– Я думаю, это война, – произнес он и, обняв жену за плечи, увлек ее в дом.
Всю ночь дул сильный ветер, деревья гнулись и трещали. Захар лежал под одеялом с открытыми глазами, обнимал жену и молился, чтобы радиоактивное облако пронесло мимо. После увиденного он уже не сомневался – это были именно взрывы, однако в глубине души надеялся, что ошибается. По часам уже должно было наступить утро, но светлее на улице не становилось. Обуреваемый самыми мрачными предчувствиями, он мечтал только об одном: чтобы все происходящее оказалось дурным сном.
Через неделю он наконец решился поехать, посмотреть на город. Все это время он не выходил из дому и не выпускал Анну. Хорошо, что за несколько дней до… Он не знал, как это назвать, в общем, до всей этой срани, он ездил в город, за припасами. Гараж был наполовину заполнен колотыми дровами, а помимо основного бака солярки для генератора, он всегда держал в запасе еще два.
Светлее за это время не стало. На тайгу опустились густые сумерки. Да еще и снега навалило – мама дорогая. И это в июле-то! Вспомнив о последствиях ядерного взрыва все, что осело в памяти еще с армии и инструктажей по гражданской обороне, проводимых в институте, Захар постарался как можно лучше подготовиться. Нашел в кладовой старый ОЗК, ранее использовавшийся только в поездках на рыбалку, порывшись на дальней полке, откопал несколько респираторов, оставшихся еще от старого хозяина заимки. В каких целях тот их использовал – неизвестно, но сейчас они были как раз кстати. Выбрав один, по виду – самый новый, он добавил его к своему снаряжению. Немного подумав, открыл шкаф, достал оттуда старенькое ТОЗовское ружье, и пачку патронов. Повертел коробку в руках. Крупная дробь. Сойдет. Для чего сойдет? А бог его знает. Взяв ружье в руки, он, удивительное дело, почувствовал себя спокойнее, хотя раньше к оружию относился ровно. Даже живя в тайге, не был любителем охоты, предпочитая рыбалку, только иногда ставил силки, чтобы разнообразить рацион свежей зайчатиной. С ружьем Захар обращаться умел, пришлось научиться. Когда живешь в глуши, неизвестно, чего ожидать. Самому Захару, с его-то судимостью, никто бы оружие, даже охотничье, не продал бы. Ружье ему презентовал предшественник, когда передавал дела. По его словам, в городе, куда он перебирался, ружье ему ни к чему, одна морока, так что, пусть, мол, остается. Лишь улыбнулся вялым отнекиваниям Захара, сказав «пусть будет», и вручил ему инструкцию по пользованию. Сейчас подарок пригодился.
ТОЗ-34 – это, конечно, не компактное ТОЗ-106, ласково именуемое в народе «смерть председателю», но имеет перед ним одно неоспоримое преимущество: у «тридцать четверки» два ствола. Да плюс ко всему, «вертикалка» была еще и красивой. Резной приклад и цевье так и притягивали к себе взгляд. Анна с испугом наблюдала за мужниными приготовлениями.
– Захар, ты уверен, что ехать нужно? – в голосе слышались едва сдерживаемые рыдания.
– Нужно. Необходимо. Мы должны знать, в конце концов, что произошло, а сидя здесь, я этого не выясню.
Женщина стояла, прислонившись плечом к дверному косяку и зябко обхватив себя за плечи, влажными глазами смотрела на мужа.
– Ты только… Ты только поосторожнее там, пожалуйста! – она всхлипнула.
Захар подошел к жене и ласково обнял ее.
– Конечно, маленькая. Конечно…
* * *
– Уф-ф. Ну и тяжелый, ты, братец!
Он отпустил ногу трупа и устало привалился к дереву. Достав из-за пазухи фляжку, еще разок приложился к ней. Глоток алкоголя подействовал ободряюще.
– Спирт. Уже и забыл, когда пил в последний раз. Уважил ты меня, братец, уважил.
Не находя ничего странного в разговоре с успевшим окоченеть телом, он присел на корточки и стал сворачивать новую самокрутку.
– Откуда ж вы повылазили-то, братцы? И чего сидели там так долго? Боялись? А кого? Зайцев шестилапых, что ли? Да нестрашные они. И на вкус ничего.
Хмыкнув, он приложился к фляжке еще разок.
– Хотя, да. Есть, наверное, кого бояться. Я, правда, не видел их ни разу, но слышал. Слышал, да… К жилью, правда, особо не суются, но воют-то, воют-то как! Волками были, наверное. Ну, тогда, до Срани… Следы видел тоже, да… Здоровенные такие… Но пока не лезут. Главное – слышь, ты – главное, как стемнеет, далеко в лес не высовываться. А так нормально. Нормально, да…
* * *
…Он стоял на опушке и смотрел на город. Нет, его не бомбили. Что тут бомбить-то, в их захолустье? Не, вроде в тайге где-то были какие-то особые части, люди говорили, но кто про них помнит-то уже? Снабженцы, разве что. Во всяком случае, город на вид был целым. Лишь кое-где еще дымились отдельные дома, указывая на то, что не все ладно. И не было людей. Совсем. Городок, скорее всего, покинули. Здесь-то, в отличие от его глуши, связь с цивилизацией имелась. Может, успели предупредить. Только почему тогда брошенные машины то тут, то там стоят?
Город произвел на него тягостное впечатление. Казалось, тут случилось что-то страшное. Что-то давило, кричало: «Уезжай!». Он боролся с этим чувством некоторое время, но, в конце концов, подчинился ему. Нечего тут делать. Не на что смотреть. Пусто. Никого не осталось.
Захар давно подумывал разжиться радиостанцией на всякий случай, но так и не сподобился. Спутниковый телефон разгрохал, а учитывая его стоимость, начальству об этом объявлять не спешил. Вот и не узнал, что за беда пришла. И теперь, скорее всего, никогда и не узнает. Да и надо ли ему оно? Ведь что в его жизни изменится? Да ничего. Силков только теперь побольше ставить надо. И керосина раздобыть. А там… Прорвемся как-нибудь. Лишь бы темень эта прошла поскорее.
Анна забеременела через два года. До этого как-то не получалось. Но они не расстраивались. Что, по здравому рассуждению, может ждать ребенка сейчас в новом мире? Тем более, в их ситуации. В глуши, в чаще, без связи с внешним миром. Неизвестно, остались ли еще люди на Земле. А если и остались, то до них не добраться. Нет, добраться-то, наверное, можно, но смысл? Уходить из уютного, благоустроенного места в неизвестность, во мрак… Уж лучше здесь. В общем, ребенка они не ждали и не надеялись. Но, когда стало ясно, что Аня беременна, Захара как подменили! Куда делась его угрюмость, замкнутость? Он целыми днями напевал, мастеря что-то в гараже. Плотник из него никакой, но при должном упорстве и терпении, разве ж это наука? И не такому люди учились. В итоге, место рядом с их большой кроватью заняла грубоватая, но симпатичная детская кроватка. Захар дни напролет бродил по окрестностям, выискивая под снегом дикий чеснок – практически, единственный доступный им источник витаминов. Пересилил страх перед однажды испытанным ощущением и выбрался-таки в город. Прошелся по краю буквально, заскочил в супермаркет с поскрипывающей на ветру распахнутой дверью, удивился порядку – нетронутое все. Нашел пеленки, распашонки и подгузники. Нагреб, не разбирая, каких-то присыпок, детских прикормов, каш. Стал намного аккуратнее вести себя во время своих лесных экспедиций, и все время сверялся со стареньким радиометром, найденным на бездонных антресолях заимки. Хорошо хоть, снегоход пока не подводил и исправно жрал солярку из бака, обходясь без ежегодного обслуживания в сервисе. Иногда Захар с ужасом представлял себе, что с двигателем что-то случится и он застрянет в темном, мрачном лесу, за много километров от дома. Встряхивая головой, он гнал прочь от себя мрачные мысли. И становился еще аккуратнее и внимательнее, пробираясь сквозь чащу домой, к жене.
