В ситуации, когда русские танки стояли в шестидесяти километрах от Берлина, ни один здравомыслящий политик не согласился сесть за стол переговоров с немцами как равноправными партнерами по будущей антирусской коалиции. Единственно приемлемым вариантом была почетная капитуляция вермахта на Западном фронте и продолжение войны на Восточном фронте.
Черчилль с энтузиазмом ухватился за эту формулировку, видя в ней реальную возможность занять столицу Германии войсками западной коалиции вопреки недавно подписанным в Ялте соглашениям. Центр тайной дипломатии переместился в Берн, и вскоре она дала неплохие результаты.
При полном непротивлении немецких генералов, англо-американские войска победным маршем двинулись на восток. «Линия Зигфрида», которую объединенные силы не могли прорвать за пять месяцев, рухнула в считаные дни. Вопреки призывам фюрера «стоять насмерть» гарнизоны больших городов не оказывали никакого сопротивления, покорно складывая свое оружие перед разведывательными дозорами американских мотоциклистов.
Только непримиримая позиция командующего Западного фронта фельдмаршала Вальтера Моделя не позволила американским войскам с ходу форсировать Рейн. Ярый сторонник фюрера, он собирался дать бой врагу на этом важном рубеже обороны, но черная измена не позволила фельдмаршалу осуществить свои намерения. Вопреки личному приказу Моделя один из стратегических мостов через Рейн достался союзникам целым и невредимым, чем они не преминули воспользоваться. Перебросив значительные силы на восточный берег Рейна, американцы провели успешную операцию по окружению главных сил противника в районе Рура.
Оказавшись в «котле», фельдмаршал Модель пытался вырваться из него, но силы были не равны. Исчерпав все возможности сопротивления, в середине апреля он застрелился. Западный фронт рухнул, дорога на Берлин оказалась открытой. Черчилль радостно потирал руки в предвкушении немецкой капитуляции на западе, но и этим планам британского премьера не суждено было сбыться.
Благодаря хорошей работе разведки Сталин сумел с блеском нивелировать эти успехи своего заклятого союзника. Находясь в доверительной переписке с Эйзенхауэром, он сообщил генералу, что свой главный удар советские войска будут наносить в конце апреля начале мая, но не по утратившему свое значение Берлину, а по Лейпцигу и Вене.
Главной целью советского наступления были объявлены разгром и окружение группы армий «Центр», а также скорейшее занятие так называемого «Альпийского редута». Эйзенхауэр поверил советскому вождю, и Берлин стал второстепенным направлением союзного наступления, несмотря на яростные протесты Черчилля. Одновременно с этим Сталин обрушился на Рузвельта и Черчилля с гневными упреками в предательстве общих интересов. Уличенные в нечистой игре американцы и англичане были вынуждены свернуть переговоры в Берне. Идея капитуляции Германии на западе и продолжения войны на востоке была трансформирована в капитуляцию немецких войск в Италии при участии советского представителя.
Неудачи на дипломатическом фронте крайне плачевно повлияли на здоровье президента Рузвельта, который скоропостижно скончался. Был это апоплексический удар или что-то иное ударило в голову 32-го правителя Америки так, что его пришлось хоронить в наглухо закрытом гробу, неизвестно. Однако в самый ответственный момент Черчилль остался один на один со Сталиным. С болью в сердце он наблюдал, как советские войска сначала окружили Берлин, а затем меньше чем за неделю взяли его штурмом. Пытаясь хотя бы частично реализовать свои тайные планы, премьер Черчилль затеял возню с капитуляцией немецких войск в Реймсе. Прожженному политикану было крайне важно хоть как-то уменьшить победный лавровый венок Сталина, но и здесь его постигла неудача. Советский вождь твердой рукой довел свою партию до конца, и окончательная капитуляция Германии перед союзными войсками была подписана не в сдавшемся американцам без боя Реймсе, а во взятом Красной Армией Берлине.
Единственными успехами, которыми Черчилль мог похвастаться по окончании войны, были только два момента: это захват британскими войсками в Киле и Фленсбурге германского военного и торгового флота, а также занятие итальянского порта Триеста, вопреки требованиям маршала Тито.
Вспомнив об этих двух маленьких клочках шерсти, доставшихся британскому льву, Черчилль помянул черта и со злостью поставил на письменный стол пустой стакан. Его трофеи не шли ни в какое сравнение с трофеями хитрого азиата.
Однако не эти печальные итоги его противостояния со Сталиным лишили главу Британии его былой выдержки и спокойствия, заставив полностью опустошить один графин с бренди и взяться за другой. Дело заключалось в серой невзрачной папке, лежавшей на углу стола, а точнее в ее трехстраничном содержании.
Английская разведка всегда славилась своими кадрами, благодаря которым империя часто была на шаг впереди всех своих противников в Большой игре. С началом войны один из руководителей МИ-6, с чьим мнением Черчилль всегда считался, предложил создать в недрах своего аппарата особое аналитическое бюро. Его задача заключалась в выяснении мнения англичан по поводу того или иного военно-политического вопроса. Премьер согласился с этим предложением и в дальнейшем нисколько об этом не пожалел.
В трудный для Британии час, когда ее изрядно похудевший золотой запас был отправлен в Канаду, и многим казалось, что дни империи сочтены, отчеты аналитиков помогали премьеру твердо шагать навстречу всем невзгодам. Громогласно обещая по радио простому народу тяжелый труд, кровь, слезы и нужду, Черчилль отлично знал, что британцы готовы заплатить эту страшную цену ради достижения победы и не потребуют его отставки.
Раз в две недели, а иногда и чаще, начальник секретного бюро приходил на доклад к Черчиллю с серой папкой, что сейчас сиротливо лежала на столе британского премьер-министра. За годы войны она сильно обтрепалась, но Фимс упорно не желал менять ее на другую, считая папку своеобразным талисманом удачи своего бюро.
Доклады аналитиков, как правило, были сухими и лаконичными, может быть, даже несколько чопорными, под стать самим англичанам. Читать их порой было неинтересно, но за шесть лет существования бюро не было случая, чтобы аналитики ошиблись в своих прогнозах или допустили досадный промах. Люди Фимса верно улавливали настроения как простого народа, так и высших слоев общества и загодя информировали о них премьера. Когда из-за нехватки информации или по какой-то другой причине было трудно сделать вывод, аналитики честно говорили об этом Черчиллю и просили дополнительное время для сбора информации. В том случае если заключение требовалось предоставить немедленно, бюро выдавало несколько вариантов прогнозов.
Одним словом, длительное сотрудничество с бюро приучило Черчилля полностью доверять полученным от аналитиков выводам. Все было хорошо, и обе стороны были довольны друг другом, но тридцатое мая 1945 года стало черным днем этого плодотворного сотрудничества. Готовясь к мирным переговорам в Берлине, британский премьер с головой ушел в переписку с новым президентом Америки Гарри Трумэном.
Нынешний обитатель Белого дома не имел никакого опыта и умения вести дела в большой политике. Это давало связанному по рукам и ногам статьями Атлантического пакта Черчиллю шанс избавиться от унизительного статуса «младшего брата» и вернуть себе титул равноценного партнера в Большой тройке.
Огромный поток писем, записок и телеграмм стал непрерывно циркулировать между двумя берегами Атлантики. Обсуждая с Трумэном тот или иной вопрос относительно будущего Европы, Черчилль стремился навязать собеседнику свое мнение, однако не сильно преуспел в этом деле. Соглашаясь с мнением о необходимости держать Сталина в крепкой узде, Трумэн не торопился признавать за Черчиллем право «первой скрипки» в англосаксонском дуэте.
Полностью занятый подготовкой к грядущим мирным переговорам, Черчилль отодвинул на задний план все иные дела, в том числе и парламентские выборы. Встав у кормила власти в самые трудные для страны времена, выстояв под ударами врага и одержав победу, Уинстон был полностью уверен в положительном исходе предстоящего голосования.
