мы выскочили из обрамленного камнем русла реки и понеслись над верхушками деревьев Парка Победы. Я узнавал эти места – скоро должен был показаться Воронежский космодром. Но я просто не представлял себе, что там будет делать майор и как мы сможем скрыться от преследования.
Смирнов не тратил время на сомнения. Он уверенно вел летающую машину, то и дело накреняя ее то влево, то вправо, чтобы избежать возможного попадания. К преследователям тем временем присоединились еще и две милицейские авиетки. Они были мощнее флаеров и с легкостью нагоняли нас.
Дома, дома, дома…
Вокруг мелькали многоэтажки внешних колец столицы. Тут располагались спальные районы Воронежа, поэтому здания были самыми высокими.
Авиетку снова тряхнуло. Летательный аппарат преследователей нагнал нас и с силой ударил в борт. Взглянув на Смирнова, я увидел, что он, скорчив многозначительную мину, рванул штурвал влево и врезался в борт машины милиции. Она вильнула, провалилась на десяток метров и воткнулась носом в ствол березы.
– Идиоты! – прокомментировал майор. – Зачем лезть в ближний бой, если не умеешь нормально летать?
– Скажи лучше, как мы оторвемся от хвоста? – Это интересовало меня сейчас куда больше, чем пилотажное мастерство Смирнова.
– Точно не знаю, – ответил он, кидая нас вправо. – Главное – добраться до космодрома.
– Понятно, – хмыкнул я. – Успокоил…
Внизу потянулись поля. До цели, намеченной майором, оставалось рукой подать. На горизонте уже были видны башни и массивные трубы ускорителей.
Но преследователи не отставали. Огонь по нашему летательному аппарату по-прежнему не прекращался. Как долго мы сможем уходить от выстрелов?
Словно в ответ на мои мысли, что-то бахнуло и хрустнуло в задней части авиетки. Нас еще раз тряхнуло. Попали?
Антигравы заметно потеряли мощность. На пульте разом вспыхнуло с десяток красных лампочек, вибрация корпуса усилилась. На короткий миг авиетка замерла, а затем горизонт перед нами поплыл вверх. Мы падали.
– Подбили, – констатировал Смирнов и после едва заметной паузы добавил: – Суки…
– И что теперь? – по моей спине пробежали мурашки.
– Упадем, – мрачно произнес майор. – Возможно, разобьемся…
Все-таки я был прав, когда подумал о том, что нам не дадут уйти. Только я все еще не понимал, почему мы протянули так долго и почему мой побег не смог предсказать провидец Шамиль. Он ведь совсем недавно так хвалился своими способностями. А может, это их очередной хитроумный план?
Так или иначе, но авиетка падала. Смирнов потянул штурвал на себя, стараясь положить машину на такую траекторию, чтобы мы могли удачно спланировать и приземлиться с нулевым углом тангажа. Если честно, я сомневался в том, что размах крыльев летательного аппарата позволит нам сделать это, но майора расстраивать не стал.
Альтиметр показывал четыреста пятьдесят метров. Падать, по моим прикидкам, мы будем секунд двадцать…
Я вытер со лба проступивший пот. Хорошо, что хоть теперь по нам не стреляют. Преследователи неподвижно зависли на расстоянии примерно километра. Ждут, наверное, когда мы ударимся о землю, не хотят, чтобы их зацепило взрывом. А рвануть может довольно сильно. Я не тешил себя мыслью, что мы выживем.
Смирнов что-то быстро переключал на пульте, прищурив левый глаз, следил за какими-то только ему ведомыми контурами. Там, куда смотрел майор, я видел лишь темный пластик обшивки.
Неожиданно Смирнов поднялся с кресла и, развернувшись, потянулся куда-то в заднюю часть салона, а потом с головой зарылся под пассажирское кресло. Теперь я видел только ноги майора.
– Что?.. – дернул я его за штанину.
В который уже раз Смирнов не ответил.
Наверное, он пытался что-то исправить в механизмах авиетки. Занятие, на мой взгляд, совершенно бесполезное. Починить антиграв в таких условиях попросту невозможно.
Земля стремительно неслась навстречу. Каких-то сто метров. Восемьдесят! Семьдесят!
Я вжался в кресло, со странной отрешенностью разглядывая каждую деталь поля, засыпанного снегом. Надеюсь, боли мы не успеем почувствовать…
– Е… – закричал я, закрывая лицо руками, но внезапно половина красных огоньков на приборной панели сменилась желтыми, чихнул и заухал двигатель.
Этот звук мог означать только одно – мы снова можем лететь.
Смирнов мгновенно вернулся в кресло.
Авиетка выровнялась на высоте пятнадцати метров. Я облегчено выдохнул, а агент потянул штурвал, уводя машину прочь от земли, едва не убившей нас.
– Что ты там сделал? – удивленно воскликнул я. – Как тебе удалось починить антиграв?
– В каждой нормальной авиетке есть резервный контур распределения энергии, – сказал Смирнов. – Нам повезло, его не зацепило. Только я все равно сомневаюсь, что с остальными повреждениями мы доберемся до космодрома.
Адреналин от только что пережитого все еще находился в крови. Мне казалось, что теперь нам уже ничего не страшно. Долетим хоть до космодрома, хоть до Луны!
Но уже через десяток секунд, бросив взгляд на мерцание огоньков приборной панели, вслушавшись в скрежет механизмов и тяжелые удары чего-то внутри корпуса, я понял, что майор прав.
– Может, все-таки шансы есть? – с надеждой спросил я, пытаясь коснуться нашего будущего.
– Не знаю, – честно ответил Смирнов. – Если и дотянем, то едва-едва.
Почему-то мой дар опровергал слова майора. Чутье утверждало, что все будет хорошо, все получится. И после того, через что мне довелось пройти, я склонен был верить ему.
– Мы сможем, – уверенно взглянул я на товарища.
– Как скажешь, – пожал плечами Смирнов. – Сможем, так сможем!
Снижаясь, авиетка стремительно неслась над полями. Серебрились лужи, чернела перепаханная почва, змеились глубокие колеи, оставленные уборочными машинами.
Обернувшись назад, я заметил на фоне облаков крохотные силуэты машин преследователей. Как вам такой поворот, а, ребята? Мы все еще можем лететь, а вам теперь придется нагонять нас заново, чтобы вновь подойти на расстояние ведения огня. Выходит, мы получили почти минуту форы.
