В смеси с несладким печеньем получалось ничего, и в какой-то момент, увлекшись пищей, он ощутил себя превосходно даже без кислородной маски. Наконец-то исчезли или скрасились неприятные запахи в кабине. Правда, чуть пощипывало разбитые губы, напоминая о вчерашней стычке, однако на высоте даже полутора тысяч метров все земные проблемы остались так же далеко, тем более грела мысль, что он летит в страну, куда человечество искало пути, по крайней мере, полторы тысячи лет, то есть почти всю христианскую историю.
Доедая печень, он неожиданно увидел на экране локатора звезду, мерцающую прямо по курсу — возможно, встречный самолет, судя по огромной скорости приближения, и машинально увел машину на десять градусов влево, разминулся по приборам и закончив трапезу, спрятал банку в карман.
И едва угнездился в кресле, проверив ремни, как светящийся предмет — крупная вечерняя звезда вновь оказалась на. курсе, видимая теперь уже визуально. И выглядела она странновато ярко на фоне светлого еще неба. И была, скорее всего не самолетом, а зондом, отпущенный метеорологами, но и с ним сталкиваться не было никакой охоты, потому Герман резко подпрыгнул вверх на триста метров и оставил этот шарик позади.
Однако спустя минуту этот шарик снова появился, теперь справа, и стремительно пошел на сближение, будто атаковал! В тот миг Шабанов вспомнил историю, произошедшую с товарищем Жуковым, и напрягся, готовый совершить любой вираж и уйти, но шар внезапно расплющился, стал похож на желтую тыкву, когда от спелости она начинает светиться изнутри.
И вот этот огородный овощ, бог весть как попавший на такую высоту, медленно подплыл к кабине и полетел рядышком. Размерами он был метра четыре в диаметре, поверхность плотная, во всяком случае, не сгусток светящегося газа, натуральный предмет, и если бы сейчас это был просто учебный полет, то Герман обязан был доложить, что видит неопознанный летающий объект, описать его и ждать команды. Пилотов наконец-то стали заставлять делать это, а не тащить после посадки в госпиталь для обследования психического здоровья.
— Привет инопланетянам! — сказал он для себя. — К сожалению, нам не по пути! Прощайте, братья по разуму!
И резко отвалил в сторону, подпрыгнув еще на сотню метров. Он запихал пустую банку и остатки раскрошенного печенья в карман, после чего закрыл замок и вставил чеку НАЗа. Потом, сняв обертку с прессованного компота, отгрыз кусочек, вяжущий рот, как черемуха, — сразу пахнуло детством и родными местами, однако смаковать и погружаться в воспоминания не дали. Желтая тыква подплыла теперь слева и в буквальном смысле прилипла своим боком к фонарю, заслонив видимость.
— Нет, ребята, это слишком! Сегодня всякие контакты отменяются, я на работе! У меня другая задача!
Шабанов надел маску, опустил стекло гермошлема, взял ручку на себя и потянул на заданные двадцать восемь тысяч, куда ничто уже не долетало из-за мороза в восемьдесят градусов, и где, имея бортовую «Принцессу», можно не признавать воздушных коридоров и не бояться строгого слежения с земли.
Вот где была воля!
И снова ощутил все прелести перегрузки, покряхтел, постонал, поматерился мысленно и вздохнул облегченно, когда достиг скорости и подписанной высоты. На экране было пусто, в пространстве — тоже, и потянулись скучные минуты вольного полета в безмолвном эфире: по Монголии ездили на лошадях, а в воздухе над ней, кажется, вообще никто не летал.
По расстоянию, оставленному за хвостом, приближался Алтуп — скорость в МИГаре понятие относительное…
Герман выключил прибор невидимости, запросил посадку, встал на радиопривод и через пару минут уже катился по бетонке с распущенным хвостом — тормозным парашютом. Согласно инструкции, он не имел права покидать кабину, потому поздний и обильный ужин запросил на борт и теперь, сдвинув фонарь, дышал вольным, чистым воздухом — самолет загнали на дальнюю стоянку и поджидая, когда соотечественники и монгольские братья заправят и обслужат «левую» машину, с удовольствием и тигриным аппетитом пожирал какое-то мясо с овощами и еще с чем-то, что в темноте не разглядеть. Пища была тоже левая, наверняка из солдатской столовой, не совсем прожаренная, и потому самую лучшую косточку он догрызть не успел. В кабину засунулся русский техник (а может, и сам секретный резидент, обеспечивающий перелет), сказал полушепотом:
— Полный порядок, запускайся и выруливай без команды.
Шабанов отдал ему судки из-под ужина, однако недоеденную косточку завернул в пакет и спрятал в карман.
— Ну, тогда — хоп!
И опять взлетел в ночное, непроглядное от туч небо. Пробив сплошную облачность и оказавшись под звездами, он положил машину на курс, включил «Принцессу» несколько раньше, чем полагалось — резко исчезать с экранов хоть и гражданских локаторов, значит, вызвать тревогу или подозрения — и решил довершить начатый ужин, а уж потом забираться в ледяную синеву. Он благополучно догрыз косточку, засунул ее в карман и напился: аккуратные и запасливые пустынные жители — монголы заправили питьевой бачок. И внезапно опять увидел летающую тыкву!
Она неспешно выписала круг перед МИГарем, скользнула вниз и, почти касаясь обшивки, проплыла к хвостовому оперению и там застряла. Тут уж стало не до разговоров с мнимыми инопланетянами, отчего-то детский знобящий страх охолодил затылок и стянул кожу на макушке.
Шабанов опустил стекло гермошлема и закряхтел от перегрузки — так легче переносилась тяжесть в теле. Не зря рожениц заставляют кричать…
Через двадцать секунд глаз, привыкший постоянно считывать показания приборов, вдруг зацепился за бортовой компас.
Взлетая с бывшего советского аэродрома в Алтупе, он взял курс строго на юг, на Гуйсан, а тут обнаружил, что летит в обратную сторону, то есть на север — на Орог. Не веря такому чуду, Шабанов протестировал исправность прибора, убрал тягу и сделал боевой разворот. Маршрут был абсолютно новым, не изведанным, и все равно подобного просто быть не могло, даже если учесть, что увлекся ограблением НАЗа. Естественно, он не засек время, сколько летел обратным курсом, посчитал, что минут пять, и чтобы исправить положение, он запросил собственные координаты через спутниковую систему ГПС — автоматическую службу космической ориентации, короче, круизконтроль в земном понимании, и через минуту получил подтверждение, что движется в пространстве куда надо с незначительным отклонением.
Пересечение рубежей следовало проводить на должной высоте, то есть на условленных двадцати восьми тысячах, и Шабанов, подбросив газу, взял ручку на себя. МИГарь был хорошо обкатанным, новые движки тянули отлично, и вообще машина ему нравилась, если бы конечно, не запах в кабине, от которого спасала лишь кислородная маска. Через две-три минуты, не будь «Принцессы», его должны были обнаружить наши локаторщики ПВО, оставленные в Монголии, затем китайцы, однако небольшой по размерам прибор укрывал его так надежно, что земля хранила полное молчание. Шабанов включил станцию и стал слушать эфир: что там говорят доблестные защитники воздушных рубежей?
