Такой подход был Октару мало сказать неприятен — отвратителен. И он обучал офицерский состав гирканцев тому же. Он научил генерала Кернавара и его подчиненных ценить жизнь каждого человека. Из шести тысяч гирканских солдат большинство он знал по именам. Комиссар был с ними с самого начала, со дня Основания на плато Гиркана — огромных, продуваемых всеми ветрами индустриальных пустошах, среди трав и гранитных глыб. Там были собраны шесть полков. Шесть гордых полков, первые из долгой династии гирканских солдат, которые вознесут имя своей родины на вершины почетных списков Имперской Гвардии, основание за основанием. Октар возлагал на них такие надежды.
Они были храбрецами. Октар не стал бы разбрасываться их жизнями и не позволил бы офицерам так поступать. Комиссар бросил взгляд на границу леса, где артиллерийские расчеты суетились вокруг орудий. Гирканцы были светлокожими, худощавыми, но сильными людьми. Их волосы почти не имели цвета, и они стригли их очень коротко. Они носили темно-серую форму, бежевые портупеи и фуражки с короткими козырьками. По случаю холодов они были в длинных шинелях и перчатках. Но заряжающие орудий разделись до бежевых маек, портупеи свободно болтались у бедер. Сгорбившись, они подносили снаряды, пригибались при звуках сокрушительных залпов. Посреди этих снежных пустошей, где дыхание обращалось в пар, странно было видеть полуголых людей. Они двигались сквозь облака пороховых газов, в своих тонких майках, потные и раскрасневшиеся.
Комиссар знал сильные и слабые стороны каждого бойца. Знал, кого послать в разведку, кому поручить работу снайпера, кто способен возглавить атаку, кто — расчищать минные поля, резать колючую проволоку или допрашивать пленных. Он ценил военные таланты каждого человека. И не собирался впустую разменивать их жизни. Вместе с генералом Кернаваром они будут использовать людей сообразно их способностям. И они будут побеждать, побеждать и снова побеждать. Побеждать в сто раз чаще тех, кто использует своих солдат в качестве живого щита на передовой.
Люди вроде Дравера… Октар боялся представить, что это животное способно натворить, командуя подобным сражением. Пусть этот визгливый коротышка с накрахмаленным воротничком выделывается перед высшим командованием сколько ему угодно. Пусть выставляет себя дураком. Так или иначе, это не его победа.
Октар спрыгнул с платформы и протянул трубу сержанту.
— Где там наш Мальчик? — спросил он своим мягким, проникновенным тоном.
Сержант ухмыльнулся: Мальчик ненавидел, когда его так называли.
— Руководит батареями на возвышенности, комиссар-генерал. — Он ответил на безупречном низком готике, чуть сдобренном гортанным акцентом Гиркана.
— Вызови его сюда, ко мне, — велел Октар, потирая руки, чтобы разогнать кровь. — Думаю, пора ему продвигаться.
Сержант уже собирался идти, но обернулся и переспросил:
— В смысле — продвигаться по службе или продвигаться к врагу?
— Одно без другого не бывает, — по-волчьи оскалился Октар.
Сержант спешно взобрался на гребень холма, к батарее полевых орудий. Здесь не осталось деревьев после налета повстанческой авиации неделю назад. Бледную кору содрало с переломанных стволов. Земля под снегом была покрыта мелкой щепой, ветками и благоухающей хвоей. Конечно, больше таких налетов не повторится. Не сейчас. Авиация сепаратистов базировалась на двух аэродромах к югу от зимнего дворца. Танковые части полковника Дравера не оставили от них и камня на камне.
Не сказать, чтобы повстанцам было чем похвастаться в воздухе. Что-то около шестидесяти устаревших, оснащенных катапультами самолетов, вооруженных скорострельными пушками под крыльями и подвесками для небольшого запаса бомб. Однако сержант в тайне восхищался противником. Ведь они старались изо всех сил. Шли на невероятный риск, чтобы нанести максимальный ущерб, при этом даже не имея нормальных прицельных устройств. Наверное, он никогда не забудет тот самолет, уничтоживший бункер связи в заснеженных горах две недели назад. Машина два раза прошла на бреющем полете сквозь плотный огонь зенитных батарей, чтобы разглядеть цель. Можно было разглядеть лица пилота и стрелка при каждом заходе — они подняли колпак кабины, чтобы видеть цель.
Храбрые… Отчаявшиеся. Что, по мнению сержанта, почти одно и то же. По словам комиссара-генерала, еще и целеустремленные. Они ведь знали, что проиграли эту войну еще до того, как начали ее. И все же они попытались отколоться от Империума. Сержант знал, что Октар проникся к ним уважением. И сам он уважал комиссара за то, что тот постоянно убеждал начальника штаба дать повстанцам шанс сдаться. Какой прок в бессмысленных жертвах?
Но до сих пор сержант вздрагивал, вспоминая, как полуторатонная бомба в одно мгновение оставила от бункера лишь воронку. Так же как до этого радовался тому, что грохочущие орудия зенитных «Гидр» изрешетили набирающий высоту самолет. Машина вздрогнула, будто от удара, вздернула хвост. И начала падать, катиться по небу огненным колесом в своем долгом смертельном полете к роще вдалеке.
Сержант добрался до вершины холма и тут же заметил Мальчика. Тот был на позиции, подавал заряжающим снаряды из ящиков, спрятанных под защитным навесом. Бледный, высокий, стройный и крепкий, Мальчик немного пугал сержанта. Когда-нибудь Мальчик станет настоящим комиссаром, если, конечно, смерть не приберет его. А пока он пребывал в звании комиссара-кадета и служил своему наставнику Октару с энтузиазмом и неисчерпаемой энергией. Как и комиссар-генерал, Мальчик не был гирканцем. Сержант подумал — должно быть, первый раз в жизни, — что не знает, откуда он родом. Впрочем, Мальчик и сам вряд ли знал.
— Комиссар-генерал желает видеть тебя, — бросил сержант, подойдя поближе.
Мальчик извлек из ящика еще один снаряд и передал артиллеристу.
— Ты меня вообще слышишь? — поинтересовался гирканец.
— Слышу, — отозвался комиссар-кадет Ибрам Гаунт.
Он знал, что это проверка. Знал, что на него теперь ложится ответственность и главное — не сплоховать. Это шанс доказать Октару, что у него, Ибрама Гаунта, есть задатки комиссара.
Четких сроков обучения комиссара-кадета не существовало. После учебы в Схоле Прогениум и базовой гвардейской подготовки кадет продолжал обучение прямо на поле боя. Присвоение ему полного звания комиссара было в юрисдикции его старшего офицера. Октар, и только он, мог возвысить его или забраковать. От действий Гаунта зависела его карьера. Дело имперского комиссара — поддерживать дисциплину, вдохновлять и вселять любовь к Богу-Императору Терры в сердца солдат величайшей армии Вселенной.
