В тишине камеры время тянулось медленно. Петр уже третий раз пересчитывал панели отделки, когда неразличимая до того дверь отворилась, отъехала в сторону, и к нему шагнули два затянутых в серую форму лонгера.
Петр взвился пружиной навстречу ближнему, метя кулаком в безносое лицо, но получил под ребра дубинкой. Вдоль позвоночника проскочила искра, отказали ноги. Петр тряпичным кулем повалился на пол. Его подхватили под руки и поволокли по коридору.
Но прежде, чем Петра вынесли из комнаты, Иван, что было мочи, крикнул:
- Музыка! Помнишь, мы говорили о музыке?
***
Комната по праву называлась Белой. Ровные стены, казалось, отлиты из свежего молока вместе с потолком. Только на границе с полом темнеет череда крошечных отверстий, словно его можно оторвать по перфорации и выбраться из пугающей белоснежной пустоты. Через эти отверстия в комнату клубами вползает туманный свет, а за ним - умиротворяющий шум водопада.
Петр попытался разглядеть потолок, напряг шею, но встретил отпор подголовника. Кресло приняло его тело, вросло в каждую пору, и замерло, ни на йоту не давало сменить "наиболее комфортное положение".
"На контрастах будут играть, сволочи", - подумал Петр. Перед глазами будто раскрылась инструкция: "При ведении допроса высшей категории необходимо придать образцу наиболее комфортное для него положение".
Петр облизал губы и приготовился.
- Имя, звание? - раздался откуда-то сверху скрипучий жестяной голос.
"Наиболее перспективным считается дистанционный метод дознания. Отсутствие личного контакта не дает образцу сконцентрировать негативные эмоции на конкретном индивиде, и перенаправить их для усиления волевого порога".
- Петр Сергеев, старшина первой разведроты восьмого межпланетного корпуса.
- Ответ убедительный, - сыпанул гороху в жестяную банку голос сверху. Помедлил и задал самый главный вопрос. - Код доступа узла управления базы три дробь один?
"Что же ты хотел сказать мне, командир? Музыка? Чайковский, балет, щелкунчик, адажио, классика, что?" - испуганной голубиной стаей закружились мысли.
Петр вдохнул полной грудью и ответил:
- Я не знаю.
В шуме водопада Петру слышалось жужжание анализаторов. В молочном струящемся свете виделось трепыхание сигналов, порхание электронов, мечущихся, сверяющих данные с детекторов, анализирующих сердцебиение, пот, размер зрачка. Обмеривающих, взвешивающих, выносящих вердикт.
- Ответ не убедительный, - курлыкнула банка.
Петр улыбнулся и зашелся криком.
Когда сердце, подстегнутое электрическим разрядом, перестало стучаться в барабанные перепонки, он смог разобрать:
- Назовите код доступа узла управления.
Петр молчал. Кресло дрогнуло, вытянулось, захрустели позвонки.
- Я. Не. Зна. Ю, - выдохнул Петр.
- Ответ не убедительный, - безразлично ответили ему.
Из подлокотника вынырнула серебристая змейка, показала острый язычок, распалила на его конце искорку.
"Значительное влияние на образец оказывает визуализация предболевого воздействия".
Петр взвыл, чувствуя, как боль карабкается к локтю, лезет из кончиков пальцев. Сквозь крик пробирался голос инструктора по прозвищу Лютый, контуженого ветерана, грозы учебки: "И если вас, мудаков, все-таки угораздит попасть в плен - помните: молчать вредно. Кричите, пойте, слушайте свой голос, говорите, повторяйте что-нибудь, только не молчите. Молчание взломает вас изнутри".
- Назовите код доступа узла управления.
- В горах мое сердце... Доныне я там, - с натугой произнес Петр. - По следу оленя лечу по скалам.
Пока переводчики обрабатывали информацию, он успел закончить четверостишие. А потом выдвинувшиеся из кресла штыри размозжили его колени.
- Назовите...
- Прощай, моя родина! Север, прощай, - отечество славы и доблести край.
- Код доступа...
- По белому свету судьбою гоним.
- Узла управления.
- Навеки останусь я сыном твоим, - закончил Петр, уже под демонстративное визжание циркулярной пилы.
Пальцы, брызгая алым, посыпались на пол. В голове запустили винты вертолеты, в переносице запульсировало. Во рту пересохло. Но потерять сознание Петру не дали.
В шею вонзилась теплая игла и впрыснула в кровь бодрости.
"Если непосредственный контакт не возымел действия, необходимо перейти на нейронный уровень".
- Трех королей разгневал он, и было решено, что навсегда погибнет Джон Ячменное Зерно, - Петр подкинул дешифровщикам загадку, пытаясь выиграть хоть чуточку времени, отсрочить неизбежное.
Под закрытыми веками вспыхнуло ярким. По венам потекла вулканическая лава, по натянутым до звона нервам заколотили кувалды.
- Назовите код доступа узла управления, - заученно отчеканили по жести.
Петр почувствовал, что в голове его зреет, наливается кровью огромный пузырь, давит изнутри, готовый лопнуть, залить огнем мозг, стереть начисто память.
- Бьемся мы здорово, рубим отчаянно, - внуки Суворова, дети Чапаева, - только и смог выдавить Петр и потерял сознание.
***
- Ну, как ты, старшина?
Голова раскалывалась, дико хотелось пить. Петр подполз на карачках к углублению в полу камеры и зачерпнул пухлой розовой ладонью склизкую белую массу.
- Ну, как ты? - повторил свой идиотский вопрос Иван.
Петр, борясь с тошнотой, проглотил безвкусную жижу и отер лицо.
- Ты дурак совсем, командир? Если бы я раскололся, нас бы с тобой уже не было, - устало ответил Петр, осторожно ложась у стены.
- Прости, - смущенно донеслось из дальнего угла комнаты.
Петр не ответил. Шевелил новыми пальцами, сгибал, щупал колени. Наконец, обдумав что-то, спросил в потолок:
- Долго меня не было?
- Да разве тут поймешь, - Иван пожал плечами. - Выварку эту, - кивнул он на белую массу в воронке, - трижды меняли.
- Ясно, - протянул Петр.
Что было ясно старшине, Иван спрашивать не стал. Помолчал немного, а потом вдруг посоветовал:
- Ты бы поел. Она отвратная, конечно, но вроде как помогает.
Петр не услышал. Он спал, ворочая глазами под веками, изредка вздрагивая и хрипя.
Пшикнула неприметная пневматика. Петр подскочил, мотнул головой, как загнанная лошадь, выкарабкиваясь из тревожного сна.
Дверь отползла в сторону, и камеру Ивана заполнили лонгеры.
- Нет, нет, не надо, - Иван мелко затряс головой, вжался в угол, будто хотел стать невидимым, просочиться сквозь поры пластика. Затравленной крысой посмотрел на Петра, и, поймав его тяжелый взгляд, сглотнул. Сжал кулаки и расправил плечи. Кулаки дрожали.
