Открывается дверь. На пороге показывается врач. Мужик сорока лет с широкими плечами и крепкими руками. Тело больше подходит бодибилдеру, чем спасителю чужих жизней.
- Не спеши! - врач придержал меня рукой, видя, что я хочу подняться. - Не так быстро.
Посмотрев показания аппаратуры, он полистал карточку. Я хотел что-то сказать, но тот заглушил меня командным «Тссс!». Понял. Лежу и слежу за глазами доктора, которые бегают по строкам в карточке. Лицо меняется от важного к удивлённому.
- Всего четыре дня прошло, - получил я ответ на свой так и не заданный вопрос. - Есть способности к восстановлению?
Не в обиду Милане, но настоящий врач раскрыл мой секрет всего за минуту. С другой стороны, доказательств у него не было. Признаёмся? Нет. Мотаю головой.
- Мы тоже - бюджетная больница, - улыбнулся доктор. - К нам лекари не захаживают. Или я чего-то не знаю? Ладно. Дай посмотрю.
Формально он попросил что-то «дать», но на деле сам взял то, что ему было нужно. Отрегулировал положение койки, скинул простынь и осмотрел раны. Сказать по правде, я бы тоже не отказался посмотреть, но стоило скосить глаза вниз, как закружилась голова, и потемнело в глазах.
- В личном деле написано «Бракованный», - пробурчал доктор, водя пальцем по груди и животу. Палец я не чувствовал и отслеживал его лишь по характерному скрипу резиновой перчатки. - Сомневаюсь, что это правда. Ранения посчитали смертельными ещё в реанимационной. Мы удивились, что ты не умер по дороге. Ну а то, что пришёл в себя… Помнишь, что случилось?
Второй раз мотаю головой и теперь даже почти не вру. Что-то вспоминалось, но лучше послушать версию доктора.
- В тебя стреляли, - без лишних объяснений сказал врач. Ну а чего я ждал? Что он расскажет мне о втором неудавшемся покушении на меня полицейских? - Семь пуль. Пять в торс, одна в шею и ещё одна в бедро. Интересно, что три пули в живот углубились только на пять сантиметров, в то время как бедро прошило насквозь. Я не спец в криминалистике, но выглядит так, будто половина патронов - бракованные. Бракованные для бракованного… Эм-м-м… Прости.
Делаю ещё одну попытку говорить. О чём спросить? Не важно. Он всё равно не ответит на мои вопросы, нужно лишь убедиться, что работают связки. Ну-ка!
- Изв… те… кх-кх-кх!
- Всё-всё! Побереги лёгкие! И так в рубашке родился… Хотя рубашка тут ни при чём. Без фокусов точно не обошлось, - последние слова доктор произнёс тише обычного и обернулся на дверь. - Впрочем, это не моё дело. Моё дело сказать, что ты поправляешься. Если восстановление пойдёт такими же темпами, то встанешь на ноги уже через две недели. В целом пробудешь в больнице месяц-полтора, если позволят ребята за дверью. Короче, ты отдыхай. В ближайшие пять дней они тебе не побеспокоят, а там будем смотреть…
На мой благодарственный кивок доктор показал большой палец и ушёл.
Остаюсь наедине с собой и заглядываю в сферу. Внутри плещется оранжевая энергия, а вокруг - сгустки разных цветов. Ах вот значит, как я ощущал препараты. Получал информацию через сферу. Не сомневаюсь, что у меня получится поглотить парочку сгустков, но стоит ли оно того? Скорее всего, я пополню запасы оранжевой энергии, но и лекарства мне сейчас не помешают. Не факт, что я получу энергии из сгустков больше, чем пользы от их лечения.
Откинулся на подушку и закрыл глаза. Расчистил муть в голове и обратился к воспоминаниям.
Полицейский привёл подставного бомжа, и они разыграли жалкий спектакль. Интересно, знал ли тот придурок, что схлопочет пулю? Неужто согласился, чтобы его подстрелили в обмен на свободу? Не важно. Полицейский закричал о попытке побега, а значит мог стрелять, не боясь, что его отчитают за лишние гильзы. Готов спорить, что в рапорте он напишет, будто я ломился из камеры следом за подставным упырём. Ну и ладно. Ждать справедливости от продажных копов не стоит. Вспомнить хотелось другое.
Доктор сказал про ранения. Те, что попали в торс, углубились всего на несколько сантиметров, хотя ткани в животе мягкие. Мягче, чем мышцы бедра. Значит получилось?
Когда сержант открыл стрельбу, я быстро сообразил, что к чему. Подал энергию в ядро и хотел спрятаться, но распахнутая дверь и лежащий на полу мужик не оставили шансов. Тогда-то я и выплеснул в ядро энергии больше, чем оно могло принять. И вместо переработанной энергии, которую я обычно добавляю в движения, выплеснул наружу чистую. Получается, я создал вокруг себя что-то вроде барьера, который остановил пули.
«Навыки открываются в моменты потрясений, запредельного стресса и близости смерти» - вспомнил я слова Карате. Всё сходилось. Я открыл способность, которая спасла мне жизнь.
… … …
Делать в больнице было ничего. Особенно, если учесть, что у меня забрали телефон. В палате стоял телек, но за полдня надоел до тошноты. Спросил у медсестры про книги. Та ответила, что они не библиотека, а если бы и были библиотекой, то… Короче, медсестра Тамара Эдуардовна была не в восторге от работы убийцей.
Но были и хорошие новости. Подозреваемому полагалась отдельная палата с телевизором, кондиционером и парой охранников за дверью. Охранников я не видел, но почему-то мне казалось, что за дверью их двое. Мог ошибаться.
- Тамара Эдуардовна, - прохрипел я во время вечернего осмотра. - Не подскажите, медсестра по имени Милана работает у вас?
- Может и работает, - огрызнулась женщина. - Тебе-то чего?!
- Понимаю, что я вам неприятен, но вы не могли бы…
- Захочет, сама придёт! - рявкнула Тамара Эдуардовна и ушла.
Понятно. Значит про меня они уже говорили. Лежать в больнице ещё долго, и было бы здорово поболтать с ней иногда. Но, похоже, не судьба. Если сама Милана телевизор не смотрела, то уж Тамара Эдуардовна, или пять местных Тамар Эдуардовн рассказали ей всё в красках.
Вопреки ожиданиям доктора, но ноги я встал уже на пятый день. Но ни врачу, ни медсёстрам, ни тем более - охранникам знать этого не следовало. Встал и встал. Мало-помалу ко мне возвращались силы. Некоторые раны я подлатывал с помощью энергии, но не спешил, продолжая оставаться больным.
Приходил полицейский. Принёс уже написанный от моего имени отчёт и просил подписать. Отчёт состоял из бюрократической блевотины. Временные отметки, полтора десятка неизвестных мне фамилий, описание одежды сокамерника и поза для стрельбы старшего сержанта Митянина (спасибо, хоть узнал, как зовут этого козла). Всякая малозначимая ересь была расписана вплоть до мелочей, а моя судьба решалась лаконичным предложением: «Тогда я последовал за сокамерником, чтобы выйти из камеры». Смятый отчёт я выкинул в урну и предложил следователю валить из моей палаты подальше. Да, мой протест ничего не менял, так или иначе дело они сошьют, но помогать в отмазке урода, который покушался на мою жизнь - это перебор.
Были и хорошие новости. Имя Огинского Данила уже дважды засветилось в больничных журналах. Сначала драка с сокамерником, который бесследно исчез, а затем попытка побега в сговоре с наркоманом, которого и подселить-то не успели. Я не питал иллюзий. Мудилы в погонах рано или поздно найдут способ, как от меня избавиться, но теперь им потребуется больше времени. Нужно быть совсем умалишённым, чтобы позариться на мою жизнь, пока не утряслись прошлые косяки.
Милана пришла, когда я её уже и не ждал. Наверное, стоило понизить градус эмоций с помощью энергии, но я не стал. Встретил широкой улыбкой, хоть и понимал, что та не уместна. Милана же сделала вид, что не заметила меня, и на худеньких ножках подбежала к медицинской аппаратуре.
Ну это уже совсем детский сад. Не собирался я её доставать и уж тем более - навязываться. Хотел сказать ей об этом прямо в лицо, но хорошо, что не успел. Милана обошла койку с другой стороны, посмотрела капельницу и незаметно сунула что-то под простыню. И ведь даже не посмотрела… Ладно. Прошлось довольствоваться малым. Проводил её до двери, глядя на прямую осанку и завитушку коричневых волос. Девчонка, как девчонка. Да, смышлёная… И духи у неё вкусные… Так, стоп! Сунул руку под одеяло и нащупал кое-что приятное и желанное, ещё тёплое после её руки, твёрдое и упругое… Мобильник, короче.
