развернулись металлические крылья. Сильный взмах — и дюжина перьев вонзилась в опешившего от неожиданности Окунева. Обливаясь кровью, он медленно повалился на спину, подвернув под себя одну ногу и раскинув руки. Я отозвал Скрижали, оставив только нелепо перебирающую по земле короткими щупальцами каракатицу.
— Господа, кажется, мы закончили! — объявил я. — Можете выходить, опасности нет.
Николай выглянул из убежища первым. Взглянул на меня, нашёл взглядом труп Окунева, вышел и направился к нам. Секундант моего противника тоже показался. Вид у него был совершенно растерянный. Явно ни один из них не ожидал застать в живых именно меня.
— Он всё? — спросил, подойдя, Мягков. — Чёрт, весь в крови!
— Да, не повезло, — отозвался я.
— Я думал, ты его отравишь, — неуверенно проговорил Николай.
— Ты думал, что он меня прикончит.
— Хм… Ну, в общем, да. Как ты это сделал? Мы ничего не видели из-за твоей проклятой каракатицы.
Секундант Окунева заметно дрожал и, кажется, боролся с тошнотой. Как именно пал амбал, его явно интересовало гораздо меньше, чем когда всё это закончится, и можно будет свалить.
— Не будем заставлять твоего коллегу задерживаться, — сказал я максимально любезно. — Ему ещё предстоит позаботиться о теле господина Окунева. У вас есть претензии к проведению поединка?
— Что? — парень не сразу сообразил, что я обращаюсь к нему. — Претензии…? Нет, никаких. Кажется, всё было по правилам. У вас же нет при себе оружия?
Я развёл руками.
— Как видите.
Секундант Окунева кивнул.
— В таком случае, я удовлетворён. Насколько это возможно… — добавил он себе под нос, стараясь не глядеть в сторону убитого.
— Займитесь составлением протокола, — сказал я Николаю. — Проследи, чтобы всё было верно.
Парень кивнул.
— Да, кажется придётся задержаться. Он и писать-то даже не сможет.
— Да-да, — услышав его, обрадовался горе-секундант. — Вы уж… того… напишите, как всё было. А то я немного…
— Мы всё понимаем, — покладисто проговорил Николай. — Не беспокойтесь. Сейчас спокойненько сядем и всё оформим, — затем он повернулся ко мне и, понизив голос до шёпота, сказал: — Что писать-то⁈ Как ты его укокошил? Мы ж не видели ни черта!
— Разве не очевидно? — притворно удивился я. — Ядовитый туман вызвал у Окунева временное помутнение рассудка, и он с разбегу напоролся на ледяные шипы, которые сам же создал. Откуда иначе на его теле столько ран?
— Ах, вот оно что… — протянул Николай. — Какая, оказывается, опасная штука — этот твой туман.
— Угу. Смертоносная вещь.
— Ладно, так и напишем. Звучит более-менее.
— Главное, не вздумайте указать, что сами ничего не видели, — повысив голос, чтобы слышал секундант Окунева, сказал я. — Иначе вас затаскают по инстанциям.
— Конечно, этого писать ни в коем случае нельзя! — всполошился щуплый парень, который, наверное, уже сто раз пожалел, что вообще согласился во всём этом участвовать. — Мне неприятности не нужны!
В общем, я оставил секундантов составлять протокол и дожидаться врача с труповозкой, а сам отправился домой. Вернее, в убежище Вождя, служившее мне временным пристанищем. По пути набрал номер Юшен. Хотел обсудить с ней возможность посмертного допроса князя Белозёрова-Оболенского. Всё-таки, хули-цзин медиум. Если бы она вызвала душу отца и поговорила с ней о том, не видел ли он перед гибелью своих убийц, не слышал ли чего, было бы… На самом деле, не знаю, что было бы. Доказательством вины Павла и его сообщников показания медиума, естественно, не считаются. Да и князь мог погибнуть быстро и внезапно, ничего не поняв и не заметив.
Всё это я обдумывал, пока ждал ответа Юшен. Однако лисица так и не взяла трубку. Чёрт, да в чём дело⁈ Хотя чему я удивляюсь? Она же выдаёт себя за Алёну, у которой телефона быть не должно. Наверное, отключила звук, вот и не знает, что я названиваю. Наберёт, когда заметит.
Расслабившись, я устроился поудобнее на заднем сиденье. Беспокоиться о Юшен нечего: во-первых, она может за себя постоять, во-вторых, девушка — чудовище, а не человек, которое я пощадил, чтобы пользоваться его магическими умениями. И не нужно про это забывать.
Оставался важный вопрос: как поступить с Павлом. Не скрою, что приказать лисице его убить и получить титул, став новым князем Белозёровым-Оболенским, было бы проще всего. Собственно, что меня удерживало? По большому счёту, я ведь уверен, что брат убил отца. Имею полное право точно так же поступить с ним — вне зависимости от того, как папаша ко мне относился. Так, может, не морочить себе голову со всей этой медиумной чепухой и поисками ненужных, в общем-то, доказательств, а просто велеть хули-цзин прикончить говнюка, да и дело с концом?
Ох, велико было искушение, велико! Но я взял себя в руки. В любом случае, ещё рано предпринимать подобные решительные шаги. Ещё не всё готово. Но уже скоро. Очень скоро.
Дома мне хотелось отвлечься. Не то чтобы убитого парня было жалко: придурок напоролся на то, за что боролся, но неприятный осадок оставался. Так что Мейлин, заявившаяся со словами, что пора продолжить занятия тайцзи, оказалась весьма кстати. Однако я сразу настоял на том, чтобы не махать руками, а предаться установлению контакта. Девушка недовольно поджала губы, но спорить, к моему удивлению, не стала.
— Хорошо, — кивнула она. — Но не больше получаса. Вообще, я отцу на этот счёт ничего не обещала.
— Одно к одному, — сказал я.
— Не совсем. Ладно, к делу. Садись, как в прошлый раз.
Мы устроились на полу, и я закрыл глаза. Пришлось подождать около минуты, пока станет видна моя энергетическая система. Первым делом я прошёлся по ней, выправляя потоки и напитывая узлы. Затем обратился мыслями к Мейлин. Она, видимо, это почувствовала, так как сказала:
— Сейчас откроюсь. Постарайся ничего не испортить — только увидь меня.
Минуло ещё несколько минут и, наконец, я увидел её ауру. Уже неплохо. Но требовался прогресс. Я постарался максимально сосредоточиться. Замедлил дыхание, прислушиваясь к ритму своего сердца, отогнал все посторонние мысли. Стал абсолютно чист. Табула раса. И вдруг перед внутренним взглядом мелькнули светящиеся линии, проходившие через тело девушки! Это сразу выбило меня из колеи, и видение исчезло.
— Неплохо, — тихо проговорила Мейлин. — Потрясающе, на самом деле. Не понимаю, как
