мухоморов. Но это всё было не главное по сравнению с огромной сосновой веткой, торчавшей у неё из ключицы одним концом, а другим выходящим прямо между ног. Любви не будет, я понял это точно. Да она и сама не очень-то хотела, как мне показалось. Не было у неё в глазах романтики. Зато она пускала пузыри и целенаправленно брела ко мне.
— Марин, ты как? — участливо спросил я пятясь назад. Это вам не портки распороть и шишку получить. Ветка реально мешала ей идти, пронзив всё туловище, но она была жива и не обращала на неё абсолютно никакого внимания! В ответ донеслось мычание, и голая лётчица протянула ко мне руки. — Слушай, я даже не знаю, как сказать тебе… у тебя шок. Ты нездорова. А где кстати кровь? Тебя проткнуло на всю длину, но крови я не вижу. Чего мычишь? Ответь хоть что-нибудь.
Лётчица шла через поляну, не обращая внимания ни на что и тянула ко мне руки. Когда до неё оставалось пару метров я разглядел её глаза. Мутные и стеклянные, оп-па подруга да ты похоже неживая немного, но, тогда как ты ходишь? Марина наконец-то добралась до меня и с радостным урчанием попробовала прокусить мне рукав телогрейки. Потрепав рукав как собака нарушителя государственной границы она переместилась выше к моему горлу. Я немного не так представлял нашу с ней встречу и её предварительные ласки вкупе с торчащей веткой из спины несколько охладили мой пыл. Иными словами, я потянулся к своей финке. Марина как будто почувствовала, что я решил сбежать, не попрощавшись и прыгнула на меня целясь зубами в горло. Я с лёгкостью ушёл от её объятий и вдогонку ударил финкой. Удар пришёлся точно между шестым и седьмым ребром, туда, где у людей растёт сердце. Но конечно же мой нож её не впечатлил, что ей какие-то жалкие двадцать сантиметров стали, если у неё из жопы торчит полметра древесины. Блин, выпустите меня отсюда, где я. И во что превратилась безотказная Маринка, первая красавица аэродрома? А ведь такая была, пальчики оближешь. Всё пора её кончать. Я схватил её за торчащий из ключицы сук, а второй рукой стал методично бить по жизненно важным органам. Но казалось, что её совсем не впечатлили мои усилия и тогда я нанёс сильный удар ниже затылка. Вот после него она сломалась и перестала урчать.
Я сел рядом с ножом в руке и тупо уставился на бездыханное тело. Вот ведь ерунда какая. Лётчицы больше нет, самолёта тоже. Голова просто раскалывается, не давая соображать. Холодно. Да и жрать нечего. Неплохо так слетали, пикник подошёл к концу, и пора выбираться к своим. Я встал и последний раз окинул взглядом поляну. Эх, жалко девку, но надо идти. Куда? Солнце у меня за спиной в зените, а должно уже было сесть за горизонт. Дни то ещё короткие. Последнее что я запомнил перед падением это то, что по ходу движения метров через двести должна быть река. По берегу всегда можно выйти к дороге или к мосту. Ну и берега никто ещё не додумался минировать. Несмотря на головную боль идти было легко, тело как будто и не пережило падения с такой высоты. Я даже ощутил некий прилив энергии. Через десять минут я действительно оказался на берегу реки или лучше сказать широкого ручья и замер. Водная преграда меня ни капли не испугала, меня поразило другое. На другом берегу было лето! Трава по пояс высотой, деревья с зелёными листьями и самое интересное далеко впереди виднелись высокие дома со зеркальными стенами в десятки этажей. В километре от меня на самом горизонте сверкая башнями стоял фантастический город.
Глава 2. Добро пожаловать в Улей!
Такого зрелища я увидеть не ожидал. О таких городах никто не слышал, неужели поляки сами такое построили? Да ну бред, не поверю. Немцы? Тоже маловероятно я бы знал. Но это всё ерунда, лето то у них откуда? Сегодня 5 января 1945 года. Откуда я вас спрашиваю у них зелёные листья и трава по пояс. Кстати… трава. В траве так удобно залечь с винтовкой. Я как стоял, так и упал, сразу откатившись за ближайший пенёк. Жду. Лежу. Слушаю. Скрипят сосны на моём берегу, вижу берег реки с ледяной коркой. Дальше вода начинает постепенно пробиваться наверх и уже к середине небольшой речки она весело бурлит. По-моему, у того берега даже плещется рыба. Не иначе галлюцинация, другого объяснения нет. Пролежав ещё с полчаса, я убедился, что снайперов на том берегу нет, во всяком случае сейчас. Хотя от них можно ожидать всего чего угодно. Наш снайпер в группе, Витёк Иванов как-то пролежал двое суток, не шелохнувшись в засаде. И где! В зимнем болоте, а не в травке летом. Ладно чему быть тому не миновать. Мне ещё диверсантов ловить, может это какое-то новое оружие, психическое. Наводят галлюцинации посредством газа, к примеру. Тогда там нет лета и города? Я нашёл небольшой камень и кинул его ближе к противоположному берегу. Камень на моих глазах выбил фонтан воды и скрылся в речке. Никакого льда и если бы я сейчас видел глюки, то камень бы ударился об лёд. Придётся плыть. Ватники оставим здесь, всё равно намокнут и их уже не просушишь на морозе, а если там лето, то они и подавно не нужны, рассудил я. Главное что? Чтобы фашист жирный попался и сдал группу, а телогрейка… хрен с ней. Другую найду. Раздевшись до подштанников и зажав лезвие финки в зубах, я сделал шаг на лёд босой ногой. Уф! Холодно всё же. Вот не люблю я холод и высоту. Быстро пробежав по льду, я уже через пять метров окунулся в ледяную воду. Хорошо помня, что в ледяной воде человек быстро становится трупом я энергично заработал руками и ногами. Какая уже к чертям собачьим маскировка, сейчас так замаскируешься, что по весне только всплывёшь.
Сделав несколько широких взмахов, я почувствовал, как вода стремительно теплеет, на берег я вылезал уже неохотно. Здесь и правда стояло лето. Июль. Что же, значит… я даже не знаю, что это значит. Сняв с себя кальсоны и рубашку я тщательно отжал их и развесил сушиться под жарким солнышком, забравшимся на самый верх. Всё-таки хорошо, что я сюда выплыл. Там совершенно невозможно. Холодно и мерзко. Могут же диверсанты базироваться за рекой? Вполне. На лицо аномалия и
