Вот этот пункт мне непонятен. С моей точки зрения здешние жители если и отличаются от землян, то в лучшую сторону. Исключительно европеоиды (я не расист, но приятнее иметь дело с такими же белыми, как сам — как-то привычнее), нормального телосложения (бедолаг вроде Тука немного), с чистой кожей, физически здоровые и без тараканов в голове. Нет единых строжайших требований к внешности и поведению, отклонения от которых чреваты общественным порицанием. Хочешь — бороду отращивай. Не хочешь — брейся. Благо опасные бритвы из приличной стали не такая уж редкость. Шапку лишь в храме положено снимать — в простых домах по своему усмотрению. Ну и прочий либерализм.
А какие здесь женщины! Мне раньше все не до них было — уж сильно жить хотелось, вот и занимался спасением себя любимого с утра до вечера. А теперь, когда свободного времени валом, сумел оценить. На все вкусы: и стройные красотки, и приятные пышечки. Недотроги-скромняшки и очень даже пристально интересующиеся сильным полом — вплоть до полной бесстыжести. Если здесь и держат девиц под замком, то открывается он любой шпилькой. Бедолага епископ пытается поднять нравы на высоту местного Эвереста, но пока что даже в его общине они на уровне укатанной горки, а про бакайцев лучше вообще помалкивать. Даже в сторону бессильного инвалида чертовки-островитянки не забывают бросать такие взгляды, что в очередной отчет постоянно тянет вставить заявку на ящик "Виагры" — без нее я теперь только печально поглядывать способен.
И если кто-то думает, что в отсутствие косметических салонов женщины не могут следить за собой достойно, то сильно ошибается. Да — местные не используют сантиметровый слой штукатурки, но в остальном все просто замечательно. Хоть прически и простые, но волосы ухоженные; чистая гладкая кожа которую берегут пуще девичьей чести (ни одна не станет портки стирать, прежде чем не смажет руки какой-то защитной гадостью); кое-кто даже ногти ухитряется отращивать (не пойму, как при этом работать ухитряются?). В теплые дни некоторые не стесняются носить юбки чуть ниже колен, демонстрируя ноги, знакомые с бритвой или даже депиляцией. И не только ноги — доводилось мне однажды видеть голую местную женщину. Точнее не совсем женщину. А ладно… что я опять о грустном…
Танковая броня обжигает холодом. Жалею, что не взял перчатки. Ну да ладно — не возвращаться же. Вот и люк, обследованный в прошлый раз. Мой коллега-землянин закрыл его на винтовой замок, а я, разобравшись в конструкции, сделал восковой оттиск и нарисовал чертеж для кузнеца. Грат к моим заявкам привык и легко выковал требуемое. Сейчас проверим, не напутал ли с размерами.
Не напутал — шестигранная трубка ключа легко вошла в отверстие, повернулась до упора. Выступы теперь в пазах замка. Начинаю поворачивать рукоятку по часовой стрелке, но безуспешно. Не подходит, или заржавело? И то и другое вполне вероятно — я не мастер-взломщик, а танк слишком долго простоял без дела.
Кручу в другую сторону с тем же нулевым эффектом. Но не отчаиваюсь — пробую расшатать механизм. Все так же безуспешно, к тому же руки начинают дрожать — даже мелкое усилие на меня действует плохо.
Позвать на помощь? Нет уж! Это дело чести! Я должен справиться сам!
К тому же не следует забывать о радиации. Утешаю себя мыслями, что за столько лет фон снизился до безопасного, но нельзя исключать и другой вариант. А раз так, то не стоит подвергать других опасности. На себя уже почти наплевать, но зачем же товарищами рисковать.
Наваливаюсь на рукоять в отчаянном усилии. Без толку. В другую сторону. Оп! Сдвинулась! На пару миллиметров, но ключ все повернулся. Теперь назад — расшатывая, увеличивая свободный ход.
Когда ключ совершил полный оборот, я взмок. А ведь это лишь один из многих — его еще крутить и крутить. Земляк! Зачем же ты закрыл машину так жестоко?! И что ты там такое спрятал, раз принял столь жестокие меры предосторожности? Хорошо бы, если лекарство от всех болезней — даже неизвестных. Я от такого сейчас отказываться не стану.
После короткой передышки вновь взялся за дело. Ключ, хотя и с трудом, но шел дальше и дальше. Механизм сильно заржавел, ему бы немного масла не помешало. Не сомневаюсь, что в маслобаках танка его хватает, вот только понятия не имею, как до них добраться. Люки двигательного отсека закрыты так же старательно и возиться еще и с ними смысла не вижу.
Ключ пошел легко. Даже слишком легко. Похоже все.
С душевным трепетом берусь за ручку, тяну, и… И ничего. Нет — крышка поддается, вот только сил поднять ее нет.
Ничего — я обязательно справлюсь. Без посторонней помощи.
Продеваю в ручку кинжал в ножнах, ухватываюсь, тяну двумя руками. Есть! С трудом, но открываю. Вот и черный проем люка. В последнем усилии отбрасываю крышку в сторону. Она откидывается с грохотом, в стороны отлетают куски механизма петель, а сам броневой диск с оглушительным грохотом скатывается с башни, ударяется о корпус, отскакивает, пробивает ветхую стену сарая, исчезает с глаз. Попугай с негодующим воплем взмывает с плеча, ударяется о низкий потолок, на голову сыплется труха.
Хорошо хоть по ноге не врезало. Железяка серьезная — из сорок пятого размера за секунду может сделать тридцать шестой.
Странно. Я был лучшего мнения о танках. Их ведь снаряд не должен брать — они чуть ли не вечные. А этот простоял немного под открытым небом, потом в сарае, и теперь рассыпается на глазах.
Может его не радиация, а что-то другое накрыло? Какая-нибудь химия агрессивная. Хотя краска, вон — почти не облезла. С другой стороны люк отвалился при открытии, а такого быть не должно. Опасно ведь для экипажа — можно без пальцев остаться, или даже без головы. Или отлетит, как сейчас, и угодит во что-то совсем уж бесценное. Например пробьет корпус батальонной полевой кухни или помнет дверцу личной командирской "Волги".
— Сэр страж! Что с вами?! — в дверном проеме показалась взволнованная Рыжая, за ее спиной так же переживает Тук, а в неровное окно, проделанное крышкой люка, заглядывает криминальная морда Амеда.
С трудом успокоив дыхание, почти спокойно отвечаю:
— Со мной все в порядке. Не заходите сюда.
Спутники неохотно удаляются, а я, наконец, заглядываю в башню.
Темно, пыльно, пахнет чем-то затхло-техническим.
— Тук! Зажги фонарь и принеси мне!
Горбуна долго ждать не надо — показывается на пороге, ловко взбирается на броню, протягивает фонарь. Железно-деревянный каркас, обклеенный пластинами клееной слюды, внутри горит свеча. Не сказать, чтобы яркая штука, но другого нет. Вот теперь можно забраться внутрь.
В жизни я много где побывал, но в танке как-то не доводилось. И не жалею — судя по тому, что увидел, потерял немного. Тесно, мрачно, броня будто давит сразу со всех сторон. Как они вообще в пространстве ориентируются? Все равно что ездить с непрозрачными стеклами. Спартанские сиденья, какие-то неизвестного назначения приборы и механизмы, радиостанция, длинные свертки в задней части башни, металлические ящички намекающие на богатое содержимое. И кожаная планшетка подвешенная на казенной части орудия. Не надо быть гением, чтобы догадаться — тот, кто ее здесь оставил, очень сильно хотел, чтобы она бросилась в глаза.
