– Ос?! – выдохнул Бронеслав.
– Ты чего из Лабиринта выбрался? – подхватил Марк.
Ос страдальчески зажмурился. Вздохнул. Почесал грязной лапкой грудь. Лишь после этих преисполненных тайного смысла действий ответил:
– Мое поэтическое сердце пусто. Муза покинула его и, быть может, где‑то здесь обитает она. Я, о доблестные воины, зовусь Чуя.
Мнда… Кащенко. Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной. И я б еще добавил – и за шальными деньгами. Срубил, называется, денежку по‑легкому. Теперь нахожусь в компании вооруженных психов. И как им оружие дали? Это ведь не гуманно.
Мы тоже представились. Марк сбегал к Рыжему и, выяснив где наш квадрат, повел нас через заросли. Я все косил глазом, выискивая какой‑нибудь симпатичный кустик. Поразлапистее. Утром прошел дождик, и теперь кросовки мерзко хлюпали.
– Да, интересная у меня компания, – не замолкал балагур. – Чел, Люд и Ос. Чуя, ты про этот поход балладу сочини!
– А ты каких будешь? – осторожно поинтересовался я.
– Полукровка, – беззаботно усмехнулся тот. – Мама – балерина, папа – генерал.
Угу. Занимательно. Ну, пора и честь знать – подумал я. С вами хорошо, без вас еще лучше.
– Ребята, – я старался звучать как можно убедительнее. – я отлучусь ненадолго, зов природы и все такое. Вы меня не ждите, я вас догоню.
И я косолапо засеменил к кусту орешника. Так, теперь куда? Я заметался… Мох с северной стороны гуще… Враки, деревья стоят в акуратных мохнатых чулочках… Так. Из пионерского детства вынырнуло слово «муравейник»! По нему тоже определить как‑то можно. Только как? Не помню. То ли он к северу шире, то ли к югу краше. Вот, черт! Этот муравейник еще найти надо. Даже если найду – смогу только на него облегчиться, больше пользы мне от него не будет. В школьные годины природоведение я за предмет не считал и теперь горько раскаивался в этом. Пока брел куда глаза глядят, ковыряясь в своем юннатском прошлом, моя нога зацепилась за корягу и я кубарем скатился в какую‑то канаву. Некоторое время я спокойно лежал, задумчиво матерясь про себя. Мокрый, весь в листочках и веточках. Как бы психи меня за василиска не приняли! Эта мысль подстегнула мою волю к жизни. Кое‑как отряхнувшись, я полез из канавы. Пару раз срывался вниз. Склон был мокрым. Но я приноровился: тут главное – внимательно по сторонам смотреть. Вот камешек, вот корешок торчит. Извиваясь ужом, я неумолимо приближался к краю канавы. Камешек, корешок, коряжка, корешок, сапожок, коре… Сапожок? Я стал медленно поднимать глаза. Выше сапожка был белый комбенезон, натянутый на могучее тело Бронислава. Я чуть не застонал! Улыбаясь на все 32 зуба гигант подцепил меня польцем и без всяких усилий выволок на поверхность.
– Я так и подумал, что ты заплутал! Ребята всполошились, мол, где он? А я ж слышу, как ты через кустарник, как лось ломишься… Горожанин потомственный?
Я хмуро кивнул. Бронеслав с насосным шипением набрал полные легкие лесного воздуха.
– А я без леса не могу. Хоть раз в неделю, а выбираюсь.
Я плелся за ним, костеря этого натуралиста на чем свет стоит. Про себя. Впереди послышался голос Марка.
– А я тебе говорю, Орден все это… Точно, его уши торчат. Ты мне скажи, у кого зверинец с нечистью всякой? У Ордена! Видать, магистр какой решил выпендриться, вот и слямзил из бестиария зверюшку. А углядеть не углядел.
– Тогда почему рыцари не ловят? – вмешался Бронислав. – У них и опыт есть.
– Дык, разводить чудовищ частным порядком запрещено! Только под надзором. Вот и свалили все на Службу Утилизации. Мол, видели в лесу василиска. Хватайте.
– Так сообщить надо! По инстанции.
– Кому это надо, я тебя умоляю! Служба – организация коммерческая. Лишь бы деньги платили. Стоп!
Мы замерли. Лес убаюкивал шелковым шелестом листьев. Бронислав первым нарушил тишину.
– Вроде есть кто‑то…
– Шурик – слева заходишь. Бронислав – справа. Я и Чуя – напрямки, – скомандовал Марк. – Ну, вздрогнули.
Вздрогнули, так вздрогнули. Волоча по земле копье, я поплелся заходить слева. Ноги немилосердно ныли. Я устал. Пройдя метров сто, прислонился к темному теплому камню и тяжело вздохнул. Камень тоже. Вздохнул. По моим внутренностям пробежала изморозь. Медленно… Нет. Очень медленно я повернул голову. Это был не камень. Совсем не камень. То, что я принял за камень, на поверку оказалось крупным пупырчатым телом. На длинной облезлой шее покачивалась птичья голова, с интересом разглядывавшая меня левым глазом. Как я понял, интерес тут был сугубо гастрономический. За телом, свиваясь в кольца, танцевал змеиный хвост с руку толщиной. Я посмотрел зверюге в глаза и… Все потеряло в мире значение, шум леса перестал существовать. Для меня существовали только его глаза. Не хочется даже думать, чем бы могли закончиться эти гляделки с василиском, но мой ангел‑хранитель, пребывающий, видимо, в краткосрочном отпуске, понял, что скоро ему придется искать новую работу и решил‑таки приступить к выполнению своих прямых обязанностей. Нечеловеческий по чистоте визг вырвал меня из небытия. Это был мой визг. Оглушенный звуковой волной василиск, зарычав, встал на задние лапы, и чары гипнотического взгляда изчезли. Вереща на весь лес, так, что опадала листва, я бросился наутек. Хвост василиска просвистел у меня над головой, задел молоденькую осинку. Осинка сухо хрустнула и повалилась. Далеко я не ускакал. Это ж лес, а не стадион Динамо! Упершись в завал валежника, я понял – это конец. Времени для маневра у меня не было. Я обернулся. Ко мне на всех парах несся василиск. Его куцые крылья чиркали по трехгодовалым дубкам, и они переламывались, как дешевые спички. Ну вот, допрыгался. Я наспех попрощался с миром. Но тут… О, чудо! В моей груди запылал воинственный огонь. Эта курица! Меня! Человека с высшим образованием! Да я! Гёте! В подлиннике! Злость душила меня. Как говорится, если зайца загнать в угол… Обнаружив, что сведенные судорогой пальцы все еще сжимают древко копья, я перехватил его поудобнее и с силой метнул навстречу зверюге. Копье, черной молнии подобно, срезало пару веток и впилось в тушку твари, а наконечник показался из‑за загривка. Увы, я не Иван Царевич, чтоб одним ударом все головы змею снести. Даже одной не снес. Хреновый, видать, из меня царевич. Темнобурая кровь сгустками била из раны василиска, но это его не остановило. Увы. Мягко, по‑кошачьи, зверь с рычанием стал подбираться ко мне. Я уже чувствовал его смрадное дыханье, которое жгло мне лицо. Я закрыл лицо рукой. Мама! И тут произошло чудо. Обыкновенное чудо, которые на каждом шагу. Из заветного колечка вырвался узкий огненный луч и со свистом ударил животное. В секунду василиск превратился в факел, поднялся на дыбы и с предсмертным воем рухнул у моих ног.
