Или перебраться туда? Особой разницы нет, а смотреть удобнее.
– Товарищ капитан! Сверху! – показать рукой Востриков не мог, приходилось сообщать все по внутренней связи.
Впереди в кроне и впрямь занялся огонь. Проворно перебежал по веткам на другую сторону, решив порезвиться и там, конечно, не весь: часть осталась на прежнем месте, а часть начала расползаться в стороны.
– Что встал? Вперед!
– Но, товарищ капитан…
– Вперед! Тут где-то должен быть поворот направо. Там деревня. Не бойся. Выскочить успеем. Мы же в броне, – но сам был отнюдь не уверен. Просто стыдно поворачивать назад, едва увидев лепестки огня. Даже не огня – огонька. Раз уж вызвался, надо разведать до того места, где путь точно будет перегорожен. А лучше – где пожар останется позади. Горит уже давно, а сколько надо лесу, чтобы выгореть? Тут только и требуется – участок вдоль дороги, до самой тайги дела нет.
Дым становился все гуще. Поневоле подумалось о противогазе, только поможет ли он? С другой стороны, не химия, обычное дерево, особо вредного ничего быть не должно.
А вот и поворот. Там вообще дым напоминал туман, однако Воронов заметил в серой мути застывший автомобиль. Старенький «жигуленок», какие частенько встречаются в глубинке. Только модель определить было трудно, видимость не та.
С чего бы машине стоять на лесной дороге? Тут, наоборот, надо спасаться на полной скорости, уходить прочь от пожара, пока еще не стало поздно. Может, что-то случилось, и люди в беде? Но не могли же они бросить автомобиль, а сами отправиться пешком! Если уж на то пошло – куда бежать? И вообще, до деревни километра полтора, тут или туда, или сюда, на такие расстояния деревенские жители ходят пешком – если до пожара.
– Подожди здесь. Я только проверю, – гонять БМП Воронову не хотелось. Дорога к деревне была вообще узкой, деревья порою упирались в нее так, что даже небольшая боевая машина могла оказаться длинной, и повернуть будет не очень легко.
Хлопнул себя по многочисленным карманам. Индивидуальный пакет, еще кое-какие медицинские мелочи, все остальное – боеприпасы, хотя в кого здесь-то стрелять? И тем не менее автомат Воронов с собой прихватил. Раз время военное, то военным без оружия быть нельзя.
Страшновато было немного, чего уж там, пожар надвигался как раз справа, да выбора не было. Не пойдешь – а потом будешь корить себя всю оставшуюся жизнь. Уже на середине пути увидел впереди огонь. Даже жарко сразу стало под камуфляжем. А вот и машина. Пустая.
Дернул дверцу. Не заперта. На заднем сиденье виднелась здоровая дорожная сумка. Но сумка ладно, в замке обнаружился оставленный там ключ зажигания. И нигде никаких следов людей. А вокруг уже потрескивало, и то тут, то там появлялись языки пламени.
Повинуясь безотчетному порыву, Воронов сел в автомобиль, попробовал завести. Стартер потарахтел и умолк. Еще одна попытка – с тем же результатом. Что случилось с мотором, разбираться не было времени. Ясным стало главное: кто-то явно попытался вырваться из зоны пожара, только техника подвела, и беглецам осталось уповать на удачу и быстроту ног. Куда они побежали, назад ли в окруженную огнем деревню или подальше от нее, главное – оставаться рядом с машиной они не стали. Деревня давала хоть какой-то шанс, а далеко ли убежишь по дороге, когда до любого водоема километры…
Вот уж не знаешь, где безопаснее!
Вроде все заняло минуты, а огонь уже вовсю веселился вокруг. В дыму видимость ограничилась парой десятков метров, небольшой кусочек дороги в одной стороне, еще меньший – в другой. Одинокий человечек посреди пылающего мира… Невольно представилось – а какой ад увидели вокруг себя люди в городе, уцелевшие после первого страшного удара? Тут-то виновата природа, там…
И вдруг стало страшно. Пожар, одиночество, останься один, например, не выдержи Востриков, и конец. Пешком не выбраться ни в коем случае. Вокруг трещало, гудело, дым ел глаза, от жара начинала побаливать голова, захотелось рвануть со всех ног к развилке, пока механ еще ждет. Воронов очнулся от оцепенения и едва нашел в себе силы не бежать, а идти, правда, шагом, больше напоминающим бег. Не к лицу офицеру нестись сломя голову. Есть же понятия о чести мундира, да и пока ситуация не настолько плоха. Тут идти от силы минуту… Только ветер, кажется, усилился, помогая огню быстрее отвоевывать пространство.
Словно отвергая логические построения, целый ворох горящих листьев спланировал на дорогу. Воронов едва успел отскочить, увернуться от них, зато еще немного, и впереди сквозь дым показалась бээмпэшка. Уже развернутая в сторону отряда. Востриков застыл в люке, напряженно вглядываясь, не идет ли командир?
– Гони! Никого там нет. Мотор заглох, а куда люди побежали…
Прыгнул, нырнул внутрь и решительно захлопнул люк. Вроде недавно проделанный путь теперь превратился в пламенный, и торчать снаружи не стоило. Сверху уже планировали горящие листья и сучья, этакий обжигающий дождь.
Хотя какой путь? Натуральный огненный коридор. Ищи теперь объезд, да найдется ли он? Одно утешение – где-то тайга уже явно выгорела, а по гари среди пеньков проезд уже возможен. В отличие от объятого пожаром леса.
Тринадцать лет после Катастрофы. Лето
Трое путников появились ближе к вечеру, когда до условного заката осталось не так много времени. Условного – раз все равно никто не видел солнца и лишь в уме представлял его путь где-то выше затянутого вечными тучами неба. Да и то лишь те, кто помнили: светил раньше наверху огненно-слепящий шар. Три точки на бескрайней заснеженной равнине, открывающейся отсюда, с расположенного на вершине блокпоста.
Почему сооружение на склоне чуть пониже верхней точки называли блокпостом, сказать было трудно. Как-то так повелось – блокпост и блокпост. Прочие чаще назывались точками. В действительности там еще до Катастрофы стоял дом. Деревянный, как большинство жилых строений в данной местности, однако на солидном бетонном основании, с огромным подвалом, где помимо прочего имелась даже сауна. У богатых свои причуды, а владельцем являлся человек состоятельный не только по здешним меркам. А уж какой отсюда открывался в те годы пейзаж! Тут тебе и кусок поля, и тайга, и река – одна из крупнейших. Любуйся – не хочу! Только жил владелец в доме от силы недели три в году в сезоны охоты или рыбной ловли, а прочее время трудился даже не в столице края – в столице всей страны. Там и сгинул без следа. Во всяком случае, о судьбе его никто не знал, а, если честно, и знать не хотел. Практически все потеряли связь с родными, так какое тогда дело до абсолютно чужого человека?
Домом какое-то время никто не пользовался. Даже беженцы, разными судьбами попавшие сюда, предпочитали жить в тесноте, но не на отшибе, а уж когда пришлось зарываться поглубже, то смысл в стенах вообще стал пропадать. Да вот пришлось выставлять посты, а уж лучшего места было в округе не сыскать. Дальше сыграл роль простейший расчет. Дом разобрали, бревна уложили накатами поверх бетонного подвала, превратив последний в весьма мощное оборонительное сооружение, полы и деревянный забор пустили на дрова, каменные столбики свалили, чтобы не демаскировали укрепление, а в завершение долго рыли пусть не совсем подземный, скорее, крытый ход сообщения – зачем же идти по открытому месту?
