– Забавно, – вдруг говорит Малыш. – Оказывается, эти сволочи… преступный элемент… в детстве читали те же книжки, что и я.
О чем это он?.. Ах, да – о Дине-Филифьонке.
Через черный ход мы попадаем на кухню, погружаемся в облака разнообразных запахов, которые уже загодя разят наповал и будоражат фантазию. И я забываю о горах горелого крысиного мяса, а взамен начинаю мечтать о «мясе по-тунгусски», стараясь не думать, каким животным это мясо было при жизни.
Ибо рассказывают: однажды, в молодости еще, Тунгус на спор приготовил три блюда – из крысятины, псины и кошатины – и скормил их за милую душу какой-то иностранной делегации, прибывшей в Гигаполис заключать миллионный контракт. Фирмачи остались довольны. Контракт, впрочем, сорвался, но отнюдь не по вине Тунгуса. Принимающая же сторона, едва только отвалил белокрылый «Боинг», вышвырнула Тунгуса из метрополевского кабака к чертовой матери…
На кухне светло, как в операционной, аккуратные чистенькие тунгуски – или как там их называют нынче?.. эвеночки?.. эвенкушки?.. – в белых халатиках колдуют над кастрюльками, пугливо косясь в нашу сторону. Малыш, оскалив белоснежные зубы, салютует им на ходу. Откуда-то сбоку возникает чудовищно пузатая тень, она покрывает нас собой, «как бык овцу» (это не я придумал, а кто-то из классиков). Один из телохранителей Тунгуса, не то Робик Ан по кличке Бомбовоз, не то Леша Тигай, он же Зверь-Бегемот… Не показываясь целиком, безошибочно идентифицирует нас как служителей порядка и позволяет беспрепятственно двигаться дальше. Хотя хозяина по долгу службы непременно упредит, это уж вне всяких сомнений.
Так и есть: мы еще выруливаем из-за стойки в зал, а Тунгус уже шествует навстречу. Делает он это не торопясь, с подобающей важностью, и не щерится, как мелкая шестерка, а лишь обозначает свое к нам расположение приветливыми лучиками в уголках глаз. Тем паче что со мной он знаком шапочно, а Малыша если и видел, то не в полицейской форме. На Тунгусе джинсовый комбинезон средней потертости, под которым белоснежная французская сорочка и красный «депутатский» галстук, зашпиленный подчеркнуто плебейским зажимом с небольшим таким бриллиантиком.
– Господа блюстители по делу или покушать? – осведомляется он с легким поклоном.
– Покушать, Сергей Андреевич, – говорю я приветливо. – Чтобы вкусно и недорого.
– Разве так бывает? – сдержанно изумляется Тунгус.
– Мы контингент неприбыльный, – усмехаюсь я.
Малыш молчит. На его лице застыла улыбка. Ему здесь нравится – зря, что ли, он меня сюда затащил? И это как раз то самое первое впечатление, на которое Тунгус ловит клиентуру. Не удивлюсь, что та помойка, что окружает «Инниксу», обустроена им специально, для усиления контраста.
– Хорошее отношение тоже прибыль, – теперь и Тунгус разрешает себе легкую улыбку.
– Вам, Сергей Андреевич, грешно жаловаться на нашу предвзятость.
– Справедливо… Сюда, пожалуйста. – Тунгус уводит нас из центра зала в боковую нишу и зажигает над столом светильничек.
В светильничке пляшет язычок живого желтого огня. Ниша наполняется горьковатым запахом трав.
– Пару салатов, – сам себе диктует Тунгус, сверяясь взглядом с нашей реакцией. – Из свежих раков и речной рыбы. Средней остроты, как любит господин Гафиев. – Оказывается, он и это помнит!.. Между тем, Тунгус называет следующее блюдо, что-то вроде: «Дыр-бул-щил». – Фаршированное мясо под соусом с травами и овощами, – поясняет он в ответ на нашу настороженность. – Как насчет пива?
– Мне можно, – киваю я.
– Мне кофе, – глотая слюну, говорит Малыш. – Большую чашку.
– С молоком? – уточняет Тунгус, иронически щурясь.
– Без…
– Господин Гафиев предпочитает «Хольстен», «Голден Ринг», «Лаки Старр» или?..
– «Жигулевское», – говорю я. – На «Хольстен» я не зарабатываю.
– Хотите деловое предложение? – спрашивает Тунгус, надевая маску предельной серьезности. – Чтобы заработать на «Хольстен»?
– Нет… пока. Вот уйду на пенсию – вернемся к этому разговору.
– Я запомню, – говорит Тунгус.
Я верю. Память у него действительно отменная.
– А разве вы берете на работу… не по национальному признаку? – любопытствует Малыш.
– Я не шовинист. Важно блюсти внешний колорит: это привлекает посетителей. У меня работают даже казахи.
– Это правда, – киваю я. – Леша Тигай по матери так и вовсе эстонец.
– Если бы господин… м-м…
– Авилов, – подсказываю я.
– … господин Авилов не был так молод и далек от выхода на пенсию, я сделал бы перспективное предложение и ему. Но я боюсь умереть раньше, чем наступит этот счастливый день. Патрульные инспекторы, особенно из ДЕПО, идут у нас на вес золота.
– Господин Авилов может разорить вас, – говорю я. – Он весит много.
– Ничего. Леша Тигай обошелся мне дороже.
И снова верно: мастер спорта международного класса по вольной борьбе, затем – профессиональный кетчер, затем – профессиональный сумоист в ранге «маэгасира», Алексей Петрович Тигай потянет сейчас килограммов на двести с гаком.
Тунгус с легким кивком удаляется, а мы располагаемся за столиком со всевозможным комфортом.
– Здесь неплохо, – наконец выдавливает из себя Малыш.
– Только не вздумай приглашать сюда девушку. Особенно вечером.
– Арсланыч, я что – третьего дня на свет родился?!
– К тому же, вечером Тунгус слупит с тебя тройную цену. Даже с поправкой на уважение к твоему роду занятий.
– Господин старший инспектор желает еще поучить меня уму-разуму? – терпеливо осведомляется молокосос.
– Почему бы нет?
– Да будет известно господину старшему инспектору, – начинает он язвительно, – что с девушками я посещаю исключительно кафе-мороженое.
– А я уж и поверил!
– И вообще я домосед…
– А я и уши развесил!
Гошин рассеянный взор падает на дальний от нас столик, за которым пасется стайка молодняка – три девицы и три парня. Все расписанные и разукрашенные, как индейцы на празднике новолуния. Гудят смирно, порядка не нарушают. Пьют из высоких стаканов что-то безобидное… на первый и непристальный взгляд. Курят, естественно – но у Тунгуса это не возбраняется.
– Ольга Павловна? – спрашивает Малыш, кивая в сторону пацанвы.
– У самого окошка. В очках-жалюзи. Прическа «маленькая Баба-Яга». Желтые шорты. Китайский свитерок, красный дракон на черном поле, на спине надпись «Великий поход – дорога к свободе». Что бы это могло значить?
– «Великий Поход» – китайский коммерческий ракетоноситель, – поясняет Малыш. – Самый дешевый в мире. А ты что, по-китайски читаешь?
– И по-японски. И по-корейски, кстати. Я же работал в транспортной инспекции на Байкало-Амуре.
