медицины. Так что с вас еще и подписка о неразглашении. Номер её у вас остался? Давайте.
Аня подошла к главврачу.
— Где Надя, медсестра.
— Уволил. — пролепетал главврач, косясь на автоматчиков.
— Телефон. Вы понимаете, чем это может обернуться?! Похуже атомной бомбы. И вам, молчать. А то за вами приедут.
Они ехали с врачом и двумя сопровождающими солдатами. Хохотали все. Солдатам очень тяжело было держаться там, в коридоре, но они смогли. Российский солдат может все.
— А про атомную бомбу ты уже загнула, дочка.
— Ничего, он далек от военного дела. И вообще — гей.
— Не знал.
— Ладно, что с девочками?
— Вот номер Маши. Звони.
— Ой, нашла.
Аня была в халате, своём больничном халате. И из кармана вынула бутылочку из-под «Изумрудки».
— Это вся доза?
— Да. Одна доза. Но она уже пустая.
— Не важно. Это уже кое-что. Спасибо, девочка. Звони медсестрам.
ЕЙ приходилось очень тяжело. Сотни звонков, тысячи писем в день. Аня работала как секретарь. Каждый вечер — к Корнею. Он уже смирился, что на 3 недели выпал из работы. 2 недели в больнице, неделя дома — больничный. Каждый день осмотр, перевязка. Аня забегала к Денису. Тот тоже шел на поправку, уже бегал. На 6-й день ЕЙ удалось связаться с Наташей. Сели батарейки, а зарядить было тяжело. Позвонила она.
— Алло. Ксюш. Вытаскивай нас. Тут еще двое русских журналистов. Только ты нас вытянешь.
— Я!? Как?
— Позвони ЕМУ, попроси. За мной не заржавеет.
— Свяжусь. Дам ЕМУ твой номер. ОН свяжется.
Ночь. Вылет на Кубу. ОНА, Аня, Надя, Маша. Их провожают Борис Викторович с сыном, Маргарита и не менее десятка ФСБ-шников в штатском. На почту пришел смайлик. ОНА написала: «А Наташа?». ОН ответил: «Решу вопрос в Москве, займусь ей». ОНА знала, как ОН «решает вопросы». Позвонила в редакцию.
— Ольга Сергеевна. Мой в Москве, решает какие-то вопросы. Узнаете — позвоните или напишите.
Утром, по Москве, получила кадры с квадрокоптера. Штаб ЧВК расстрелян. Есть жертвы. «А говорил, что ни кто не пострадает» — подумала ОНА.
Наташа сидела в воронке. Рядом Михаил и два журналиста из либеральных издательств, из тех, кто ценит стандарты уже мертвого Запада. Это было то место, которое указал ОН. Несколько вдалеке от гор вынутого пепла и обломков. Пискнул телефон — батарейка почти разряжена. Она вся сжалась. Эта ночь казалась бесконечной. Воронка была тройная и пологая. Три снаряда последовательно легли рядом. И пепел с краев осыпался. Было холодно. Телефон снова звякнул — смайлик. Сверху что-то большое упало в воронку. Бесшумно. ВЕРТОЛЕТ. «Тот самый. МИ-8, родной». Открылся задний люк. Она с Михаилом кинулась туда. Журналисты задержались, что-то начали говорить по телефонам. «Сволочи. У них была связь, а они молчали. Либерасты». ОН вылетел мимо неё и Михаила. В плаще, с пистолетом в одной руке. Схватил первого за шиворот и пинком отправил в люк. Второй завертелся в его руке, за что получил в солнечное и по челюсти, и грохнулся на пепел. ОН взял его за воротник и потащил к ВЕРТОЛЕТУ. Окрик. ОН поднял пистолет и выстрелил. Громыхнуло. ВЕРТОЛЕТ сильно качнуло. Из стены что-то вылезло. ОН вошел в ВЕРТОЛЕТ, таща оглушенного репортера, и что-то шипел сквозь зубы.
— Это насилие над прессой. — возмутился первый.
ОН ударил его в челюсть, и тот отлетел в угол.
— Мечтайте поаккуратней, мечты могут сбываться. — процедил ОН.
Войдя в кабину, ОН выматерился, сел и поднял ВЕРТОЛЕТ. Громыхнуло снова. Ещё один удар, где то снизу. Сверху свесился какой-то продолговатый заостренный предмет. Михаил схватил его и дернул на себя. Предмет выпал из корпуса.
— Трофеи. — прошептал ей Михаил.
— А ОН?
— Не узнает.
Дверь в кабину была закрыта.
Несколько часов полета и сели. Задний люк открылся. Они с Михаилом вышли, не дожидаясь приглашения. ОН вышел из кабины и выкинул из отсека журналистов-либералов. Подошел к ним.
— Разместишься, моей позвони. Прилетит за вами, заберет.
Потом к Михаилу.
— Трофеи достаются победителям. Он твой.
Они отошли. Михаил уже снимал. ОН взлетел и направился на север. Было светло от фонарей. Они стояли где-то, на взлетной полосе небольшого аэродрома. От здания вокзала к ним бежали люди.
Гостиница. Латиноамериканская. На самом видном месте католический крест. Чуть ниже — книга Ксюши. У неё отлегло. Их провели к стойке. С ними работала улыбчивая девушка. Быстро их оформила. По-английски говорила сносно. Щелкнула пальцами — подбежали двое местных, взяли их вещи. Девушка сама их повела в номер. Вещи несли сзади. Разместили. На стене — портрет Ксюши с её подписью. 2 кровати, шкаф, 2 тумбочки. Душ, туалет. Все чисто, белье свежее. Она спохватилась.
— Сколько мы должны?
— За вас уже оплачено. Не беспокойтесь. Завтра донна Эбет приедет, вас заберет.
— А те два журналиста?
— Если у них деньги есть — разместят. Нет — в общем зале. Вам ужин принести?
— Да.
— Хорошо.
Она что-то крикнула в коридор, но стояла в дверях.
— Что еще вы хотели?
— А вы ЕМУ кто? Жена или любовница?
— Просто подруга ЕГО жены.
— Как повезло вам с подругой.
Девушка убежала. Через 5 минут принесли ужин, прямо в номер. Она была в душе, Михаил принял. О других журналистах ей не думалось. Надо было делать репортаж о своем спасении. Камера, ноутбук, телефон на зарядке. Пока Михаил мылся, она созвонилась с подружкой, рассказала, что с ними случилось. Сели, поужинали. Все было отменно. Немного местного алкоголя для снятия стресса. Оба устали, оба избежали смерти. Спать. У обоих семьи, но если ни кому не говорить.
ОН ругался, выходя из ВЕРТОЛЕТА на борту ГРУЗОВИКА II, растирая замерзшие руки. На 40 000 температура не очень теплая. «Если бы ни эти два журналюги. Репортаж им вести. Надо было брать только тех, кто вбежал. Обещал взять всех. ЕЙ обещал. Теперь «восьмерку» выкидывать. Легче новую обшить, чем эту перешивать. К тому же есть МИ-24 и «Банан». А эту? Решим потом. Пока есть спорткар с 4-мя КПВТ, джип с крыши снял. Кузов и оси, но этого хватит. Разбирать легче будет. А ОНА, моя кисуля. Жалко, что смотрю только в записи, но ни чего. Пока я свободен — ОНА в безопасности. Наташа тоже хорошо «дала жару». Звезда. Ладно. К себе. Отдохнуть. Запустить комбайны и обшивать. Начну с джипа».
Наташа проснулась. Было уже светло. Голова на груди Михаила, её оператора. Да, они дружили семьями. У него жена и ребенок. У неё муж-трутень и двое детей. Вместе отдыхали, праздновали. Они и вместе работали, но что бы так! Она
