Ник. С такой фамилией у меня были все шансы оказаться Майором. И это очень плохо, потому что любые звания всегда ассоциируются с обниками. Я отбился от Майора и стал Ником.
История нашего взросления была яркой и опасной, а закончилась предсказуемо. Я повзрослел, Пауль – нет.
– Я пас, – сказал я.
– Ну ладно, тогда я тоже не пойду. Пускай Бубль один идёт, – сказал Пауль и улыбнулся, показывая ряд острых белых зубов. – Он просрал подарок для Фиты, пускай сам и забирает.
Чего?! В поисках подвоха я посмотрел на Бубля.
– Ну чего ты молчишь?! Скажи ему! – приказал Пауль.
– Он отобрал его вместе с рюкзаком, – сказал Бубль и пожал плечами.
– Та-а-а-ак, – я достал из кармана тряпку, вытер руки. – Никаких фокусов и драк. Найдём его, припугнём и просто заберем подарок.
– Так бы сразу, – глаза Пауля засияли.
– Просто. Заберем. Подарок.
– Конечно-конечно, – Пауль уже прихватил Бубля под руку и потащил за собой. – Пошли, Майор.
… … …
– Ах-ха-ха-ха! Что с лицом, падаль?! – крикнул Пауль, поднял с земли рюкзак, передал Бублю. – Держи! Проверь, чтобы всё было на месте!
Бубль проверил рюкзак. Хорошая новость – подарок был на месте, плохая – валялась на траве.
– Мда-а-а, – протянул я и почесал затылок.
Всё пошло не по плану. Корчик заметил нас и кинулся бежать. Пауль нагнал его возле стадиона, два снаряда выпустил с правой руки и ещё один – с левой. Нужно признать, Пауль владел способностью на высшем уровне. Первый снаряд прилетел под ноги и выбросил в воздух комья земли, второй зацепил по плечу, третий срубил по ногам. Для Пауля веселье только начиналось. Он зарядил ещё два снаряда, но я подоспел вовремя, толкнул его в плечо и напомнил о договоренности. Тот фыркнул, но послушался. Снаряды улетели в воздух, оставляя бледно-фиолетовые следы.
До того момента ещё ничего страшного не произошло. Корчик сидел на траве и потрясывал головой. Пауль его дезориентировал, так работают энергетические снаряды. Если ты не используешь защиту, то они прокатываются по телу, точно разряды электрического тока.
Корчик пребывал в подпорченном, но совершенно нормальном состоянии, когда я к нему подошел. Я спросил – всё ли у него в порядке – и собирался извиниться, а тот вдарил мне коленом по яйцам, подпрыгнул и разнёс лбом нос. Живот стал каменным, подогнулись ноги. Я отошел на полусогнутых, втягивая запах железа и пачкая майку кровью. В глазах засветился блик, за которым я ничего не видел. Если бы Корчик бил с левой, то я бы пропустил удар, но Корчик был правшой. Это его и сгубило. Я заблокировал удар левой, качнул волну силы в правую и выдал прицельный выстрел в бороду. Всё. С тех пор, вот уже десять минут, бледный Корчик с приоткрытым ртом валялся на траве без единого движения.
– Ты же говорил, что мы просто заберем подарок?
– Отвали.
– Аха-ха-ха! Я лишь чуток его помял, – Пауль обошел Корчика по кругу, будто разглядывал подстреленный на охоте трофей. – Но ты, Ник, конечно, молодец!
– Дышит, – сказал Бубль.
Проверив пульс, я похлопал Корчика по лицу. Через несколько минут тот начал приходить в себя.
– Ладно, – сказал я, усаживая пострадавшего на скамейку. – Посидит немного и оклемается.
– Горинов нам этого не простит, – сказал Бубль.
– Пошлите!
Дурная весть застала Шумякина по пути в аэропорт. Его ждал четырехчасовой перелет, после которого он собирался две недели валяться на пляже и потреблять по системе «всё включено». Отпуск он запланировал еще год назад, трижды ходил к Коломову, чтобы тот подписал заявление. С отпусками на государственной службе все сложно, особенно в ОБНИС – отделе по борьбе с незаконным использованием способностей.
И вот всё накрылось медным тазом. Случись это на пару часов позже, Шумякин уже летел бы в самолете и изучал, как будет на Испанском: «Здравствуйте, не хотите познакомиться?». Седина только пробивалась на висках, а на карточке лежала неприличная сумма отпускных; у него были все шансы склеить иностранку и не одну. Как быть теперь? На отпуске можно ставить крест. «Всё включено» откладывается как минимум на год. Или ещё больше.
Коломов что-то сказал про печатника? Неужели им прислали одного в отделение? В последнее время они вели только подготовительную работу по поиску нарушителей и передавали информацию в центр. Теперь работы станет намного больше.
– Разворачивай! – приказал Шумякин водителю. – Едем в офис!
Машина остановилась на стоянке, которая была сплошь изрисована желтым, а в каждом углу стояли знаки «Остановка запрещена» с припиской: «Кроме служебного транспорта». Шумякин вышел из машины и оказался перед небольшим прямоугольным четырехэтажным зданием. От стоящих рядом зданий оно отличалось сплошным черным фасадом непрозрачных окон. Небольшим оно казалось только для обывателей. На самом же деле здание ещё на два этажа уходило под землю, а последний исследовательский этаж и вовсе тянулся на сотню метров. Чем же они так отличились, что им выделили собственного печатника?
Шумякин прошел через раздвижные двери, направился к лифту. Подняться на четвёртый этаж по лестнице не составило бы труда, но он не хотел сбивать дыхание перед встречей с начальником. Тем более, тот был не в духе.
Подполковник постучался в дверь, получил разрешение войти. Коломов сидел спиной к стеклянной стене. Оно и понятно. Любоваться нечем. Парковка, кусочек сквера, банк.
– Товарищ полковник, – сказал Шумякин.
– Подожди! – сказал Коломов, разглядывая бумаги.
Несколько минут он переворачивал листы, хмурил брови, морщил лоб; Шумякин стоял возле двери.
– Ты сейчас кого-нибудь ведешь? – наконец спросил полковник.
– Ну-у-у-у…, - Шумякин всегда кого-то вел. Нарушения на каждом углу, в буквально смысле. Стоит хоть на пару сотен метров отойти от офиса, хорошенько посмотреть и найдешь зацепку. Законы законами, но способности использовались повсеместно. Печатников на всех не найдешь. И сейчас Шумякин задумался: о ком именно спрашивает полковник? Вероятно, ему нужно дело с доказательствами. Хочет проверить на что способен новый печатник. – Пару дней назад поступил анонимный звонок. В торговом центре открылась кулинария; люди туда толпами ходят. Есть основания полагать, что владелец использует силы для изменения вкуса или…
– Твою мать, Шумякин! – крикнул Коломов и уставился на подполковника черными глазами из-под густых бровей. – Какая нахер кулинария?! Ты на солнце перегрелся в своей Доминикане?!
Шумякин не стал говорить, что вылететь так и не успел и что в Доминикану не собирался. Когда у Коломова краснели щеки, лучше молчать. Шумякин молчал и в то же время презирал себя, что ему приходится работать с таким неуравновешенным куском…
– Читай! – рявкнул Коломов и кинул бумаги на край
