мясном направлении, распустился огненный цветок термобарического взрыва, за ним ещё один. Два пулемёта вели перекрёстный огонь, добивая тех, кто уцелел в огне объёмного взрыва. Бойцы Барона тут же переместились на два оставшихся направления.
Через пару минут ко мне подошли бравые советские десантники. Мужики были одеты в афганки, лица замотаны платками — арафатками, несколько человек носили характерные шлем-панамы советских войск для тропиков. Командир вдвшников, здоровый шкаф два на два, подошёл ко мне, посматривая вокруг поверх солнцезащитных очков.
— Значит, из-за тебя мы жопой рисковали на новом месте — сам себе сказал афганец и присел рядом со мной — будем знакомы, Влад.
— Тёзки значит — я улыбнулся, пожимая в ответ руку.
— Это мы удачно зашли — сказал один подошедших бойцов — так что нам тоже можно галочку поставить.
— Это не ко мне, все галочки, палки и крестики, это всё к Барону.
— Всё отвалите от него, черти полосатые, будет вам зачёт — Барон с Менялой вырулили из-за угла.
— Парни, пока я здесь, можете словить нескольких из тех, кто уцелел из этой толпы? — почему бы не воспользоваться моментом.
— Видел одного, пойду, гляну, может ещё не убежал — встрепенулся один из десантников.
— По одному не бродим, сколько раз повторять — заворчал мой тёзка — как будто не из Афгана сюда попали — после этих слов за бойцом следом ушло ещё трое.
По ощущениям, мы просидели возле фонтана где-то час, по прошествии которого, на площадь выволокли троих, двое людей и кот. Люди шли с отчаяньем в глазах, вроде смогли спастись, но опять поймали. Котяра же шёл с ровной спиной, прожигая всех ненавистным взглядом. Подвели ко мне и рывком усадили на землю.
— Добрый день, уважаемые — от знакомой речи все трое вздрогнули, ведь моих коллег они не понимали — сразу скажу, убивать или калечить вас никто не собирается. Просто хочу задать несколько вопросов.
— С чего мы должны отвечать на них? — злобно ответил кот — я до сих пор ощущаю, как с меня шкуру заживо спустили.
Это был хороший вопрос, но ответ, слава яйцам, нашёлся.
— Знаешь что это? — я поднял руку с браслетом, отсвечивающий фиолетовым светом.
— Вы маг, господин — пожал голос один из людей.
— А это? — поднял другую руку, браслет ярко вспыхнул золотым, переходя в серебро, заодно показал знак стражи.
— Офицер стражи? — удивлённо произнёс кот.
— Всё верно, друг мой — я откинулся на край фонтана, на меня накатила слабость.
— Музыкант, задавай свои вопросы быстрее, ты уходишь — догадался Барон.
— Парни, давайте в темпе, откуда вы, как вас пленили? — я постарался ускорить процесс.
— Арквейст, господин — ответил кот.
— А мы из соседней деревни, господин — ответил один из людей.
— Как далеко от Стреклинда ваш город? — с местной географией у меня до сих пор проблемы.
— Господин, это соседние города, примерно неделя пути — удивлённо ответил кот, его отпустило, наконец, из режима «ненавижу всех» — насчёт плена ничего не могу сказать, шёл домой с поля и услышал хлопок. А потом вокруг меня появилась какая-то пыль, мне стало дурно, и я потерял сознание. Очнулся в подвале, прикованный к стене.
— Меня взяли дома, просто вломились, хорошо, что семья была в гостях у родни — сказал молчавший до этого мужик.
— Я из таверны шёл домой, когда моего соседа выволокли из дома. Это были эльфы — сказал его брат по несчастью.
— Ты точно уверен, сам понимаешь, трясти их будут знатно, а я под клятвой крови, не хочется откинуть копыта, просто из-за того, что тебе показалось — слова давались всё труднее.
— Это точно эльфы, господин — уверенно сказал мужик — на повозке горела пара факелов, а с них упали капюшоны, уши ни с чем не спутаешь. Ещё помню, у одного из них на цепочке болталась серебряная подвеска в виде папоротника.
— Хоть что-то, и на этом спасибо — пробормотал я, теряя фокус.
— Всё, расступитесь, он возвращается — приказал Барон — удачи, Влад. Надеюсь, больше именно в таком варианте мы не встретимся.
Приоткрыв глаза, вижу картину маслом. Хикари держит стрелу, хмуро рассматривает наконечник, после чего матерится похлеще прапора, которого кинули во время продажи краденного. Мирра глядит на неё огромными глазищами, но продолжает окутывать меня своим лечением. На мне лежит ожерелье, которое обычно носила Мидори.
Хикари прикладывает руки к камню на ожерелье, и меня простреливает боль. Боль это хорошо, значит я жив.
