Мне не сложно поделиться с вами тем, что мы оба и так прекрасно знаем, — он ухмыльнулся и развёл руками, как будто предлагал сыграть в какую-то игру. — Мне известно, что вы посещаете уже четвёртый Чёрный дом. Из первых двух вы приносили с собой полные сумки отравленных Чернотой предметов. Из третьего же Чёрного дома, бывшей резиденции Оскуритовых, вы вернулись в ужасающем состоянии и без добычи. Я знаю, какими свойствами обладают все принесённые вами предметы. Для меня не секрет, что там вы столкнулись с монстрами и благодаря их истреблению заметно выросли в Рангах. Знаю я и про то, сколько денег вы получили от Богатырёвых, и про ваши отношения с Анастасией, наследницей князя Апраксина… Ну и про то, что вы обновили договор вашего Рода с Тьмой, я тоже знаю. Так что можете не трудиться, рассказывая мне об этом…
В этот раз со своими эмоциями я справился лучше и ничем не выдал своего удивления. А удивляться было чему! Он и вправду знал если не всё, то почти всё. Причём то, о чём он не должен был знать ни при каких условиях.
Как так могло получиться? Может, он за мной наблюдал? Вряд ли! Почти наверняка я или кто-то из моих сильных товарищей почувствовал бы слежку. И поэтому у меня оставался только один вариант.
Ему кто-то на меня стучал. Вопрос был только в том, кто…
— Признаюсь, я не удивлён. От графа Шарапова стоило ожидать подобной осведомлённости. — Я вежливо поклонился. — Ваша слава, Ваше Сиятельство, полностью оправдана! Как принято говорить, снимаю шляпу.
— Хитрый лис! Льстите каждым словом. Истинный наследник своего Рода, — улыбнулся Шарапов, но тёплой или весёлой я бы его улыбку не назвал.
Было очевидно, что моя спокойная реакция его разочаровала. Он ожидал, что после того, как он продемонстрирует, что ему известны все мои секреты, я тут же запаникую и начну закапывать себя ещё больше.
Ага, как же! Не на того напал.
По большому счёту, то, что он знал, почти ничем мне не грозило. Я не убивал людей, не проводил запретных ритуалов, не создавал запрещённые артефакты массового поражения. Всё, что он мог мне предъявить, это несанкционированное посещение Чёрных домов да поставку предметов с уникальными энергетическими контурами. А это в лучшем случае не самый большой штраф!
Конечно, можно было обвинить меня в использовании сил Тьмы. Но Род Оскуритовых прибегал к её помощи уже долгие столетия, и в целом такая практика пусть и осуждалась, но законом не наказывалась.
Так что ни казнить, ни даже посадить меня у него не выйдет. Уверен, это знает и он сам. Вся его тактика направлена на то, чтобы поразить меня своими знаниями и заставить сознаться в чём-то покрупнее. Но здесь ему ничего не светит, за это я ручаюсь!
Я решил не ломать комедию и говорить с ним право.
— Мы оба понимаем, что у вас против меня ничего нет. Но при этом вы очень хотите что-то узнать. Давайте не будем ходить вокруг да около. Просто задайте вопрос, и всё.
Собой Шарапов владел ещё лучше меня. По его голосу или лицу было нереально понять хоть что-то.
— Во время нападения на Академию вы на несколько минут пропали со всех радаров. Мы увидели это по записи энергетической ассигнатуры, которую запросили после происшествия. Вас как будто прикрыли от любых видов наблюдения. Всё, что мы сумели почувствовать, — это выбросы энергии. Вашей и чужой, нам неизвестной. И я хочу знать, кто с вами был, и о чём вы разговаривали.
Вот теперь ему удалось меня удивить! Я ожидал многого, но того, что он будет спрашивать меня о Воробье, не предвидел. И ведь как он попал в цель! Сразу ударил в готовящийся против Императора заговор…
— Надеюсь, вы понимаете, что к нападению Чёрного Предела на Академию я не имею никакого отношения…
— Да понимаю я, конечно! — Шарапов нетерпеливо отмахнулся. — Тут и болотной крысе понятно, что нет у тебя таких связей, чтобы такое организовать. Тут работал кто-то куда хитрее да опытнее…
Отпираться я не стал. С самого начала я планировал рассказать Императорской гвардии о Воробье и компании, только рассчитывал это сделать, когда на руках будут доказательства. Но выбирать не приходилось. Буду работать с чем есть! К тому же момент подходящий.
— Их трое, и они называют себя Воробьём, Пересмешником и Вороном. Я их не видел, только слышал. Они готовят заговор против Императора, и Ворон пытался переманить меня на свою сторону…
Рассказ занял в лучшем случае минуты три. Скрывать я ничего не стал. Рассказал и про то, как встретил их в первый раз в морге, и о попытке меня убить, и о подосланных ими наёмниках. Единственное, о чём хотел умолчать, — это о том, зачем я, а точнее тогда ещё настоящий Марк, с ними встречался.
Но скрыть это не удалось. Глаза Шарапова сверкнули огнём, и его сила сковала мою волю.
— А ну-ка не увиливай! Говори всё, что знаешь.
Сопротивляться было непросто. Глава Императорских гвардейцев был слишком силён, и я рассказал ему всё.
— Я выполнил их просьбу и принёс, что они простили. Но больше ничего не помню! Меня переехали машиной, и я потерял память…
Пытать меня дальше он не стал. Откинулся на спинку стула и задумался на несколько секунд.
— Всё с вами ясно, господин Оскуритов, — произнёс он наконец, снова переходя на «ты», а затем обращаясь обратно к «вы». — Как я и ожидал, вы оказались крайне любопытным экземпляром. Ваша ситуация требует личного доклада. Так что откладывайте все свои дела. Нам предстоит прогуляться!
— Прогуляться? Куда?
— В Императорский дворец. Вам предстоит увидеть Императора.
Особого восторга от предстоящей встречи с Императором я не испытывал. У моего Рода с Императорской семьёй была долгая и сложная история.
Оскуритовы были одним из самых сильных и знатных Родов страны и служили властвующей фамилии верой и правдой. Так продолжалось веками, но одна ошибка, допущенная Аристархом Оскуритовым, перечеркнула столетия сотрудничества. Властвовавший тогда Император поверил слухам, которые распространяли враги, и приговорил Аристарха к смертной казни.
Это стало лишь первым шагом в падении когда-то великого Рода. Пытаясь спастись, Аристарх призвал на помощь Тьму, но вместе с ней пришла Чернота. Случилась катастрофа, в городе появились Чёрные дома. А Род Оскуритовых был обречён на медленное затухание…
Пусть, чисто формально, Оскуритовы не были моими предками, тёплых чувств я ко всему, что связано с Императорской семьёй, не испытывал.
Правда, в этом деле был немаловажный нюанс. Если я правильно запомнил уроки Альфреда, то травлю Оскуритовых начал не ныне властвующий Василий III, а его отец, Михаил, погибший спустя год после падения Аристарха. Он не разобрался в ситуации, а потом позволил растащить имущество Рода по кусочкам, фактически унизив его и дав остальным Благородным право делать с Оскуритовыми всё, что придёт им в головы.
Конечно, сам этот факт не делал Василия в моих глазах человеком, заслуживающим доверия. Но я едва ли не лучших всех усвоил простую истину, — дети за грехи отцов не отвечают. Так что нынешнему Императору я был готов дать шанс.
Все остальные события произошли практически мгновенно.
В сопровождении гвардейцев я и Шарапов покинули дом и отправились к припаркованным на соседних улицах машинам. Кортеж оказался приличным — с десяток тонированных внедорожников, усиленных артефактами. Сами по себе эти машины были опасной силой, способной снести могучего противника. Реши сейчас кто-нибудь из отмороженных врагов Империи, например, выстрелить по ним из гранатомёта или использовать артефакт, то большее, на что он мог рассчитывать, — это трещины на лобовом стекле.
Мы с Шараповым уселись в один из автомобилей. Места рядом заняли неразговорчивые гвардейцы. Их лица по-прежнему скрывали маски.
— Так, тебе надо усвоить простые правила, — принялся поучать меня Шарапов. — Наш Император — не простой человек. Он куда более знатный, чем все аристократы, с которыми ты встречался раньше. А значит, и куда более могущественный! В его жилах течёт особенная, очень сильная кровь. Он может подчинить твою волю одним взглядом! Так что в глаза ему не смотри ни при каких условиях!
— Прекрасный список! Просто отличные правила, — хмыкнул я. — Это всё?
— Разумеется, нет! Первый с ним не заговаривай, жди, пока он обратится к тебе сам…Руки не подавай, в его присутствии не садись без разрешения. И, конечно, не задавай вопросов! Он этого не любит…
Он был готов продолжать и, кажется, перечислял бы всякие тупые правила до бесконечности, но мне надоело это терпеть.
— Извиняюсь, конечно, но что я тогда могу делать⁈
— Тебе
