Эдвин Табб - Майенн

— Человек должен путешествовать, пока может, — ответил ему Дарока. — Мне доставляет удовольствие и наслаждение риск и опасность бесконечных космических дорог. Нравится посещать удаленные от цивилизации варварские миры, на которые не заходят крупные межзвездные корабли. Но при этом я не считаю, что нужно искусственно подвергать себя тяготам и опасностям подобных путешествий. У человека нет предрасположенности к боли и страданию, дискомфорту и неудобствам, и я стараюсь в мелочах избавлять себя от подобного, когда это возможно. Вы не согласны со мной?

— Ваша философия по крайней мере занятна.

— А я очень люблю чувствовать себя комфортно, — сказал Чом, опуская на стол пустой бокал. — Вся сложность заключается в том, чтобы уметь обходиться без этого, не чувствуя себя несчастным и обделенным судьбой. Иметь меньше, чем ничего, очень сложно и тяжело.

Дарока вновь наполнил его бокал.

— А как вы, Эрл, вы относитесь к маленьким радостям комфорта и уюта?

— Он слишком беспокойный человек для того, чтобы получать радость от размеренной и комфортной жизни, — сказал Чом, опередив ответ Эрла. — Я запросто могу все объяснить. Он относится к тем людям, которые живут трудной, суровой жизнью, полной внезапных опасностей и случайностей. Об этом говорят его твердый рот, шрамы и выражение глаз. Это же подтверждает его манера говорить, двигаться, реагировать на окружающих — разные мелочи, которые говорят слишком о многом. Это так же просто определить, как и отношение женщины ко всему происходящему. — Он слегка улыбнулся. — Ведь довольно просто отличить женщину, испытывающую желание, от равнодушной. Ту, которая ищет партнера, от той, которая уже наметила себе «объект». — Он отхлебнул большой глоток вина. — Как вам понравилась Дженка?

— Она очень талантлива. — Дарока взглянул на Эрла. — Еще вина?

— Позже, спасибо.

— Вам не нравится вкус этого вина? Вы предпочитаете иное?

— Нет, оно слишком чудесно, чтобы торопиться.

— Что ж, наша беседа становится все интересней. Я всегда считал, что подобные интеллигентные разговоры, обмен мнениями о разных событиях, всегда бывает отличительным и неотъемлемым качеством цивилизованного человека. Правда, до сих пор жизнь чаще опровергала, а не подтверждала это мое убеждение. Вам нравится вино, Чом?

Маленький толстый человечек поспешно вытер губы после успешного опустошения второго бокала. Если он и почувствовал иронию в вопросе Дароки, то не подал вида. Вместо этого он произнес:

— Она более, чем просто талантлива. Я говорю о Дженке. Она настоящий артист в полном понимании этого слова. Знаете ли вы, что для того, чтобы обучить молодого актера тому, что умеет она, потребуется лет двадцать, не меньше. Голос должен звучать на всем диапазоне сильно и глубоко, и тех, кого хотят обучить этому искусству, начинают учить с детства, когда они еще едва начинают говорить. Двадцать лет! — он помолчал, — это целая жизнь! Но если рядом с мужчиной такая женщина, то что еще ему остается желать?

— Своего собственного места в этой жизни, возможно, — мягко произнес Дарока. — Иметь свой дом, детей, которые будут носить его имя и продолжать его род. Некоторых мужчин не всегда можно удовлетворить лишь подобной удачей и, я думаю, Эрл согласится со мной. Сиюминутное, временное счастье недолговечно. Такое счастье несет в самом себе семена собственного будущего разрушения, уничтожения. Страсть порождает пламя, которое сжигает саму страсть. Удовлетворение от очередной победы в гонке за удачей сменяется новыми ценностями жизни. По-настоящему счастлив лишь тот человек, который вполне доволен тем, чего достиг.

Дюмарест не ответил, расслабленно сидя в кресле и потягивая чудесное вино. Ему не давала покоя мысль, зачем Дарока искал его общества. От скуки, возможно, но это — слишком простой ответ. На корабле вполне достаточно других пассажиров, в компании которых он мог пить свое вино и беседовать. Может, ему нужна была молчаливая аудитория слушателей, внимающих его глубокомысленным философским теориям? Но тогда почему его выбор вдруг пал на смешного, неловкого и болтливого антрепренера? И на него самого?

Эрл почувствовал внутреннюю настороженность, напряжение; но Дарока казался вполне безобидным, хотя было очевидно, что именно он был инициатором их беседы в подобном составе. А если у него были свои тайные цели, то их необходимо попытаться понять. Он, конечно, вряд ли мог знать что-нибудь о Земле, но если ему известно хоть что-то, время потрачено не впустую.

Дюмарест посмотрел на свою руку, сжимавшую бокал. Пальцы стали почти белыми, словно сведенные судорогой. Эрл постепенно расслабился. Настороженность в данной ситуации ничего не изменит, излишне надеяться на везение — тоже не стоит. Чом вполне мог и ошибаться.

Он тихо спросил:

— Из ваших разговоров мне ясно, что вы много путешествовали. Можно спросить, почему?

— Почему я странствую? — Дарока пожал плечами: воплощение изящества и элегантности в каждом жесте и движении, по сравнению с неловким и толстым Чомом. — Как я уже говорил вам, мне доставляет удовольствие посещение разных миров, изучение непохожих культур и цивилизаций. Галактика поистине неисчерпаема, если рассматривать ее с точки зрения многообразия миров и их количества. То и дело наталкиваешься на какую-то очередную интересную находку, такую, как затерянный мир, обойденный цивилизацией и редко посещаемый кораблями, или встречу с таким же неутомимым странником-путешественником, который тоже всю жизнь чего-то ищет и что-то изучает. А теперь можно мне задать вам этот же самый вопрос? Вы ведь тоже очень много странствуете. А какие мотивы у вас?

— Просто у меня слишком неутомимый и беспокойный характер, — ответил Эрл. — Мне нравится разнообразить жизнь сменой мест.

— Дух странствий, — улыбнулся Дарока. — Давайте выпьем вина за наши схожие в своей непоседливости характеры.

Он осторожно поднял свой бокал, но его глаза оставались мягкими. Возможно, он и дилетант, думал Эрл, но далеко не глупый. Ведь подобные путешествия требуют очень много средств. Высокие перелеты — дороги, и те, кто не может себе позволить роскошь подобного путешествия, летят Низким: в холоде нижних палуб кораблей, не используя облегчающие страдания инъекции ускорителя времени, подвергая свои жизни опасности. Смертность в подобном перелете достигает пятнадцати процентов.

Чтобы решиться на подобный полет, надо оказаться в безвыходном положении, не иметь возможности выбрать другое.

— Дюмарест давно ищет одну планету, — произнес Чом, когда Дарока опустил свой бокал. — Она называется Земля.