― Спасибо, ― прохрипела.
Мужчина лишь с сомнением посмотрел на нее и поджал губы.
Вита поняла, что он не понял сказанное и что не так уверен, что дотащит ее. Видимо дела девушки были хуже, чем она предполагала.
Изель фактически нес ее на себе, с упрямством ишака двигался вперед по склону не прячась, не замедляя шаг. Почти пер напролом, почти бежал.
У Виты от спешки звенело в ушах и пеленой туман перед глазами стелился. Она пыталась проанализировать ситуацию и понять хоть что-то, однако мысли буксовали, обрывались. Вскоре она думала об одном и желала лишь одного — быстрого окончания марафона. Ей хотелось вновь оказаться в траве, испить воды и лежать, глядя в небо до самой кончины. А что еще нужно чтобы умереть счастливой? Еще вчера ей и это блаженство не улыбалось и максимум чего она хотела — умереть быстро, в принципе, наконец, умереть. А сегодня ее тащат неизвестно куда, волокут, словно незаконно сворованный труп и зачем, спрашивается, ради чего продолжать ее мучения и мучиться самому?
Девушка пыталась попросить Изеля остановиться, оставить ее в покое, но смогла лишь прохрипеть нечто непонятное и ей самой.
Если б он мог остановиться, дал ей насладиться покоем и красотой окружающего пейзажа, наверное, более благодарного человека, чем она, он бы больше не встретил. Но если бы, да кабы. Изеля ничего не останавливало: ни ее хрипы, ни дорога вверх, ни тяжесть ноши, ни заросли кустарников и вздыбленные корни деревьев.
Упорный, упрямый и явно спешит. Только куда?
Что в ней, в этом полудохлом мешке с костями, такого важного?
Внезапный приступ кашля свернул девушку, и она вовсе повисла на Изеле. А тот нет, чтобы остановиться — поднял ее на руки и пошел дальше.
Бред! ― подумала, чуть отдышавшись.
― Брось, а? ― почти взмолилась, нашла в себе силы сказать внятно.
― Нет, ― отрезал мужчина. ― Осталось чуть-чуть. Там приведут тебя в порядок. Не дадут умереть. Будешь жить.
Какое это имеет значение — будет она жить или нет? И что это за жизнь, кому б она сдалась такая?
― Не издевайся… отпусти… пожалуйста…
― Нет! И хватит. Мы почти у цели.
У какой, чьей?
Лично Вите ничего уже не было нужно. Она чувствовала, что уходит, и ушла бы, если б не упрямство Изеля, который, будто держал ее душу в своих руках и не давал улететь.
Приятные ощущения. До странности много их в последнее время, ― подумала Вита, чувствуя, что лежит на чем-то мягком, пушистом и теплом. Девушка открыла глаза и настороженно огляделась: небольшая пещерка серо-белого камня, очаг с зажженным огнем, стол, кресла из камня, по стенам шкуры и полог из вышитой материи. Уютно, спокойно, тихо и светло, и никого вокруг.
Горячка, вот и блазнится, чего быть не может, ― мелькнуло у девушки. Какие очаги и пологи после холмов покрытых лесом? Какой уют и свет в пещерах после века проведенного в темноте и аскетизме подземных камер лаборатории?
И все же Вита смотрела на белый камень, лежала на меховом одеяле и им же была укрыта. И оно не мерещилось — рука, поглаживая шелковистую прохладу ворса, вполне явно ощущала реальность меха, а не пустоту миража. Нос так же щекотал приятный пряный запах, не имеющий совершенно ничего общего ни с ароматом лесных просторов и вотчины ветров, ни с амбре стылых камер с примерзшей к полу соломой. Глаз радовал человеческий интерьер обжитой комнаты, а не силуэты решетчатых дверей в темноте — единственного привычного Вите «предмета мебели».
Девушка вытянула перед собой руки и оглядела бледные, худые, но чистые пальцы. И чуть удивилась, увидев их такими — она и не знала, что серые и черные разводы на ладонях не являются естественным цветом кожи.
Странно, ― девушка натянула меховое одеяло до подбородка, давая себе возможность понежиться и лучше запомнить приятное ощущение, когда мягко и тепло, к тому же нет боли. Тело ноет и только, а это ерунда.
Девушка нахмурилась: что происходит?
Может она уже отмучилась?
Полог с шуршанием отодвинули и в комнатке появился статный мужчина с кубком в руке. Сел на край постели Виты:
― Пришла в себя? Хорошо. Признаться, мы уже думали о худшем.
Вита молчала, рассматривая мужчину: смазлив, не поспоришь. По сравнению с Изель — просто эталон красоты. Но мог бы и представиться для начала. Ей на его смазливую мордочку ровно, ей бы информацией разжиться.
― Ты кто? ― каркнула и удивилась собственному голосу, хоть и паршивому, но слышному.
Мужчину видно тоже сразило ее «контральто», потому что он отвел взгляд и покрутил кубок в руке, то ли переводя услышанное, то ли переваривая.
― Сантана Люферт, ― выдал спокойно, как ни в чем не бывало. И помог ей приподняться, чтобы выпить из кубка отвар. И странное дело, она не подумала воспротивиться. ― А теперь спи, ― уложил обратно. Слишком заботливо, а Вита не знала такого трепетного внимания, поэтому растерялась и готова была послушно закрыть глаза. Но мужчина пошел к выходу и она испугалась, что не получит ответа на свои вопросы:
― Я где? Вы кто вообще? Как я здесь оказалась?
― Тс, ― развернувшись к ней, приложил палец к губам мужчина. ― Не стоит тратить силы на вопросы. Придет время, окрепнешь, получишь ответы.
― Что вам нужно? ― спросила тише, совершенно растерявшись от его ласкового голоса и взгляда.
― Что б ты жила.
Ответ был прост как стены этой пещеры, но тем и ввергал в шок.
Сантана вышел, а Вита хмуро уставилась в потолок, сжимая в кулаки мех одеяла. Ей стало страшно.
Чтобы жила — именно так сказал и Изель. Неужели, кому-то мало тех истязаний, которые она прошла и ей придумали новые, еще более изощренные? Но в чем смысл?
Сколько она искала его, когда была там, в подземной лаборатории на должности подопытной крысы? Сколько теперь будет искать здесь?
Девушка закрыла глаза и натянула одело на голову: что за судьба? Чем она ее заслужила?
Может сбежать пока не поздно? Там было бы бесполезно даже думать о побеге, а здесь можно попытаться и уйти. Но для этого нужно найти силы встать.
Из-за полога появился чей-то любопытный носик, потом испачканная чем-то розовым мордашка. У Виты глаза расширились от удивления — ребенок?
В комнату бочком протиснулась девочка. Прижимая к груди тряпичную куклу, она на цыпочках начала красться к постели.
― Пливет, ― прошептала, подойдя ближе к Вите, но, все же держась на достаточном расстоянии, чтобы в любой момент сорваться и убежать.
― Привет, ―протянул в ответ девушка, разглядывая чудо. Ребенок на экспериментах? Невозможно. Сколько она себя помнит, ни разу не видела детей. Впрочем, и людей-то видела мало, экзекуторов можно назвать людьми.
