— Коллеги, нам стоит пройти чуть дальше, — задумчиво протянул он, шаря в карманах. Любимая никелированная зажигалка осталась в рюкзаке возле входа. — Жаль.
Услышав о более глубоком "погружении" аспиранты оживились. Им самим стало интересно, что же там такое светится…
Маленькая искорка в бесконечном бушующем пламени затрепыхалась, словно под порывом ветра. Раз за разом она пыталась вырваться из пламени, но везде, куда бы не стремилась, ревела плотная стена плазмы. Шло время, искра разрасталась, превратилась в маленький ком пламени. Постепенно давление на него ослабло, траектория движения больше не напоминала петли удирающего от голодного волка зайца.
В конце концов, огненный шар, после долгих блужданий замер на месте, продолжая расти в размерах, притягивая к себе все имеющиеся неподалеку не сформировавшиеся в самостоятельные огоньки искры. Диаметр огненной сферы увеличивался, постепенно начал меняться цвет, с красного, на оранжевый, потом на ярко-желтый до тех пор пока не превратился в абсолютно белый огромный комок огня.
Однако так не могло продолжаться вечно, сфера вибрировала, на ее поверхности то и дело вспыхивали алые молнии, до тех пор пока не появилась размеренная возрастающая со временем пульсация. Постепенно ускоряясь, сфера начала мигать, на мгновения прерывая вибрацию, в какой — то момент, когда пульсация попала в унисон с вибрацией, сфера не выдержала и взорвалась, выпуская в бесконечность идеальный белый луч, высвобождая накопленную энергию в океан перворожденного пламени…
— Профессор смотрите! — воскликнул один из аспирантов.
— Вижу Сережа, — шумно сглотнул Филинов, доставая из кармана перочинный ножик.
Подойдя ближе, троица увидела на полу пещеры большой дрожащий комок красной слизи. Он слабо пульсировал, напоминая огромное сердце. Люди замерли рядом с ним, не в силах пошевелиться. На стенах пещеры сохранились разводы застывшей пемзы и изъеденный коррозией серый пол.
Время тянулось как липкая паутина, не желая отдавать ни секунды, а троица стояла не в силах пошевелиться. Внезапно, пульсирующий комок задрожал. Постепенно кокон стал истаивать, комья слизи отваливались пластами, растекаясь розовой слизью.
— Коля ты цифровик с собой взял? — нарушил тишину профессор.
— В рюкзаке оставил, — тихо ответил аспирант.
— Бегом за ним, нужно запечатлеть ЭТО, — не отводя взгляда, приказал ему Филинов.
Громов сделал пару шагов назад, после чего развернулся и петляя по кривому коридору пещеры бросился к выходу. В руке у него в такт бегу покачивался небольшой туристический фонарь с "узким" лучом, бьющим на расстояние в три десятка метров. Выбравшись наружу, аспирант коротко обрисовал ситуацию всем оставшимся снаружи после чего, подхватив пару запасных батареек, бросился обратно. За ним собрались пойти остальные, но были остановлены Гриневым.
— Если Борис Иванович ничего по этому поводу не сказал, то и соваться не стоит. Ведь места как я понял там немного. Так Николай?
— Да, профессор, стоять негде, мы втроем поместились кое-как. Притом, что рюкзаки оставили, — ответив, ассистент нервно переступил с ноги на ногу и бегом бросился к пещере.
Ступив на серый шероховатый камень, покрытый мхом и многолетней грязью, Николай включил фонарь. Подумав, достал эластичный бинт и неизвестно для чего примотал к бедру батарейки, цифровик остался на запястье. Самодельный кожаный ремешок плотно обхватил руку и не позволял аппарату проскальзывать.
"Черт! Забыл топорик взять, а ну и фиг с ним, успеем еще кусок отколоть", — подумал Громов, петляя по коридору.
Неровный тусклый алый отсвет казалось, вовсе исчез, но, подойдя, ближе ассистент заметил, что профессор вместе Серегой Титовым склонились над чем-то непонятным. Аккуратно наступая на пол, по которому разлилась странная жидкость.
— Поразительно, этого просто не может быть, — то и дело тихо повторял Филинов, вертя в руках тонкое стальное стило неведомо как оказавшееся в кармане профессора.
— Профессор, цифровик здесь, — негромко сказал Николай.
— Что? А это ты, Коля, принес аппарат? Так чего стоим, снимай со всех ракурсов, начинай прямо отсюда, — Борис Иванович встал с колен. Следом за ним поднялся и белый как мел Серега, крупные бисеринки пота выступили на лбу, в глазах теплился огонек пережитого страха.
"Чего же он здесь такого увидел? — подумал Громов, но вслух спрашивать не стал".
Пальцы нажали пару кнопок — фотик включился, следом за ним зажужжал зум, и максимально приблизив изображение, ассистент стал резво щелкать кадр за кадром, стараясь запечатлеть каждый квадратный сантиметр странного создания, дрожащего на холодном полу пещеры.
— Вы только поглядите на это коллеги! Он таял очень давно, если можно так выразиться. Нам посчастливилось застать концовку сего действа. Удивительно! И самое главное, Оно живо! Вы только посмотрите, как оно дрожит, — профессор легонько ткнул лежащее на полу создание, но никакой реакции не последовало.
Тело продолжало дрожать.
В огромной розовой луже слизи лежало существо непохожее ни на одно создание Земли. Скукожившись будто эмбрион, Нечто обнимало руками прижавшиеся к груди колени. Так как это делают младенцы в утробе матери. Если бы человека отличало от других разумных только наличие пары рук и ног, да голова на плечах и волосатая поросль в некоторых местах, то лежащее на полу Нечто, несомненно, следовало бы отнести к хомосапиенс. Но даже самый ярый либерал и демократ вряд ли смог бы провести аналогию Существа с человеком.
Во-первых, руки… они походили на загипсованные конечности и вместо ладоней торчали округлые валики раза в полтора толще запястий. Во-вторых, ноги… если не обращать внимания на мелкую алую чешую, покрывающую их и несколько наростов на трехпалых стопах, то ноги вполне походили на человеческие. Ну и, в-третьих, голова… нет, никаких клыкастых пастей не было, как не было огромных глаз на лбу и затылке, обычная пара фиолетовых глазных яблок, правда без зрачка. Шеи не было, голова торчала прямо из плеч, прикрытая костяной полусферой. Под носом у него была небольшая костяная пластина, прикрывающая рот.
Грудь существа вздрагивала, будто Оно пыталось вздохнуть. Вдруг костяные пластины на теле пришли в движение. Под сводами пещеры раздался глухой стон. Мгновение и костяные пластины вернулись обратно, а через секунду новый стон. Тихий шорох сопровождал каждое движение, будто пластины притиралась друг с другом, на их краях виднелась вязкая розовая слизь в изобилии растекшаяся по полу.
